Вещий Андрей. На цепи - Эд Качалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кстати, Олег хотел спросить. Почему у орков такой странный символ Стражей — цветок. С русским орлом, все более или менее понятно, с авалонским львом тоже. С символом гномов… Какой у них символ, Олег? — спросил я.
Как оказалось, Олег не знал. Не на одном из документов, он не сохранился. На всех документах видно, что он там был, но нигде его нет. Олег сказал, что считается, что это саламандра, но так ли это на самом деле — неизвестно. Еще одна загадка.
Сколько их за те несколько дней пребывания в этом мире я услышал, — неизвестно.
В том мире про Россию говорили, что наша страна — это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки.
Здесь это можно сказать про весь этот мир. Ну что ж загадки я люблю разгадывать, тем более судя по всему, от этого зависит мое собственное выживание.
Что же касается хризантемы, то этот цветок произрастает на далеком восточном острове, с которого орки начали свое шествие по этому миру.
Олег прямо так и сказал «начали свое шествие по этому миру». На мой не очень корректный вопрос, не много ли пафоса в этой фразе для обозначения исторической родины, орк сказал, что нет. Именно так об этом острове пишется во всех их источниках.
Я по поводу этой формулировки, тоже сделал себе зарубку в памяти. Неспроста она, ой неспроста, как и все в этом мире.
Кроме того, по словам, Олега, хризантема очень устойчива к внешним воздействиям и считается символом стойкости и долголетия, а еще символом солнца, а значит, жизни. Ну не знаю, я не садовник.
Мы еще немного выпили, закусили и продолжили неспешную беседу. Как выяснилось, ни у кого из других родов, ни у людей, ни у авалонцев, ни у гномов, легенд о Предтечах и Золотом веке нет. Известно, только что авалонцы очень тщательно поддерживают эти легенды среди орков.
— Так что вот так обстоят дела в родных пенатах, — произнес Олег, тщательно вытирая руки льняным полотенцем, — И тут появляешься ты!
— А что я? Я ничего! Где я появляюсь? У меня вообще контузия! — деланно возмутился я.
Как повлияло мое появление на местные расклады, Сельвестрыч ответить не успел, — нас невежливо прервали. Харчевня наполнилась солдатами городской стражи. Их возглавлял умудренный жизнью капитан. Он решительно направился к нашему столу, щелкнул каблуками, приложил два пальца к треуголке и представился:
— Капитан комендантской роты Сидор Петрович Патрикеев.
Мы представились по очереди и все вместе выжидательно уставились на него.
— Это вы устроили бойню на улице? — строго поинтересовался он.
— Никакой бойни мы не устраивали. Какие-то хулиганы напали на нас, когда мы вышли покурить. Мы вынуждены были защищаться. Фактически мы сделали всю работу за городскую стражу, — я слегка надменно посмотрел на капитана.
— Прошу следовать за мной! — тон капитана стал гораздо суше. Он развернулся и не оборачиваясь направился на улицу.
Остальные стражники дождались, пока мы встанем, расплатимся и последуем за капитаном.
На улице я увидел только что подъехавшую роскошную карету, из которой вылезал сам Лифляндский генерал-губернатор светлейший князь Никита Иванович Репнин:
— О, Шереметьев, Ермолич, Федор, опять это вы. Вы знаете, почему-то я не удивлен. Ну и что вы опять натворили? — тон Светлейшего не обещал ничего хорошего.
Он подошел к каждому из нас, внимательно заглянул в лицо и пошел к месту побоища. Рядом с ним семенил какой-то кругленький мужичок в старинной кирасе и шлеме с плюмажем и что-то быстро нашептывал князю, стараясь как можно ближе подтянуть губы к светлейшему уху.
— Кто это? — спросил я у Фёдора Ивановича.
— Это местный бургомистр, Людвиг фон дер Гольц, — ответил дядька.
Светлейший князь подошел к аккуратно выложенным вдоль стены трупам и стал их разглядывать. На его лице были написаны сановные брезгливость и неудовольствие:
— Кто такие? — Репнин тростью указал на трупы.
— Русские разбойники, Ваша Светлость, быдло! — бодро ответил бургомистр.
Светлейший зло глянул на бургомистра и бросил:
— Ты ври да не завирайся! На быдло то не очень похожи. Одеты-то все справно и даже одинаково как-то. Явно наемные людишки. Ты давай разберись: кто, откуда и зачем прибыли. Вечером доложишь.
Никита Иваныч еще раз медленно пошел вдоль ряда тел пристально, что-то разглядывая. Тут мне пришла, как показалось, дельная мысль. Я пошел к Репнину и из-за его спины аккуратно указал на татуировку у Ивара на плече.
Князь посмотрел, глаза его расширились от удивления, и он одними губами спросил:
— Один?
— Он и еще трое, — также, не разжимая губ, ответил я.
Репнин жестом подозвал к себе капитана, одним барским движением указал на нас и бросил:
— Этих ко мне сопроводить, оружие не изымать, в колодки не упекать. Трупы на лед под замок и под караул. Капитан если и удивился, то не подал виду, приложил два пальца к треуголке и жестом предложил мне следовать перед ним.
Князь залез в карету и укатил. Мы же всей честной кампанией отправились пешком. Впереди капитан, за ним внутри коробки из солдат комендантской роты, мы.
Так, весьма пестрой кавалькадой мы и добрались до Рижского замка. Там нас проводили в небольшую обеденную залу на втором этаже, украшенную рыцарскими доспехами.
Мы расселись за круглым столом в высокие деревянные кресла. Через минуту появился Светлейший и с ходу спросил:
— Ну-с, милостивые государи, кто мне расскажет, чем вы так взволновали Стражей, что они послали за вами аж четырех своих адептов!
— А что Стражи — это секта? — спросил я. И тут же в ответ услышал, сакраментальное, что сам не раз произносил в своём мире и здесь уже слышал от экспедитора Тайной Канцелярии:
— Вопросы здесь задаю я!
— Видите ли Ваше Сиятельство, я не знаю, чем я насолил этим Стражам. До сегодняшнего дня я с ними не сталкивался. Поэтому мне бы самому понять, что им от меня могло понадобиться, а для этого неплохо было бы знать, кто они такие. Вы же помните, Ваше Сиятельство, у меня контузия, и я не помню даже некоторых элементарных вещей. Так, что если бы вы оказали мне такую любезность, то наверняка я смог бы понять, чего им от меня надо, и, соответственно, сразу бы вам рассказал.
Никита Иванович, выслушал меня нахмурившись.
