Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка - Брюс Холсингер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роуз колебалась, заезжать ли сюда после разговора в школе Доннелли, опасалась реакции Саманты, но Гарет был прав. Так не может продолжаться. Поэтому она написала Саманте сообщение, спросила, можно ли им с Кью заехать.
Саманта еще не успела переодеться после спортзала. Хозяйка попыталась угостить подругу бокальчиком игристого «Просекко», но Роуз отказалась, думая об упущенных часах работы в лаборатории, которые теперь придется наверстывать, засиживаться допоздна. Опять.
Саманта сунула в рот вишенку. Она выплюнула косточку, положила ее на салфетку и со вздохом посмотрела на Роуз.
– Итак, Клуб одаренных.
– Ага, – сказала Роуз.
– Мисс Сью Уиллис вас тоже вызывала?
– И была очень сердита.
– Да, на встрече с нами тоже.
– Я не только об этом хотела с тобой поговорить.
И Роуз наконец рассказала о той поездке в конюшню и отвратительных словах девочек насчет одноклассников. Она внимательно наблюдала за губами Саманты, ждала той болезненной гримасы, в которую они складывались, когда ее статус идеальной матери оказывался под угрозой. Вместо этого подруга кивала, губы ее были мягкие и недовольно изогнутые, а когда Роуз закончила рассказ, она не принялась сразу же поправлять ее.
– Меня это напугало, – поделилась Роуз. – Я почувствовала, что как будто не знаю собственную дочь. У тебя бывало такое ощущение, среди всей этой суматохи с академией?
Саманта задумалась.
– Слушай, Зи – она же из Зелларов. Она считает, что ее баллы за Когнав – это ее право по рождению. «Разве я могу не набрать больше ста сорока»? В таком духе, понимаешь? Она иногда бывает такой презрительной, когда видит, что у других детей не получается быть на том же уровне. Я пытаюсь помочь ей справиться с этой стороной ее натуры, потому что она непривлекательная, но Кев… понимаешь…
– Он Зеллар.
– Точно.
– Послушай, Кью в этой ситуации тоже не невинная овечка, – быстро сказала Роуз. – Что она говорила про Ксандера? Что он на самом деле не такой и умный. И это про ребенка, с которым они общаются уже десять лет. И как Кью нахамила учительнице… По‑моему, это ужасно.
Саманта ухмыльнулась:
– Ужасно, что они это сказали вслух.
– Что ты имеешь в виду?
– Да ладно тебе, Роуз. Ты же знаешь, что это правда. Но давай начистоту: Эммочки в своем классе одни из самых умных, так ведь?
– Наверное.
– А то, что они сказали про детей из Бьюлы, – чистая правда.
– Сэм!
– Да хватит уже политкорректности и великодушия. Подумай, что чувствует Азра. Ты понимаешь, что ребенку азиатского происхождения, чтобы попасть в элитный университет, нужно за Тест на проверку академических способностей получить на сто очков больше, чем белому? Такую же дискриминацию пятьдесят лет назад проводили против евреев. Неужели ты думаешь, это справедливо, что вместо способных учеников из Кристала и Кендала в академию наберут заранее установленное количество детей из Бьюлы, чтобы отчитаться по показателям? Я тебя умоляю, подруга! Проблема не в том, что девочки так думают. Проблема в том, что они поделились своими мыслями с одноклассниками.
Роуз начала возражать, попыталась перечислить все аргументы, которые привели бы Лорен и Азра против этого реакционного взгляда на стремление школы к расовому разнообразию. Но Саманта к таким возражениям остается глуха, да и к тому же… было что-то дьявольски соблазнительное во взгляде Саманты на свое привилегированное положение и, значит, на привилегированное положение Роуз тоже. Если Эммочек не примут в Кристальскую академию, это не будет значить, что они недостаточно умные, способные и талантливые. Виноваты будут ошибки тестирования или политика компромисса, необходимый реверанс в сторону демографической ситуации на Передовом хребте.
Роуз почувствовала неприятный привкус. «Наверное, подгнившая вишенка», – подумала она. Она взяла свежую. Саманта играла бумажным ярлычком своего чайного пакетика.
– Естественно, виновата Зи.
– С чего ты взяла?
– Ну ты знаешь Зи, она же заводила. И понятно, что она стала президентом Клуба одаренных. Я уверена, что даже голосовать не пришлось.
Роуз ощетинилась, но быстро заставила себя успокоиться. Хвастливое заявление Саманты было очень похоже на правду, и чувства Роуз сейчас дело десятое.
– Ну что, вызовем их на ковер? – спросила Саманта.
– Прямо сейчас?
– Почему бы и нет?
– Я думала сначала поговорить с Гаретом…
– В таких делах мужчины бесполезны. Давай просто пресечем это все в зародыше.
– Может, сварим для них горячего шоколада, чтобы смягчить удар?
– О боже, Роуз. Из тебя бы вышел паршивый генерал. Нужно приструнить этих маленьких засранок.
Она встала с табурета и подошла к двери в подвал, склонилась над ведущей вниз лестницей и прокричала:
– ЭММА ЗИ! ЭММА КЬЮ! ПОДНИМИТЕСЬ-КА СЮДА!
– Полегчало, – сказала Роуз, уже после разбора полетов, когда девочки вышли из кухни.
Они выжали из дочерей признания и слезы, Саманта заставила Эммочек написать письма с извинениями директрисе, учительнице и детям, которых они сильнее всего обидели.
– А теперь выпьешь? – Саманта приподняла бутылку «Просекко»: всю в капельках воды, с отклеивающейся этикеткой.
Роуз чувствовала, что сегодня не сможет нормально работать ни в лаборатории, ни дома. Лучше уж завтра начать на свежую голову.
– Глоточек.
Саманта достала два бокала для шампанского из шкафчика и налила вина. Когда она отставила бутылку, зазвонил телефон.
– Мне надо ответить, – сказала она. Вышла в соседнюю комнату, достаточно далеко, так что Роуз, оставшаяся на кухне, слышала только бормотание. Вдруг подруга повысила голос и несколько раз зло фыркнула. Потом тишина.
На кухню Саманта вернулась совсем с другим выражением лица. Роуз ждала, что она что-то скажет, но молчание затянулось.
– Кто звонил? – спросила она наконец.
– Кев, – натянуто ответила хозяйка. – Какая-то засада на работе.
– Точно?
Сэм вертела в руках ножку бокала:
– Да нормально все.
Глаза ее остекленели, а костяшки сжавшихся на бокале пальцев побелели. Потом с хрустом, который Роуз запомнила на всю жизнь, хрустальная ножка фужера в руках подруги переломилась. Красивый изящный сосуд наклонился, упал на рабочую поверхность и разбился вдребезги, расплескав по меди лужу «Просекко».
– Сэм! – Роуз потянулась осмотреть руку подруги, но та отстранилась. – Ты поранилась?
– Ха! Ты только посмотри!
На ее левой ладони наливался кровью порез. Саманта сунула руку в раковину и включила воду.
– И это был хрусталь «Баккара», достался Кеву от бабушки. Дрянь.
Саманта обрабатывала руку, а Роуз отмотала бумажных полотенец, вытерла винную лужу и собрала осколки. К тому времени, как Роуз все убрала, Саманта уже намазала небольшую ранку антибактериальным кремом, а сверху приклеила пластырь – единственное свидетельство ее раны, стерилизованной и спрятанной.
43. Эмма Зи
– У меня пальцы болят. – Кью потрясла правой рукой.
Они только что закончили письма с извинениями учительнице,
