Топор - Дональд Уэстлейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И это означало, что создатель «Денежных мешков» должен был продолжать присутствовать в моей жизни. «У него есть еще идеи», — сказал я Марджори, когда забирал ее из офиса доктора Карни в шесть часов в понедельник, вчера, через три дня после того, как я разобрался с Эксманом. «У него миллион идей, и кто знает, может, из одной из них что-нибудь получится. В любом случае, ему нравится делиться со мной своими идеями и показывать презентации, которые он провел, и все такое, и, по правде говоря, милая, я бы предпочел делать что-то, чем ничего».
«Я знаю, что ты бы так и сделал», — сказала она и одарила меня нежной улыбкой, и все.
Этим утром мы поехали в Marshal, чтобы провести час с Лонгусом Квинланом, и, к моему удивлению, сейчас я получаю удовольствие от этих занятий, находя их более ценными, чем я мог предположить. Я думаю, что любой брак через некоторое время превращается в рутину и автоматические реакции. Время идет, и вы больше не видите друг друга отчетливо, вы просто ведете себя так, как будто другой человек — робот с отработанными и хорошо известными реакциями на все, а затем вы ведете себя как робот, и вся жизнь уходит из ваших отношений.
Теперь, когда с ужасным романом Марджори покончено, и теперь, когда Квинлан отказался от попыток проникнуть в мой личный взгляд на мир, мы имеем дело с тем, ради чего пришли туда, — с браком, и я думаю, это помогает. Мы снова начинаем удивляться друг другу, мы вспоминаем, почему мы понравились друг другу в первую очередь.
Если бы я только мог рассказать ей об этом другом деле… но, конечно, я никогда не смогу. Я знаю лучше. Есть некоторые трудности, которые нельзя испытывать к человеку, несмотря ни на что.
Во всяком случае, это было сегодня утром, а вечером мы поужинали в половине седьмого, и сейчас, в четверть восьмого, я в дороге, направляюсь на запад, в Аркадию, штат Нью-Йорк.
Долгие июньские дни, долгие ясные вечера. Я еду, пересекая границу штата Нью-Йорк, и все еще солнечно и приятно. Пока я веду машину, мне приходит в голову: я начинаю свой путь на работу. Моя новая поездка на работу.
40
На вершине склона все еще светит дневной свет, но дорога в Аркадию спускается в темноту ночи, украшенная неоновыми огнями двух городских баров (но не из закрытого закусочного), более ярким бело-красным светом со станции Гетти на вершине дальнего склона и яркими желтоватыми фонарями вокруг мельницы. Внутри зданий мельницы не видно света; это история успеха, но они работают всего в одну смену.
Пока я спускаюсь по склону в сторону города, плотины и бегущего через нее быстрого черного ручья, мне приходит в голову случайная мысль. Что, если история успеха Arcadia не такая блестящая, как это изображено в журнале? Что, если, хотя они, возможно, и не пошли до конца на сокращение, они сокращают персонал за счет выбытия, не принимая новых сотрудников, когда люди уходят? Что, если я прошел через все это, и я также имею дело с УРФОМ, и они не заменят его? Шутка, безусловно, была бы со мной, не так ли?
Но нет. Им понадобится опытный человек, чтобы управлять этой линией. Если бы у них была ночная смена, то, возможно, человек, работающий в ночную смену, мог бы перейти на дневную, пока он обучает помощника, которому уже платят зарплату, дежурить ночью. Но таким образом, они наймут только одну смену.
Я знаю, как выглядит УРФ, поскольку видел его однажды в закусочной, так что теперь моя первая задача — выяснить, где он живет. Я не ожидаю многого от этого визита, просто небольшой рекогносцировки, чтобы получить представление о ситуации.
Указатель уровня топлива в «Вояджере» показывает чуть меньше половины бака, поэтому я спускаюсь к подножию склона, пересекаю мост на дамбе, поднимаюсь по другому склону и останавливаюсь на станции Гетти. Я наполняю бак, расплачиваюсь с коренастой женщиной за стойкой внутри и спрашиваю, есть ли у нее телефонная книга.
Да, она знает, хотя и не говорит об этом. Не говоря ни слова, она достает из-под прилавка тонкую телефонную книгу, и я немного отхожу от нее, как будто для того, чтобы освободить прилавок для других покупателей — их нет, — пока листаю и нахожу FALLON U R Cty Rte 92 Slt.
Меня не волнует номер телефона, по крайней мере, сейчас. Я смотрю на карту на задней обложке телефонной книги, чтобы посмотреть, что это за город «Slt», и, вероятно, это место под названием Slate, которое, похоже, находится не очень далеко отсюда.
Я благодарю женщину, возвращая телефонную книгу, и спрашиваю ее, где находится окружное шоссе 92, и теперь ей приходится говорить, хотя и минимально. Указывая на дорогу за городом, она говорит: «Шесть миль. Куда ты идешь?»
«Грифельная доска».
«Поверни налево».
Я благодарю ее, возвращаюсь к своей полной машине и проезжаю на ней шесть миль с небольшим до окружной дороги, где зеленые знаки с кремовыми буквами на перекрестке направляют меня в разные деревни. Грифельная доска стоит третьей внизу на указателе, указывающем налево.
Это извилистая холмистая дорога. Трудно разглядеть, что находится вдоль нее, за исключением редких освещенных окон домов и однажды, далеко в стороне от дороги, ярко освещенного сарая.
Возможно, я вообще не найду дом УРФА сегодня вечером, если только его имя не будет указано на почтовом ящике. Проезжая сквозь эту тьму, я пытаюсь придумать какой-нибудь способ добраться сюда в выходные, днем, либо пока Марджори работает кассиром в New Variety в субботу днем, либо пока мы обычно валяемся с газетой в воскресенье. Мой новый друг Ральф Аптон может здесь пригодиться.
ФЭЛЛОН.
Это было так неожиданно, что я чуть не пропустил это. Я один на дороге, так что не имеет значения, что я жму на тормоза. Я некоторое время не видел света в доме, так что ничего не ожидал и не искал почтовый ящик. И вдруг он появился справа от дороги в форме поддельной бревенчатой хижины с красной металлической полосой, проходящей над крышей, на которой белыми буквами было написано название.
Я отступаю, чтобы взглянуть еще раз, и вот оно, все в порядке, рядом с ним асфальтированная подъездная дорожка, ведущая в темноту. Я прищуриваюсь и наклоняюсь
