Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I - Аркадий Казанский

На Звёздном Небе путникам предстоит спуск с Северного полюса Мира, где их встретил Цефей, а потом перевёз Возничий, ближе к экватору, который наблюдателю с Земли представляется отвесным обрывом.

cotal di quel burrato era la scesa;e «n su la punta de la rotta laccal'infamïa di Creti era distesa [12]

che fu concetta ne la falsa vacca;e quando vide noi, sé stesso morse,sì come quei cui l'ira dentro fiacca. [15]

Таков был облик этих мрачных стран;А на краю, над сходом к бездне новой,Раскинувшись, лежал позор критян, [12]

Зачатый древле мнимою коровой.Завидев нас, он сам себя терзатьЗубами начал в злобе бестолковой. [15]

Ниже созвездия Возничий расположилось Зодиакальное созвездие Телец [Рис. А IX, 61], в котором путники узнают Минотавра: позор критян, мифическое чудовище, зачатое женою критского царя Миноса Пасифаей от быка, которого она прельщала, ложась в деревянную корову, сделанную для нее Дедалом [Рис. А XII. 1].

Разъяренный Минотавр – Телец преграждает дальнейший путь Данте и Вергилию в обходе созвездий. Рога Тельца грозно направлены в сторону созвездия Возничий, который и устроился на одном из них.

Минотавра гневит, что поэт путешествует в созвездии Корона Ариадны – сестры Минотавра. Минотавр принимает его за Тезея, возлюбленного Ариадны, убившего его.

Lo savio mio inver“ lui gridò: „Forsetu credi che qui sia «l duca d'Atene,che sù nel mondo la morte ti porse? [18]

Pàrtiti, bestia, ché questi non veneammaestrato da la tua sorella,ma vassi per veder le vostre pene». [21]

Мудрец ему: «Ты бесишься опять?Ты думаешь, я здесь с Афинским дуком,Который приходил тебя заклать? [18]

Посторонись, скот! Хитростным наукамТвоей сестрой мой спутник не учен;Он только соглядатай вашим мукам». [21]

Вождь пытается успокоить Минотавра: – «Ты думаешь, я здесь с Афинским дуком…» – Так Вергилий называет афинского царевича Тезея, убившего Минотавра. Сестра Минотавра, Ариадна, дочь Пасифаи и Миноса, вручила Тезею путеводную нить, чтобы он, убив чудовище, смог найти выход из Лабиринта, где тот жил. Тезей здесь снова назван вождём или герцогом. Вергилий говорит, что Минотавр ошибается, приняв Данте за Тезея, поэт здесь только созерцатель мук Ада.

Qual è quel toro che si slaccia in quellac'ha ricevuto già «l colpo mortale,che gir non sa, ma qua e là saltella, [24]

vid'io lo Minotauro far cotale;e quello accorto gridò: «Corri al varco;mentre ch'e» «nfuria, è buon che tu ti cale». [27]

Как бык, секирой насмерть поражен,Рвет свой аркан, но к бегу неспособенИ только скачет, болью оглушен, [24]

Так Минотавр метался, дик и злобен;И зоркий вождь мне крикнул: «Вниз беги!Пока он в гневе, миг как раз удобен». [27]

Минотавр – созвездие Телец, объятый яростью, не слышит голоса Вергилия, поэтому тот советует Данте быстро бежать вниз, в обход, пока Минотавр в гневе.

Бежать от разъяренного быка бесполезно. Поэты бегут навстречу ему, направляясь в сторону созвездия Пегас. При этом созвездие Возничий с удами в руках и созвездие Персей с мечом и Головой Медузы в руках отвлекают Тельца, как заправские тореадоры.

Быль из моей жизни:

«Кань!» – окликает меня сестра Нона: – «Застрели быка!» Нона у наших родителей девятая по счёту, так и назвали. Я, возвращаясь с утиной охоты тёплым августовским днём, иду с ружьём, в болотных сапогах, мимо скотного двора, где она работает зоотехником.

«Зачем тебе?» – удивлённо спрашиваю.

«Да мужики все отказываются, а Анатолий Ефимович на охоте, а мне начальство сказало: зарезать быка, чтоб мясо было».

«Стрелять-то зачем?» – спрашиваю: – «Тебе же сказали: зарезать».

«Да резать некому, а у тебя ружьё есть. Какая разница: зарезать, застрелить, главное, чтобы мясо было».

«Вывести-то есть кому?» – спрашиваю: – «Пусть выводит, посмотрим». Нона скрывается в воротах скотного двора и скоро появляется в сопровождении скотника, ведущего бычка-трёхлетку весом под 200 килограмм на верёвке, завязанной на шее. Лицо у скотника безразлично пропитое.

«Привяжи к столбу» – говорю: – «И тазик принеси». Скотник накидывает верёвку на столб и уходит. Я сбрасываю куртку, прислоняю ружьё к стене и достаю из ножен остро отточенный охотничий нож. Бычок стоит смирно.

«Что, резать будешь?» – удивляется сестра: – « А сумеешь?»

«Подставь тазик» – говорю скотнику. Подхожу к быку, обнимая его сверху за шею, прощупывая горло; точным движением ввожу нож выше трахеи. Резко опускаю вниз; струя крови из рассеченной жилы бьёт в тазик. Бычок замирает, упершись ногами, без движения.

«Убери тазик» – говорю скотнику, когда кровь перестаёт бить: – «И верёвку отвяжи».

«А не взбрыкнёт?» – опасливо интересуется сестра. Скотник убирает тазик с кровью и отвязывает верёвку. Бычок стоит, не шелохнувшись; спустя короткое время колени его подгибаются, он падает плашмя.

«Переворачивай» – говорю скотнику, берясь за заднюю ногу. Вместе переворачиваем бычка на спину. Обсекаю мослы, начинаю снимать шкуру с ног, переходя на тушу. Скотник оттягивает края шкуры; под напором костяшек моих кулаков открывается молочно-белая кожа, расстилаясь скатертью. Немного передохнув, вспарываю брюхо, стараясь не задеть внутренностей. Сбрасываю рубаху и штаны, мокрые от пота и выдираю утробу, помогая ножом. Пот струится градом; внутренности бычка горячие. Бросаю сбой в тазик и сажусь передохнуть.

«Принеси плаху или чурбак» – говорю скотнику: – «И топор захвати». Немного передохнув, орудую топором, разделывая тушу на куски.

«Чисто ты его» – меланхолично и уважительно говорит скотник: – «Я и не думал, что в одиночку можно справиться».

«Пятый уже» – отвечаю: – «Нон, печёнку принеси пожарить» – спускаюсь на берег речки и ныряю в прохладную воду. Выбравшись на берег, набрасываю штаны с рубахой, беру ружьё и отправляюсь домой.

«Спасибо!» – кричит сестра вслед. Не оборачиваясь, машу рукой над головой.

Поэт называет пролив Босфор своим именем: – Бычий брод (от «Бос» – Бык). Путники находятся в Константинополе, на берегу пролива Босфор, который, широко раскинувшись, лежит перед ними. В проливе зимний ветер гонит огромные волны, разбивающиеся о скалы; Босфор, дикий и злобный, мечется в своих берегах. Путники покидают Константинополь, спускаясь с обрывистого берега к воде. Морской прибой бьётся в прибрежные скалы, как будто терзает берег рогами и копытами. В одном месте грозный девятый вал периодически обрушивается фонтаном на тропу, угрожая смыть путников. Вергилий советует Данте пройти это место бегом, в коротком промежутке времени между девятыми валами. Как только фонтан воды и брызг взметается к небу, путники бросаются вниз, в безопасное место, убегая от следующего фонтана.

Così prendemmo via giù per lo scarcodi quelle pietre, che spesso moviensisotto i miei piedi per lo novo carco. [30]

Io gia pensando; e quei disse: «Tu pensiforse a questa ruina ch» è guardatada quell'ira bestial ch'i» ora spensi. [33]

Or vo» che sappi che l'altra fïatach'i» discesi qua giù nel basso inferno,questa roccia non era ancor cascata. [36]

Ma certo poco pria, se ben discerno,che venisse colui che la gran predalevò a Dite del cerchio superno, [39]

da tutte parti l'alta valle fedatremò sì, ch'i» pensai che l'universosentisse amor, per lo qual è chi creda [42]

più volte il mondo in caòsso converso;e in quel punto questa vecchia rocciaqui e altrove, tal fece riverso. [45]

Мы под уклон направили шаги,И часто камень угрожал обваломПод новой тяжестью моей ноги. [30]

Я шел в раздумье. «Ты дивишься скалам,Где этот лютый зверь не тронул нас? —Промолвил вождь по размышленье малом. – [33]

Так знай же, что, когда я прошлый разШел нижним Адом в сумрак сокровенный,Здесь не лежали глыбы, как сейчас. [36]

Но перед тем, как в первый круг геенныЯвился тот, кто стольких в небо взял,Которые у Дита были пленны, [39]

Так мощно дрогнул пасмурный провал,Что я подумал – мир любовь объяла,Которая, как некто полагал, [42]

Его и прежде в хаос обращала;Тогда и этот рушился утес,И не одна кой-где скала упала. [45]

Путники спускаются по каменистой осыпи. Вергилий поясняет: – «Когда я прошлый раз был здесь, этой осыпи ещё не было».

Её образовало землетрясение, происшедшее во время Страстей и Распятия Христа, когда Христос спускался в Ад, чтобы вывести оттуда Ветхозаветных Праведников и переселить их в Рай. [Рис. А. IV. 2]. Иисус Христос сам искупил их грехи Распятием, почему его именуют Спасителем (Спасом). Вергилий соединяет Константинополь и Босфор с местом землетрясения, происшедшего во время Распятия Христа и утверждает, что он лично проходил этим путём до землетрясения, до Страстей Христа.