Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - Брюс Холсингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
40. Ксандер
Часы на прикроватной тумбочке показывали 2:26. Ксандер прислушался, ловя звуки из комнаты Тессы. Она постоянно возилась, если не спала, задевала ногами или задницей смежную с комнатой Ксандера стену. Но спящая Тесса была неподвижна, как припаркованная машина.
Тишина.
Потом Ксандер прислушался, спит ли мама. Она почти не просыпалась среди ночи, но вдруг ей приспичило в туалет.
Тишина.
Мальчик слез с кровати. Фома Аквинский поднял голову, но Ксандера это не беспокоило. Он уже снял с собаки ошейник, так что он не зашумит, а самостоятельно старый пес больше не мог спуститься с кровати. Даже скулить не станет.
Ксандер на цыпочках вышел из комнаты, прокрался по коридору ко входной двери. В темноте он нащупал мамину сумку и вытащил кошелек, потом пробрался вверх по лестнице к ее рабочему компьютеру. Он открыл браузер и зашел на «Амазон». Там нашлась базовая версия нужного ему товара.
Пришлось заказать шесть наборов, а они были недешевые. Мама точно заметит эту сумму, когда будет оплачивать счета. Она его спросит, наверняка устроит «семейный совет» на кухне. В кои-то веки у мамы будет повод разозлиться на Ксандера так же сильно, как она вечно злится на Тессу.
Но момент для покупки мальчик рассчитал точно. Счет по кредитной карте приходил маме каждый месяц в районе пятнадцатого числа, так что она не заметит списания еще три недели. К тому времени Ксандер уже закончит проект для научной ярмарки, и его примут в академию, поэтому он был вполне уверен, что мама не будет слишком расстраиваться из-за денег.
Мальчик выключил компьютер, спустился по лестнице и вернул кошелек на место. На кухне он налил себе стакан воды. Пить не хотелось, но, если кто-то услышит, что Ксандер ходит по дому в 2:47 ночи, нужно будет это как-то объяснить.
Фома Аквинский за время отсутствия маленького хозяина в спальне даже не пошевелился. Ксандер улегся на кровать рядом с толстым псом и закрыл глаза.
41. Роуз
Его звали Логан. Мелкой моторики он лишился в четыре года, в пять у него пропал слух, в шесть он перестал ходить. Он умер, ослепший и обезумевший, за три дня до своего седьмого дня рождения. Остались только парафиновые срезы коры его погибшего мозга в виде микропрепаратов.
Только вот срезы эти деформировались. Выглядели они сморщенными и покоробленными. Уже во второй раз за этот месяц Франклин Барнз, один из научных сотрудников Роуз, небрежно приготовил микропрепараты.
Когда Роуз вышла из микроскопной комнаты, она увидела Франклина: он болтал с одной из молоденьких аспиранток в дальнем углу лаборатории. Он зажал девушку в угол возле стойки с центрифугой, правую руку положил на рабочую поверхность, а левой перебирал инструменты на полке возле головы аспирантки.
Роуз, повысив голос, позвала:
– Франклин, не мог бы ты зайти ко мне в кабинет?
В лаборатории воцарилась тишина. Подчиненный медленно обернулся и даже не потрудился скрыть ухмылку.
Франклин принадлежал к типу мужчин, известному каждой женщине-ученому. Отравляющий жизнь молодой человек, которому претило быть под начальством более способной женщины. В основном он вел себя культурно, но Роуз то и дело замечала, как он подрывает ее авторитет в лаборатории, причем всегда тонко, чтобы в случае чего легко было бы выкрутиться. Шепотом сказанная аспирантке неуважительная фраза, раскритикованный перед старшим научным сотрудником пункт инструкции.
В своем кабинете Роуз выразила ему свое неудовольствие по поводу микропрепаратов более резко, чем собиралась. Но ставки были выше некуда и для лаборатории, и для Роуз, и, попыталась она донести до Франклина, для него тоже. В конце он извинился за некачественную подготовку препаратов и пообещал в следующий раз быть аккуратнее.
– Уж постарайтесь, пожалуйста, – сказала Роуз, не обращая внимания на то, что собеседник стиснул зубы и сжал губы в нитку. Отпустив научного сотрудника, заведующая проверила телефон. Пропущенный звонок из школы Эммы Кью и голосовое сообщение с просьбой перезвонить в приемную директора.
– Мы просим вас прийти в школу, – сообщил секретарь. – По возможности, сегодня.
Какой родитель захочет слышать такие слова от школьной администрации? Роуз откинулась на спинку кресла и посмотрела на лабораторию сквозь щели в жалюзи. Она надеялась, что аспиранты и научные сотрудники задержатся сегодня до семи или даже восьми, но она не сможет просить своих подчиненных работать сверхурочно, если сама уедет среди дня.
– А не могли бы вы мне хотя бы намекнуть по телефону, в чем дело?
– В данный момент я могу сказать только то, что у нас была ситуация агрессивного поведения, к которой ваша дочь оказалась причастна.
– О нет. – Роуз задумалась, кто мог бы невзлюбить Эмму. Наверное, одна из крупных девочек или эта ужасная Кейт Дагган.
– Вы сможете сразу после уроков? – спросил секретарь.
Роуз ответила:
– Хорошо, до встречи.
В три тридцать она встретилась с Гаретом у двери кабинета директора, и у них не было ни минуты, чтобы подготовиться к предстоящему разговору: Сью Уиллис пригласила их за круглый стол в углу своего кабинета. Уиллис была достаточно молода для должности директора. Говоря о своей работе в школьном округе Долины Кристала, она любила повторять фразы «дифференцированное обучение», «межличностный интеллект» и «мотивационные возможности». Но при этом она была современная и умная и к руководству школой подходила серьезно, по-деловому. Роуз, не состоявшая в родительском комитете, восхищалась ею издали.
Уиллис поставила локти на стол и кончики пальцев сложила домиком.
– Ну что ж, давайте я расскажу, почему я вызвала вас в школу. Похоже, что у девочек из класса мисс Эйвери образовалось что-то вроде клуба.
– Что за клуб? – поинтересовалась Роуз.
– Ну, пока что в нем всего четыре девочки. Они думают принять пару мальчиков, но пока что работают над правилами приема в клуб.
Гарет фыркнул. Роуз обернулась и возмущенно посмотрела на него.
– И кто же три другие девочки? – спросила Роуз.
– Этого я не могу вам сказать. Информация об учащихся конфиденциальна.
– Понятно.
– Ваша дочь – секретарь этого клуба.
– Секретарь? – Гарета, похоже, ситуация забавляла. – Ну, это довольно обидно.
– Гарет, – еле слышно шикнула жена.
– Прошу прощения.
– Так что же это за клуб? – спросила Роуз.
– Вот это самое интересное. Потому что тут дело касается не нашей школы Доннелли. Здесь речь о новой школе, Кристальской академии.
– О нет, – сказал Гарет совсем другим тоном.
– О да.
Роуз видела, что Уиллис сдерживает настоящую злость.
– Четыре девочки и два мальчика из класса мисс Эйвери прошли на второй этап вступительных испытаний. По странному совпадению эти же четыре девочки и решили организовать новый клуб.
«Дети первого отбора». Это была фраза Саманты, это ее беззаботно-высокомерный тон. Хвастовство, эксклюзивность, клубность.
– И как же они его назвали? – спросил Гарет.
Роуз уже знала ответ.
– Они назвали его «Клуб одаренных», – сказала Уиллис с нескрываемым презрением, широко расставив руки, чтобы изобразить пальцами кавычки.
– Это
