Над квадратом раскопа - Андрей Леонидович Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати сказать, так было тоже не раз. Трудности, сопровождавшие героический поход Суворова при переходе через заснеженные Альпы, испытал в октябре 218 года до нашей эры Ганнибал, а уже два столетия спустя через эти перевалы были проложены прекрасные римские дороги…
Похоже, что горные оледенения оказывались тоже непостоянными. Ледники то опускались в долины, погребая подо льдом и снегом перевалы, поля, разрушая деревни, то отступали вверх, освобождая занятую территорию и оставляя конечные морены, повторяющие в миниатюре морены великих оледенений. Гляциологи уже давно обратили на них внимание и сосчитали: морен оказалось восемь — в Альпах, на Кавказе, Памире, Алтае, Тянь-Шане, в Кордильерах и Гималаях…
Так начался долгий сбор материала. Гипотезы не было. Было предположение, что на биосферу Земли влияют какие-то неизвестные силы, проявляющиеся периодически. Подобно тому как я по крупицам собирал и пытался понять факты, касавшиеся окрестностей Плещеева озера, А. В. Шнитников собирал сведения, относящиеся ко всему земному шару, свидетельствующие о «нестабильности» окружающей нас среды. От фактов требовалась достоверность и, по возможности, точная датировка.
Все оказывалось важным: свидетельства средневековых хроник о доступности горных проходов, о наступлениях ледников, появлении льдов в Северной Атлантике, периодичности землетрясений, об урожайных и засушливых годах, лесных пожарах, эпидемиях. Ученый сверялся с очертаниями берегов на средневековых картах, выписывал у древних авторов сведения о колебаниях уровня моря, хрестоматийным примером которых стала история храма Сераписа возле итальянского местечка Поццуоли, когда-то римского курорта Байи. Построенный во втором веке до нашей эры, храм стоял на шесть метров выше уровня моря. К десятому веку нашей эры он был до половины погружен в воду, а в шестнадцатом оказался поднят над водой на семь метров! Теперь его колонны снова стоят в воде.
Фактов оказалось много. На свое место легли легенды о «великих потопах», записанные почти у всех народов, наблюдения над свайными поселениями и затопленными стоянками древнего человека, многослойность «пограничных горизонтов» в торфяниках. Все это были звенья одной цепи. Чем точнее можно было датировать событие, тем чаще однородные факты оказывались одновременными, хотя и происходили они на разных концах Азии, Европы и Америки.
Одновременно сползали с гор ледники, сокрушая отмеченные на картах или в преданиях леса, деревни, церкви, погребая пашни, дороги, перевалы. В это время на равнинах и в горах поднимался уровень озер, затапливались поймы и берега, поднимался уровень внутренних морей, Каспийского и Аральского, наступавших на стены прибрежных городов, выгонявших из нор животных и змей, от которых людям приходилось спасаться, как и от волн. Растрескавшиеся впадины пересыхающих озер наполнялись водой, степи шумели сочными травами, по Узбою в Каспий стекали излишние воды Амударьи. Жители гор спускались в предгорья, а понизившийся уровень Мирового океана открыл для человека очередную плоскость морской террасы. И в это же время в лесной зоне торфяники наполнялись влагой, выросший было на них лес погибал, и мягкий моховой торф обволакивал пни и остатки трухлявых стволов.
Так продолжалось недолго, двести — триста лет.
Перемена наступала незаметно. Она начинала ощущаться много позже того, как невидимый маятник достигал определенного ему предела и начинал с усилием продираться назад сквозь вязкое, тормозящее его ход пространство времени. Переход к противоположному состоянию совершался долго, достигая порой тысячи с лишним лет. Он походил на планомерное, медленное наступление невидимых армий, выпивавших степные речки, озера, чуть ли не вдвое сокращавших обширные водоемы. Понижался уровень грунтовых вод, иссушались материки, и горные ледники поднимались вверх, к бесплодным каменистым вершинам. Горели леса, дымились подсыхающие торфяники, пересыхали степи, и животные откочевывали к северу, к лесам и остаткам воды, к болотам и озерам, собирались в долинах больших рек.
Если период материковых трансгрессий был короток, энергичен и катастрофичен, на морях бушевали штормы, гигантские приливные волны обрушивались на берега, «всемирные потопы» погребали под слоями ила города, сверкающие глетчеры обрушивались в долины хаосом ледяных глыб и оползнями, — то засушливая фаза подкрадывалась исподволь. Она обманывала временным увеличением дождливых дней, порою общим похолоданием, туманами. А между тем год от году иссякали источники, и земля, принимавшая всезатопляющий ливень, оказывалась вскоре сухой, растресканной и обнаженной.
Мои наблюдения в окрестностях Плещеева озера полностью укладывались в эту последовательность. Совпадали даты. Каждый цикл, как установил А. В. Шнитников, повторялся с периодичностью 1800–1900 лет. Следы этой ритмичности в толщах скандинавских и европейских торфяников обнаружили многие исследователи, в том числе и Е. Гранлунд, когда-то первым усомнившийся в существовании одного «пограничного горизонта» и насчитавший шесть «поверхностей обратного развития». Становились понятными и внезапные миграции народов. Движения степных племен, их нападения на центры древних цивилизаций и — попутно — вторжения в лесную зону объяснялись иссыханием степей на юге. Наоборот, движение народов, вторгавшихся с морских побережий в глубь материков, происходило в результате повышения уровня Мирового океана, показывающего, как в случае с храмом Сераписа, довольно внушительные колебания уровня моря — в общей сложности до тринадцати метров! Конечно, то был исключительный случай, но достаточно серьезные колебания береговых линий происходят и сейчас…
Обратная зависимость явлений подсказывала, где искать источник избыточной влаги.
Во время трансгрессивных материковых фаз океан регрессировал. Но когда на суше наступал засушливый период, мало-помалу океан снова наполнялся, вторгался на оставленную было территорию, смывая постройки людей, забывших, что Посейдон только на время дал им пользоваться этой площадкой для игр. Механика процесса оказывалась несложной: огромные массы воды сравнительно быстро черпались из океана, выливались на сушу, а затем долго стекали обратно. Потом все повторялось сначала. Каждый цикл мог быть короче или длиннее на пятьдесят или сто лет, — серьезной роли это не играло. Отклонения могли быть кажущимися, в результате ошибок радиоуглеродных датировок, погрешности самих образцов, приблизительности определения времени событий, содержащихся в легендах и преданиях. Наконец, следовало учитывать возможность отклонений в «часовом механизме» самой Первопричины, вызывающей такую последовательность.
Чтобы найти эту Первопричину, приходилось идти путем исключений. Огромные количества энергии, способной перемещать невообразимые массы воды, постоянно перекачивающей их из океана на сушу, предполагали действия каких-то титанических сил. Похоже было, что такие ритмические колебания являются одной из форм существования биосферы, бросая ее из одной крайности в другую. Эти колебания стимулировали поступательный процесс эволюции биосферы. А если все это так, то вряд ли источник подобных сил можно надеяться найти
