Совет Европы - Алексей Кангин

– Ясно. Я всё понял. Если вы не возражаете, я пойду собираться к отъезду.

– Нет, Максим, не возражаю, мы уже всё с тобой обсудили. Иди.

Максим встал, попрощался, так как он знал, что очень нескоро вновь увидит Василия Фёдоровича, и вышел из кабинета.

3. Байконур

Через пару дней команде выделили отдельный самолёт и полным составом отправили на Байконур. Максим всё ждал, что Константин соберёт их вместе и объявит, с чем им придётся столкнуться на Европе. Но то ли он был достаточно дисциплинирован, чтоб этого не делать, то ли он сам и не знал всей правды. Да, Максим вполне мог допустить и ту мысль, что начальнику экспедиции рассказали далеко не всё, а Василий Фёдорович сообщил Максиму недостоверную информацию. Работая в Конторе, нужно было готовиться к любым неожиданностям.

В самолёте Максиму досталось место рядом с Виктором. Константин сел с Джоном, а Михаил Петрович – с доктором Симадой. Оценив такую картину, уже после взлёта Виктор ткнул Максима локтём в бок и с заговорщической улыбкой в полголоса произнёс:

– Смотри-ка как, к иностранцам сразу приставили наблюдателей!

Виктор, скорее всего, был прав, но Максим на словах не стал с ним соглашаться. Виктор был известен своим патриотизмом, граничащим порой с фанатизмом, и Максим не собирался поощрять такие чувства. Поэтому он сдержанно ответил:

– Да просто люди сели с теми, с кем им интересно общаться. Константин и Джон – оба полярники, наш медик и доктор Симада, можно сказать, оба биологи. Ну и мы с тобой – инженеры.

– Ага, прям по кастам все разделились, – кивнул Виктор. Максим только покачал головой. Конечно, у Виктора хватало ума, чтобы не говорить таких вещей в полный голос, но, тем не менее, он ходил по самому краю. Кто мог бы сразу сказать, к чему приведут такие его слова? Открытый конфликт вряд ли был бы возможен в экспедиции, но разве лучше глухое недовольство?

Внезапно Максиму подумалось, что на Европу специально отправляют таких разных по характеру и роду деятельности людей, чтобы провести некоторый эксперимент, выявить особенности взаимодействия в малых изолированных группах. Максим улыбнулся, вспомнив, что поиск разнообразных заговоров в их команде – это всё-таки прерогатива Виктора.

– А ты слышал, как иностранцы-то по-русски разговаривают? Вот сто пудов уверен, шпионы! – поведал Виктор.

– Ну и пусть, – согласился Максим. – Но почему ты думаешь, что они не наши шпионы?

Виктор призадумался. Похоже, такая интересная мысль до сих пор не приходила ему в голову. Что ж, если Максим всё сделал правильно, то Виктор, по крайней мере, в ближайшее время, должен будет всячески показывать своё уважение иностранцам.

– Видишь, даже и русский не поленились выучить, потому что любят Советский Союз, – ещё подлил масла в огонь Максим.

– Хм, а может быть, – Виктор задумчиво потёр подбородок. Всё, Максим добился своего, Виктор погрузился в размышления, а потому можно было быть уверенным в том, что на какое-то время он замолчит.

Пошли самые тяжкие часы, когда особо делать уже нечего, только ожидать отправки в космос. Чтобы хоть как-то скоротать время, Максим решил получше познакомиться с новыми членами экспедиции. Оставив Виктора размышлять, Максим отправился к Михаилу Петровичу и японцу. Те о чём-то разговаривали, но Максим не стал скромничать и прямо попросил разрешения присоединиться к этой беседе. Никто не стал возражать.

– Доктор Симада, а вы раньше летали в космос? – спросил Максим.

– Нет, никогда, – ответил японец. – Но очень хочу. Я очень рад, что эта честь выпала именно мне.

– Я однажды летал на Луну, – сообщил Максим. – Но дальние перелёты пока и мне не доводилось делать.

– Должно быть, космический полёт очень интересен, – предположил доктор Симада.

– Да, интересен, но я думаю, что скоро он станет для нас такой же обыденностью, как и полёт на самолёте, – предположил Максим.

– Говори за себя, Максим, – произнёс Михаил Петрович. – Даже в наше время очень много людей, которые боятся или не любят летать.

– Не будем брать крайности, – ответил Максим.

– Эх, Максим, ничего-то ты не понимаешь, – вздохнул Михаил Петрович. – Медицина как раз и имеет дело с крайностями.

– Каждый смотрит со своей стороны, – философично заметил японец.

– Да, действительно так, – согласился Максим. – Доктор Симада, я не могу не восхититься вашими знаниями русского языка. Где вы так хорошо изучили его?

– Я давно сотрудничаю с Советским Союзом в области исследований морских организмов, – ответил доктор Симада, и пока его ответ соответствовал тому, что знал Максим. – Сейчас ведь не так много стран, которые действительно занимаются наукой. Даже в моей родной Японии на исследования выделяют лишь жалкие гроши. А ещё я всегда хотел оказаться в космосе. И если на Земле главный язык – английский, то в космосе это русский.

– Понятно, – произнёс Максим и улыбнулся. Такие слова слышать от японца было, конечно же, лестно, но Максим понимал, что таким образом японец может и попросту втираться к нему в доверие. В общении с азиатами никогда не поймёшь, что у них действительно на уме. Так или иначе, Максим продолжил свой небольшой допрос:

– Доктор Симада, а как же так получилось, что вы, морской биолог, мечтали именно о космосе?

– Биология – работа, космос – мечта. У вас есть мечта, Максим? Я рад, что моя мечта смогла воплотиться в моей работе.

– Да, и моя мечта – космос, – поделился Максим.

– Вам очень повезло, что вы родились в такой стране и в такое время, – продолжал японец. – Миллионы людей по всему миру мечтают о том, чтобы побывать в космосе, но при этом у них часто нет даже куска хлеба на завтрашний день.

– Как только у человека появляется в руках кусок хлеба потолще, да ещё если и с икрой, он сразу перестаёт мечтать о космосе, – скептично заметил Михаил Петрович. – Все великие первопроходцы были людьми голодными. Этот голод и гнал их вперёд, на неизведанные земли в поисках лучшего мира. Разве не то же самое и мы сейчас ищем в космосе?

– Лучший мир? – уточнил Максим.

– Да, именно его, – Михаил Петрович кивнул.

– Как биолог, скажу, что любой вид должен развиваться, или сначала впадёт в застой, а потом погибнет, – поделился своими наблюдениями доктор Симада. – Такое развитие для человека – превращение из простого земного человека в космического. У вас в стране это хорошо понимают, и поэтому даже говорят – космос для человека.

«Он всё продолжает петь дифирамбы СССР», – подумал Максим. – «Очень странно для иностранца, более чем».

– Интересная точка зрения, – похвалил Михаил Петрович. – Изучая материалы предыдущих инопланетных экспедиций, я должен сказать, что пребывание на них действительно меняет физиологию людей. Хотя и обратимо, и скорее отрицательно. Люди слишком привязаны к своей родной планете.

– Естественный отбор сделал бы своё дело, – предположил японец.

– Полагаться на естественный отбор мы не можем, – возразил Михаил Петрович. – Это и не по-человечески, и очень долго. Нам надо будет изобретать собственные способы изменения человека. Тут, мы, кстати, встаём перед серьёзной проблемой: надо менять людей биологически или технически? Или же вообще не менять, но тогда на других планетах люди будут вечно обречены пребывать в скафандрах.

– Биологический путь надёжнее, поскольку позволяет выживать без внешней поддержки, – высказал своё мнение доктор Симада.

– Но в этом случае наши поселенцы на других планетах станут некомфортно чувствовать себя на Земле, – произнёс Михаил Петрович.

– Коллеги, мне кажется, это пустой спор, – заметил Максим. – Всё равно мы пока не обнаружили ни одной планеты, на которой в принципе была бы возможна сложная многоклеточная жизнь. Поэтому без технических средств человек не выживет ни на Марсе, ни на Венере, ни на Европе.

– Поэтому я и считаю, что человечество должно изменять себя технически, – продолжал настаивать Михаил Петрович. – Мы должны объединить живое и неживое, человека и машину. Такой биомеханический организм сможет выжить и в крайне разреженной атмосфере, и при низкой, и при высокой гравитации, и ему нипочём будет радиация.

– Да вы фантазёр, Михаил Петрович! – заключил Максим, хотя идея медика ему и понравилась.

– Нет, почему же, – возразил Михаил Петрович. – Уже давно никого не удивишь искусственным сердцем, искусственным ухом, учёные напрямую приблизились к тому, чтобы сделать искусственный глаз. Недалёк и тот день, когда мы сможем полностью менять кровеносную систему человека. А отсюда открываются прекрасные перспективы для того, чтобы приспособить человека под химические условия других планет.

– Но такие изменения не могут быть самоподдерживающимися, – вновь напомнил доктор Симада. – Для таких людей потребуются станции техобслуживания, как для современных автомобилей.