Книжка-подушка - Александр Павлович Тимофеевский

не написал: гы! Правильно, сказали ему, так и надо. Единство рядов надо бдить и крепить: это священный ритуал чистки. Тут же образовались лидеры мнений, не просто либералы, а статусные и заслуженные. И принялись красить лайкателей синеньким, требуя их к ответу. С писательницей «все ясно очень давно», пора разобраться с приспешниками. И приспешники, заикаясь, лепетали, что произошла ужасная ошибка, они всего лишь проходили мимо, лайк только по-английски «нравится», а по-русски совсем даже иначе.

Я много раз видел эти сцены, молча терпел, больше не могу. Дорогие статусные и заслуженные! Вас неправильно информировали. Либералы не крепят единство, они его нарушают. Либералы не за стройность рядов, они за нестроевую роту. Либералы не верят в миллионы. Они верят в частное лицо, в отдельного человека, в его причуды и прихоти и, прости господи, изгибы. Эти изгибы прекрасны своей небрежностью – хотя бы только поэтому либералы не проводят чисток. Имеются и другие причины. Устроители чисток, оскорбляющиеся в своих чувствах, и есть «кровавый Путин». А тот, который Владимир Владимирович, смотрит на него, отодвинувшись, и приветливо машет рукой.

31 мая

Ирина Павлова – спасибо ей! – напомнила, что сегодня 70 лет Райнеру Вернеру Фассбиндеру. В 37 лет, как и положено гению, он умер, уже 30 лет и 3 года прошло, а Фассбиндер и сейчас самый вдохновенный, самый умный, самый радикальный и самый молодой. Ничего нового, в сущности, за эти 33 года не возникло – так, разные вариации, значение которых мы благодарно преувеличиваем. Когда-то мне казалось, что он для кино, как Джотто для искусства, все открыл. Впереди простирались немыслимые горизонты. Теперь я понимаю, что он все закрыл: обо всем подумал, все сказал, прошел во все стороны до конца, до упора и умер. И кино после него кончилось – тема устала.

3 июня

Наша общественность как-то совсем неправильно стала бороться с памятником Владимиру Святому, который хотят установить на Воробьевых горах. Памятник опубликован, он, в самом деле, ужас-ужас-ужас, но вовсе не потому, что Владимир Святославич кого-то там трахал в чьем-то присутствии, как доложила общественность, словно у нее припасено селфи, снятое на айфон, а не сведения из мутного источника, почерпнутые при чтении Википедии. То, что захватывающий сюжет тысячелетней давности в любом случае слабо документирован, разоблачителей не смутило, а того, что все грехи смываются крещением, они, видимо, не знают, иначе не стали бы облизываться на злодеяния Владимира-язычника, совершенные до того, как он крестился сам и крестил Русь. С тем же успехом можно перечислять преступления благоразумного разбойника, раскаявшегося на кресте: он вообще-то первым вошел в рай.

Не было никакой надобности топтаться со слоновьей грацией в житии Крестителя Руси, почитаемого православными, уж не говоря о Владимирах, носящих его имя, когда речь всего лишь о памятнике, который в тысячный, в сто тысячный раз воспроизводит одно и то же – как бы похожего портретного дядьку, реалистического, прямо из древнерусской жизни. Этот дядька – в плаще, в пиджаке или в доспехах, если он про прошлое – появился в 19 веке и там навсегда остался, он сам по себе не великое завоевание искусства, но размноженный в бесчисленных повторениях давно стал садово-парковым китчем, проклятием улиц и площадей.

Не надо плодить дядек, ставите памятник – думайте про образ, он может быть любым, а вовсе не только антропоморфным. Хорошо найти редкий, единственный образ, но и напрашивающийся бывает уместным. Почему бы не воздвигнуть на Воробьевых горах Крест – разве это не лучший памятник Владимиру Крестителю?

4 июня

Глава Департамента культурного наследия Михаил Брызгалов заявил, что Версаль – конкретная задача, которую поставили перед новым директором «Архангельского». Ох.

Версаль это королевская резиденция, она про мощь и величие самой могущественной короны в мире. Про масштаб государства, масштаб правления и правителя. Про короля-Солнце и его вечное сияние.

Архангельское это частное пространство частных лиц. Оно про Элизиум, про «вздохнуть о пристани», как завещал Пушкин, про свободу и прихоть отдельного человека. Про свободу и прихоть, про свою отдельность и его владельцы, князья Юсуповы – от Николая Борисовича, воспетого Александром Сергеевичем, до Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона, воспетого Серовым.

Партерная часть, весьма отдаленно напоминающая Версаль, занимает там сравнительно немного места, в основном это пейзажный парк со всеми его изгибами и извивами. Именно пейзажным парком, пришедшим в запустение, всегда тяготилась дирекция, для нее он лес, который лучше вырубить, а землю, бесценную в этих местах, пустить в оборот: сколько портянок выйдет для ребят. Отсюда навязчивая идея дирекции сменить статус «ансамбля», в котором ничего нельзя менять, на статус «достопримечательного места», позволяющего любое строительство.

Чисто конкретная задача сделать из Архангельского Версаль узаконит уничтожение пейзажного парка, чуждого версальской регулярности. Под вырубку десяти гектаров вековых деревьев, уже сейчас заложенную в скандальный проект «развития Архангельского», подведена идеологическая база. Изгибы и извивы станут геометрией, украшенной строи-тельным новоделом – припудренным, позолоченным, с торжественной халой, как у них, в Версалях, носят. И всюду боскеты, боскеты, боскеты.

Татьяну Ларину и Анну Каренину примутся превращать в госпожу де Ментенон и маркизу де Монтеспан. Что из этого выйдет? Правильно – выйдет спикер Матвиенко и сенатор Петренко.

5 июня

Вчера умер человек, с которым мы в юности нежно любили друг друга, страстно и пристрастно, мы с ним каждодневно и вдохновенно дружили, лет, наверное, семь, не меньше. Потом пришли прочные сердечные отношения, мы дружили вяло, но мило, по инерции, но очень родственно. Потом родственность ушла, осталась инерция, потом и инерции не осталось. И мы уже совсем не дружили, годами, десятилетиями не виделись. Оба старели, тяжелели, глупели, считая обиды и бережно их перебирая. И вот он умер. И куда теперь бежать? И что говорить, зачем, кому? Обыкновенная история. Мои года – мое мусорное богатство.

6 июня

Не спал сегодня всю ночь, не мог заснуть, проклятая кукушка в саду стучала по голове, вынимала душу, клевала печень. Только, я думаю, она успокоилась, зараза с новой силой бралась за свое. И не было этому конца и края. Включил свет, полез в любимые Записки: «Словами не выразить, как я люблю кукушку! Неожиданно слышится ее торжествующий голос. Она поет посреди цветущих померанцев или в зарослях унохана, прячась в глубине ветвей, у нее обидчивый нрав… С приходом шестой луны кукушка умолкает, ни звука больше». В ожидании шестой луны предадимся литературе. Она никогда не обманывает или всегда обманывает, неважно. Важно, что утешает.

9 июня

Есть вещи, которые простой человек не понимает совсем – абстракции разные, «Критику чистого разума» или Томаса Манна. В филармонию ходила, слушала Бетховена, ничего не поняла, ну и так далее. И то сказать, поди пойми. Зато простой человек твердо знает, что