Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но наконец наступил долгожданный день, когда на горизонте появился портовый город Туапсе, расположенный на крутых склонах гор. А через час моё судно пришвартовалось правым бортом к берегу, и я, пробежав через его палубу, вошёл в порт. Таким образом, конструкция стомарана сократила расстояние до Туапсе. Окажись под моими ногами обычное судно, мне бы ещё пришлось плыть и плыть, и, кто знает, может быть, силам, ставившим мне преграды на всём пути, удалось меня задержать именно на последнем отрезке дороги.
Но прежде чем покинуть мой добрый стомаран, я снял свою верную тельняшку, извлёк из неё розу ветров, и так – с розой в одной руке, с тельняшкой в другой – вступил в город Туапсе.
На берегу меня уже давно ждал педсовет школы в полном составе.
Учителя во главе с директором школы с надеждой всматривались в морскую даль, приложив к глазам козырьком ладонь.
– Где Пыпин? – спросил я, дорожа каждой минутой.
– Он там, – ответил директор, указав на одну из улиц. – Но за время, пока наша посылка летела к вашему необитаемому острову, у нас произошло ещё одно грозное событие. Пыпин стал законченным хулиганом. Но и это не всё. Он начал оказывать нездоровое «влияние улицы» на других ребят. И дети нашего города Туапсе, можно без преувеличения сказать, в опасности.
Директор мог бы этого мне не говорить. Я уже почувствовал сам, как из-за угла, на который он указывал, тянет неблаготворным влиянием улицы. А затем кто-то заунывно, будто под шарманку, запел:
Дети, дети обоего пола,
Бросьте с папой и мамой гулять,
Позабудьте влияние школы,
Приходите, я буду влиять!
Убедю в совершенно обратном,
Что неграмотность – истинный свет!
Как приятно ходить неопрятным,
И лентяям мой братский привет!
Голос показался мне удивительно знакомым, будто я слышал его каждый день.
– Это он – Пыпин! – встревоженно воскликнул директор. – Он опять зазывает нестойких детей!
Я, не медля, бросился за угол и увидел паренька в оранжевой футболке и джинсах. Он стоял ко мне спиной и пел, обращаясь к окнам.
А на этом я песню кончаю,
Сочинять уже нетути сил[6], –
протянул паренёк и, откашлявшись, сложил ладони рупором, закричал на весь квартал:
– Ребята, айда на улицу! Я вас кое-чему научу. Я научу вас обижать маленьких и слабых, и вы сразу почувствуете себя сильными и смелыми. Я научу вас курить окурки, и вы сразу почувствуете себя взрослыми. Я научу вас говорить неправду, и вы сразу почувствуете себя мудрыми!
И нестойкие мальчики и девочки побежали к нему со всех сторон. Потому что каждому хотелось побыстрей стать смелым и сильным, взрослым и мудрым.
– Теперь вы увидели сами, что он вытворяет, этот Пыпин! – горестно сказал директор школы.
– Да, да! Он – злейший наш враг! – печально подтвердили остальные педагоги.
Услышав их голоса, Пыпин обернулся, и я узнал его. Это был я сам! То есть это было моё плохое «я»!
Каждый из нас состоит из хорошего и плохого. И носит в себе и то и другое всю жизнь, неустанно борясь с плохим и каждодневно улучшая хорошее. И я, например, не давал своему плохому «я» никакого спуска. Стоило ему солгать или обидеть слабого, как сейчас же перед ним вырастало моё строгое, хорошее «я». И плохое «я» дни и ночи мечтало избавиться от этого контроля.
Я в ту пору готовил себя к жизни, полной бурь и кораблекрушений, кропотливо изучал в школьной библиотеке книги Вальтера Скотта, Стивенсона, Дюма и другие учебники, с нетерпением ожидая начала первой практики на кораблях.
И вот этот день наступил. Меня, как сдавшего лучше всех экзамен по «Робинзону Крузо», послали на тогда ещё мало известный буксир «Перепёлкино». Я прибежал в порт в последний момент и прыгнул на борт, когда судно уже отдало швартовы. Плохое «я» воспользовалось моей спешкой и застряло на пирсе. Я выскочил из него, точно из футляра. И тут же нас разделила широкая полоса воды. И всё же за ним ещё можно было вернуться, забрать с собой свои недостатки. Вода была тёплой, а расстояние под силу любому пловцу. Но тут я временно смалодушничал, решив хоть ненадолго отдохнуть от своего плохого «я», и остался на борту. А он торчал на пирсе, не веря в лёгкую удачу. Его фигура долго маячила на берегу. А потом наш буксир скрылся за горизонтом.
Первое время я радовался этой нежданной разлуке. Без плохого «я» стало меньше хлопот, и теперь всё свободное время можно было посвятить совершенствованию своих положительных качеств. Но пока мы бороздили моря между Новороссийском и Туапсе, во мне родилось беспокойство о том, что за время моего отсутствия плохое «я» совсем отобьётся от рук и будет сильнее второй хорошей половины. Вернувшись из бурного плавания в родной порт, я первым делом побежал в общежитие школы. Но плохой «я» там не появлялся уже целую неделю. Мне пришлось обыскать все закоулки Новороссийска – и без результата. Плохой «я» исчез.
Так мои недостатки зажили отдельной от меня самостоятельной жизнью[7].
И вот мы встретились снова. Но, боже, в кого он превратился, этот «я» – плохой?! Да, теперь я был обязан вдвойне помочь исправиться Пыпину. Потому что в том, что вытворял Пыпин, была и моя вина. Но прежде мне предстояло подумать о детях города Туапсе. Избавить их от «влияния улицы».
Члены педсовета тоже заметили моё внешнее сходство с Пыпиным.
– Если бы не духовная пропасть, лежащая между вами, я подумал бы, что вы и Пыпин – одно и то же лицо, – чистосердечно признался директор школы, не подозревая, насколько он близок к истине.
Тем временем Пыпин тоже всё понял и пустился наутёк.
– Ну куда же вы? Остановитесь! – воззвал я к хулигану. – Разве вы меня не узнали? Это же я!
– В том-то и дело, что узнал, – ответил Пыпин, на миг оглянувшись и продолжая бежать трусцой.
– Тогда почему же вы не слушаетесь меня? – спросил я, преследуя Пыпина.
Моё удивление было вполне объяснимым: всё-таки от меня удирала моя, хоть и не лучшая, половина.
– Ну да, тебя только послушайся и остановись, и мы опять превратимся в одно «я», – откликнулся Пыпин.
Я пообещал этого не делать.
– Честное слово? – не поверил Пыпин.
– Честное слово.
Пыпин остановился и недоумённо спросил:
– А тогда зачем я тебе нужен? Будешь читать мораль: это не так, то не этак, – передразнил хулиган.
– Во-первых, непохоже. А во-вторых, я постараюсь найти более тонкий подход и убедить вас своим личным примером.
– Ну, этого я не боюсь, – сказал Пыпин, облегчённо вздохнув.
– Между прочим, вы можете начать прямо сейчас, подражая моему вежливому обращению, и говорить мне «вы», – сказал я, хладнокровно пропуская его грубость мимо ушей.
– Как бы не так! – воскликнул хулиган, чувствуя себя за моим честным словом, как за каменной стеной.
А нас тем временем окружали дети, сбежавшиеся со всех концов Туапсе, и ждали, чем закончится первый раунд моего поединка с Пыпиным.
Я поднял над головой розу ветров и воскликнул:
– Ребята! Я привёз вам в подарок прекрасный цветок!
Я выпустил розу из рук, цветок взлетел над крышами домов, расплетаясь на удивительные ленты. Ветры весело и легко закружили под облаками, прежде чем отправиться в родные края. Один из них, самый молодой и неопытный, задел крылом за жёлтый шарик, который держал один мальчуган. Мальчик жалобно вскрикнул, но я подпрыгнул и в последний момент схватил кончик нитки, привязанной к шару.
– Отпустите его! Отпустите! – закричали дети. – Он очень красиво летел.
– Отпустите, – сказал хозяин шарика. – Пусть он летит куда захочет. Пусть на него посмотрят ребята в других городах. Как шарик красиво летит. А когда он устанет, он опустится кому-нибудь в руки.
– Ну, тогда, может быть, ты напишешь что-нибудь незнакомому человеку? – спросил я, доставая авторучку.
Мальчик написал на стенке шарика
