Прелюдия: Империя - Юрий Ижевчанин

— Это он! Обесчестить меня хотел, а когда я засопротивлялась, порвал платье и почти голую на улицу выбросил!

Из-за спины служанки выступил гориллообразный тип.

— Ты что это к моей девушке приставал? Ишь какой, с охранниками ходишь, так думаешь, на тебя управы не найдется?

Волна гнева и гадливости захватила Тора. У него сработали инстинкты боевого обучения. Он одним ударом отбросил шантажиста, охранники даже не успели вмешаться.

— Стража! — заорал тот. — Тут дебош устраивают!

Как чертики из коробочки, появились два стражника.

— Ну что, господин, предпочтете помириться на месте? Или дело в суд будем передавать?

— Я ни в чем не виноват и мириться не буду, — резко ответил Тор.

— Ну, твое дело, господин. У себя на периферии ты привык быть царем и богом, а здесь и не таких укрощали, — нагло сказал старший из стражников.

С тяжелым чувством Тор подошел к своей комнате, и тут появились два официала, наблюдавшие всю эту сцену немножко издали. Они с каким-то ехидством посмотрели на Тора, и почему-то это Тора чуть успокоило. А рабыня вся дрожала от волнения и опасений за свою судьбу.

Тор заказал легкий ужин, но не притронулся к нему, и он весь остался рабыне. Он быстро переоделся в лучшее платье и отправился к Толтиссе.

Второй вечер был похож на первый. То же общество красавиц и их кавалеров, песни, танцы и неспешные разговоры с хозяйкой. В середине вечера пришел монах и объявил, что на восходе солнца Тор и Толтисса должны быть на торжественном молебне и проповеди по поводу Торжества Справедливости, причем пройти на назначенные им места прямо перед кафедрой Патриарха, и что им надо захватить с собой рабыню Ангтун. Так что вечер пришлось закончить раньше, чем было в обычаях дома Толтиссы. Дочь Толтиссы опять показалась на минутку в скромном белом платье, поцеловала мать и Тора и убежала.

— Всего несколько дней она дома, — с грустью сказала мать. — А потом опять в школу…

Ну что же, Тор знал, что все мастера высшего класса проходят жестокое и длительное обучение. Конечно, гетеры исключением не были, как он уже убедился.

Словом:

Жиром заплывший

Будет разбужен народ.

Судьба готовит

Через достойных

Рождение демона в дар.

Глава 11. Праздник

За полтора часа до восхода солнца Тор и Толтисса расстались. Тор поехал к себе в таверну. Официалы сторожили дверь неумело убранной рабыней комнатки. Рабыня проснулась и с радостью обняла хозяина, но надо было готовиться к торжественному молебну. Тор позавтракал, помылся и переоделся в строгое черное платье с платиновым значком Великого Мастера на груди. Рабыня хотела было накраситься, но он ей строго запретил это. Он заметил, что маленькая худая женщина стала немножко округляться. Обратив внимание на его взгляд, рабыня неожиданно смутилась и прошептала:

— Я толстею и становлюсь противной для тебя?

— Наоборот, сейчас ты становишься приятнее. А то была скелетом, — улыбнулся Тор.

Рабыня обрадовалась и с аппетитом доела остатки фруктов и мяса.

На площади собралось множество народу. Для Тора был приготовлен коврик на ступенях перед кафедрой, рядом с ним лежал еще один, для рабыни пониже была кинута дерюжка. Тор разулся, слуга забрал башмаки и отошел. Рабыня стала на дерюжку. Последней появилась Толтисса, опять нагая, как и в первый день. Она на глазах у всех обняла и поцеловала Тора, и, заметив, что тот стесняется ее наготы, тихо сказала ему: "Будь готов. Я чувствую, во время праздника нагота может стать и твоим парадным платьем тоже. Носи ее с гордостью и достоинством." Тор в ответ обнял и поцеловал возлюбленную. Народ бешено аплодировал, любуясь такой красивой парой. Кто-то закричал: "Нет, это не Королева гетер! Титул слишком низок! Это их императрица!" Другой голос уточнил: "Император и Императрица любви!" И вся толпа стала скандировать эти слова.

— Вы что это здесь бунтуете? — вдруг раздался глубокий, мощный и насмешливый чуть-чуть голос патриарха. Толпа замолчала. — Император у нас один.

— У нас один, у любви другой, — раздался выкрик из толпы.

— Ишь, какие умные! На колени и помолимся, чтобы заслужить прощение за бунт и за другие грешки! — внешне строго, но как-то очень по-отечески, по-доброму, повелел патриарх.

Все стали на колени и помолились. Теперь начиналось основное действо.

— В последние дни у нас в имперской столице происходят необычные и очень поучительные события, — начал патриарх. Его сильный и глубокий голос разносился по всей площади, усиленный акустической раковиной. — Раскрыт замысел Князя мира сего, который руками слуг истины и добра хотел при помощи гнусных клеветников уничтожать невинных людей и сеять зло. Если бы мы не пресекли это сейчас со всей строгостью, то сами представляете, какие беззакония и какие бедствия ждали бы нас в дальнейшем. Возблагодарим Судьбу за то, что она спасла нас от гнусных происков Отца Лжи.

Все произнесли краткую благодарственную молитву.

— Прежде всего я должен поблагодарить членов Имперского Суда, которые не жалели сил своих, расследуя эту запутанную и гнусную историю, и не успокоились, пока не распутали или разрубили все узлы, которыми она была защищена. Они убедительно показали всем, что невинному человеку не стоит бояться расследования Высокого Суда, что даже те строгости, к которым, к прискорбию нашему, члены Суда вынуждены прибегать, идут в конце концов обвиняемым на пользу. Они показали также, что Суд всегда склонен проявить милость, если только это возможно. Но история такого громкого и важного процесса не кончается с концом суда. Нужно проследить за тем, как действия суда сказались на судьбах и душах людей, что воспоследовало за приговором, и по возможности вынести из этого урок для всех: и для народа, и для суда, и для иерархов, поскольку все мы грешны и несовершенны. И я вас собрал здесь, чтобы исследовать первые последствия и высказать те поучения, которые вытекают из них. Сын мой, Мастер Тор, подойди ко мне и скажи всем, в чем ты согрешил после суда?

Тор поднялся на кафедру подошел под благословение Патриарха и громко сказал:

Грешен был я во многом. И гордыня порой проникала в сердце мое, когда меня излишне славословили, и гневу я недавно предался, выбросив на улицу трактирную служанку, которая была виновна лишь в том, что поцеловала меня, и похоть меня терзает так, что я никак не мог удовлетворить ее до конца, и соблазнился я поэтому, помимо законной наложницы-рабыни, на великолепную Толтиссу. Тут кто-то выкрикнул из толпы:

— Мастер, не виноват ты! Эта сучка-рабыня недостойна тебя и не могла бы тебя удовлетворить! А после суда ты заслужил великолепную награду! И трактирную девку ты правильно выкинул!