Россия, которую мы потеряли. Досоветское прошлое и антисоветский дискурс - Павел Хазанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
97
Солоухин В. Письма из Русского музея. С. 68.
98
Там же. С. 69. В своих оценках Солоухин сходен с Глазуновым, считающим живопись передвижников искусством «вульгарного социологизма». См.: Глазунов И. Дорога к тебе // Молодая гвардия. 1965. № 10. С. 132.
99
Солоухин В. Письма из Русского музея. С. 74.
100
Галич А. Смеешь выйти на площадь?.. // Галич А. Облака плывут, облака: Песни, стихотворения / Сост. А. Костромин. М.: Эксмо, 1999. С. 235–238.
101
Аронов М. [Яков Корман] Александр Галич: полная биография. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 310–312. Диссидентом стал и сам автор. Галич, с 1940-х годов пользовавшийся относительным успехом в сфере официального советского искусства как драматург и сценарист, не побоялся рискнуть привилегиями своего статуса, начав исполнять свои песни с политическим подтекстом в неформальных собраниях. В 1960-е годы он все больше привлекал внимание КГБ, и по мере обострения конфликта между Галичем и властями правительство лишило его всех привилегий, запретило его песни и тексты, в 1972 году выслало его за границу.
102
Солженицын А. Образованщина // Солженицын А. Публицистика: В 3 т. Т. 1. М.: Верхневолжское кн. изд-во, 1995. С. 111.
103
Там же. Сам Солженицын критиковал декабристов за то, что, подстрекая революционеров, они в конечном счете спровоцировали установление советской власти (см.: Trigos L. A. The Decembrist Myth in Russian Culture. P. 148–149). Однако Солженицын разделяет мысль своих либеральных оппонентов, что аристократия по рождению и социальным обстоятельствам должна уступить место аристократии по духу.
104
См.: Ленин В. Памяти Герцена. М.: Политиздат, 1980: https://www.marxists.org/russkij/lenin/works/in_mem_h.htm; Trigos L. A. Decembrist Myth. P. 153–157.
105
Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 219; Ries N. Russian Talk: Culture and Conversation During Perestroika. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1997. P. 82.
106
Platt K. M. F., Nathans B. Socialist in Form, Indeterminate in Content: The Ins and Outs of Late Soviet Culture // Ab Imperio. 2011. № 2. P. 321.
107
Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. С. 255. Как отмечает Тригос, такие авторы, как Н. Эйдельман, часто думали о своих произведениях, посвященных XIX веку, примерно в том же эскапистском духе, о котором говорит Юрчак; аналогичным образом, Дмитрий Быков [внесен в реестр иностранных агентов] утверждает, что обращение Окуджавы к исторической прозе было «способом сохранить душу и творческую способность во времена, когда „звуки прекратились“», то есть когда оттепель сменилась новыми «заморозками» (см.: Trigos L. A. Decembrist Myth. P. 145; Быков Д. Л. Булат Окуджава. М.: Молодая гвардия, 2009. С. 31).
108
Юрчак А. Это было навсегда… С. 212.
109
Отчасти это результат культурных кампаний раннесоветской эпохи, когда большевики обратились к проекту массовой культурности, реальное содержание которого представляло собой смесь революционных марксистских формулировок и общих мест риторики либеральной гуманистической интеллигенции начала ХX века. Тригос утверждает, что характерное для раннесоветского периода обращение к эпохе декабристов опиралось как раз на гуманистическую линию культурности (см.: Trigos L. A. Decembrist Myth. P. 69–94). Больше о советской политике по распространению культурности см.: Кларк К. Москва, Четвертый Рим.
110
Jones P. Revolution Rekindled: The Writers and Readers of Late Soviet Biography. Oxford: Oxford University Press, 2019. P. 36.
111
Ibid. P. 102.
112
Новохатко В. Белые вороны Политиздата // Знамя. 2013. № 5: http://znamlit.ru/publication.php?id=5245.
113
Как отметил Ричард Уортон, с момента, когда дискурс западного Просвещения о независимости человека в конце XVIII столетия проник в Россию и стал определять смысл русского слова «личность», само это понятие прочно ассоциировалось с идеалом общественного служения и «противопоставлялось западному представлению о личных интересах» (Wortman R. The Power of Language and Rhetoric in Russian Political History: Charismatic Words from the 18th to the 21st Centuries. London: Bloomsbury, 2017. P. 50). Марк Раев полагал, что сочетание веры в личности и в служение обществу уже заключало в себе радикальный политический заряд, потому что привело многих, кто разделял эту веру в России, в том числе масонов екатерининской эпохи, к осознанию, что все люди за пределами их узкого аристократического, образованного круга, в том числе их крепостные, в той же мере наделены человеческим достоинством, что и они сами, а значит, надо «создавать новую социальную реальность и новый тип человека» (Raeff M. Origins of the Russian Intelligentsia: The Eighteenth-Century Nobility. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1966. P. 154). Анатолий Пинский отмечает, что этот общественный проект преобразования России путем гуманистического воспитания как можно большей части ее населения разворачивался в трудах радикальных мыслителей XIX века, таких как Белинский и Герцен, и получил продолжение в советском социалистическом дискурсе, предполагавшем, что «все советские граждане в конечном счете станут сознательными, а вождь и партия, некогда руководившие ими на этом пути, скроются за горизонтом». После смерти Сталина убежденные коммунисты эпохи оттепели полагали, что этот процесс завершился: «…партийный авангард успешно воспитал рядовых коммунистов и граждан, не меньше элиты способных обрести истину; иными словами, многие советские люди прошли если не всю революционную дистанцию, то значительную ее часть» (Pinsky A. The Origins of Post-Stalin Individuality: Aleksandr Tvardovskii and the Evolution of 1930s Soviet Romanticism // Russian Review. 2017. № 76. P. 460).
114
Эйдельман Н. Серно // Знание – сила. 1966. № 3. С. 30. Этот рассказ был позднее перепечатан в книге: Эйдельман Н. Твой XIX век. М.: Детская литература, 1980. С. 238–254.
115
Там же. С. 31.
116
Там же. С. 32.
117
Эйдельман Н. Серно. С. 32.
118
Клуб Рылеева основали Евгений Кушев (1947–1995),
