Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Аллингем

— Нашел же кто-то время для визитов…

Пройдя через комнату, мистер Лагг открыл нижний ящик комода и, к ужасу мистера Кэмпиона, достал из него поразительную конструкцию, состоящую из крахмального воротничка с черным галстуком-бабочкой. С безукоризненной важностью, даже гордостью, мистер Лагг застегнул это уродство у себя на шее — сзади была пришита пуговица — и тяжеловесно удалился, лишив своего хозяина дара речи.

В комнату стремительно вошел Майк — не стал ждать, пока о нем доложат. Последние два-три дня оставили разительный отпечаток на его внешности. Короткие черные кудри словно поредели, на лбу залегли морщины. Прежнее полусонное выражение не совсем исчезло из глаз, однако теперь в них была еще и тревога.

— Решил зайти, — отрывисто сказал гость. — Поговорить.

Он замолчал, нерешительно покосился на надгробную статую за своей спиной. Кэмпион тут же сообразил.

— Пока все Лагг, спасибо.

Бывший грабитель приподнял брови.

— Я буду в кухне, сэр, если понадоблюсь, — произнес он так напыщенно, что Кэмпион изумленно разинул рот.

Однако Майку было не до мелочей. Он рухнул в глубокое кресло у камина и глубоко вздохнул.

— Полный кошмар, Кэмпион. Смерть Пола — и так ужасная беда, но ты не представляешь, что это была за неделя. Мы сами не свои. Джина совсем сломлена. О чем думают в полиции, можно как-то разведать? Знаю, ты пробовал. Что-нибудь выяснил?

Мистер Кэмпион, который в другом конце комнаты возился с шейкером, заговорил через плечо:

— Я ходил в Скотленд-Ярд. Станислав Оутс в отпуске, а ребята, которым поручено расследование, Таннер и Пиллоу, вежливы, но немногословны. Однако поводов для волнения нет. Коронер Салли — товарищ надежный. Бодрый, непримиримый старик; резковат немного, но дело знает. Полиция вас пока не беспокоит?

— Не беспокоит?! — простонал Майк. — Да они в конторе живут! Нас всех допрашивали до темноты в глазах. А какая гадкая история произошла с Джиной! Я убедил ее выйти на прогулку — что толку сидеть дома, изводить себя мыслями. Она решила пообедать с Аделаидой Чаппель, певицей. Они посидели в ресторане «Булестин», потом мадам Чаппель было нужно в турагентство Куков. Она, видимо, всегда ездит через них, а ей предстоит петь в Белграде. Джина от нечего делать тоже пошла к Кукам. Ей показалось, что за ней следят, а потом она и правда увидела, как сыщик расспрашивает про нее клерка. С тех пор с квартиры не спускают глаз. Это мерзко, Кэмпион, просто мерзко! Почему ей нельзя участвовать в расследовании? И нам всем тоже? Что скрывают в полиции?

Мистер Кэмпион протянул гостю коктейль.

— Допрашивают, говоришь? Наверное, уточняют первоначальные показания, которые вы давали представителю коронера?

— Еще как уточняют! — горячо воскликнул Майк. — Меня допытывали сотню раз, Джину — не меньше. Я уж не говорю про нашу старушку Керли и ту бедную девочку, которая нашла тело. Сыщики приходят каждый день. Сегодня утром у них новая тема. — Майк отпил коктейль, не ощутив вкуса, с тревогой посмотрел на Кэмпиона. — Они все время спрашивают, а сами ничего не рассказывают. Сегодня выясняли насчет четверга. Помните ли вы, что делали в прошлый четверг вечером — не вчера, а неделю назад?

— В четверг вечером? — Кэмпион навострил уши. — Спрашивали у всех?

— А как же! Я задал вопрос Пиллоу… Забавный такой чудак, Кэмпион, с виду почтенный главный садовник; в жизни не подумаешь, что сыщик. Так вот, я у него спросил, определили ли время смерти, а он не ответил. Только усмехнулся.

Мистер Кэмпион сел на краешек кресла напротив.

— Его интересовало какое-то определенное время?

— Да. С восьми до девяти вечера. Такое нудное занятие! Опросили каждого в конторе. Бедная Керли чуть не спятила. Джон не мог сообразить, где был, и ей пришлось перерыть все записи про его встречи, обзвонить любопытных друзей, деловых знакомых. Наконец выяснили: он присутствовал на ужине в честь психолога Лютцова в клубе «Гусиное перо». Секретарь вспомнила — Джон пришел без десяти восемь, а ушел то ли в одиннадцать, то ли в двенадцать. Сама Керли ехала в метро по морденской линии. Я гулял до без десяти девять. Джина сидела одна дома, ждала Пола. Обычные, повседневные дела, но если спрашивают внезапно, память отказывает. Честно говоря, меня беспокоит вот что: насколько понимаю, смерть бедняги объяснить просто — в комнату просочился угарный газ, вызвал отравление. Но запертая дверь? Я предложил Пиллоу такую версию — Пол вошел в хранилище, а ключ оставил снаружи в замке. Дверь захлопнулась, кто-нибудь из сотрудников заметил торчащий из нее ключ, повернул его и отнес на место, наверх. А теперь, наверное, от страха не скрывает правду.

— Что ответил на это сержант Пиллоу?

— Ты же знаешь полицейских! — пожал плечами Майк. — Умники чертовы. Заявил, что выяснит, и продолжил меня допрашивать.

— А как держится твой кузен? — полюбопытствовал мистер Кэмпион.

— Кто, Джон? — Майк позволил себе слабую улыбку. — Сказочно неподражаем. Вообще не сознает, что происходит. С полицией разговаривает, как с безвестными литературными агентами, а в свободное время сочиняет короткие туманные заметки в газеты, объясняющие задержку с похоронами. Джон думает только о «Барнабас и партнеры». Он так долго верил в святость репутации фирмы, что не замечает грядущего скандала. Всех сотрудников заставил ходить в траурных повязках — будьте так любезны — и договорился в крематории Голдерс-Грин об очень тихой, респектабельной церемонии на следующий день после предварительного слушания.

— Миссис Бранд, конечно, не прочь уступить организационные хлопоты Джону, — предположил Кэмпион и наполнил пустой бокал.

— Джина? Нет, ничуть, — с горечью сказал гость. — Думаю, она всегда понимала, что Пол в большей степени принадлежит не ей, а фирме. Он… Он пренебрегал Джиной.

Майк опустил глаза, сосредоточенно защелкал зажигалкой. Прикурил. Мистер Кэмпион хранил молчание, и Майк продолжил:

— Пол не страдал особой чуткостью. У него была удручающая привычка: он с исступлением гонялся за всем красивым, получал, а потом забывал. И так во всем. Не ценил того, что имел.

— Ты бы на его месте ценил, да? — мягко произнес мистер Кэмпион, поворошив уголек в камине.

Майк, как ни странно, не стал прятать глаза.

— В том-то и беда, — спокойно кивнул он, открыто посмотрев на друга.

— Как далеко все зашло?

— Совсем недалеко, — пылко заверил гость. — Она мною не особо увлечена. Я просто под рукой, и мы, конечно, бываем где-то вместе, вот и все. Ты не понимаешь Джину, Кэмпион. Никто не понимает. Я всей душой надеюсь, что мы сумеем оградить ее от этого кошмара.

Мистер Кэмпион задумчиво помолчал. Выходит, под спокойной гладью жизненного моря, омывающего фирму «Барнабас и партнеры», бушуют нешуточные страсти и силы. Предстоят открытия: одни чудовищные, другие жалкие, третьи поразительно неожиданные. Сидящий перед Альбертом человек не думал не гадал, что однажды полиция и пресса направят свои прожекторы на его семью, что ничего не получится ни спрятать, ни уберечь, а маленькие сокровенные тайны обретут в их слепящем свете неестественный, гротескный вид.

Вслух Кэмпион сказал совсем другое:

— Тебе давно следовало жениться, Майк.

Тот вздрогнул.

— Я чертовски рад, что этого не сделал. Все и так слишком сложно. И вообще, не понимаю, почему мы болтаем о каких-то тайных романах, когда над нами нависла беда… Ой, а это кто?!

Последняя реплика относилась к женскому голосу в прихожей. Звонка они не слышали, а потому, когда Лагг ввел закутанную в черное гостью, были захвачены врасплох.

— Джина! Что ты здесь делаешь? — вскочил Майк.

Его недавней нервозности и след простыл. Хорошо держит себя в руках, одобрительно подметил мистер Кэмпион.

Джина посмотрела на Майка, не сказала ему ни слова и резко повернулась к Кэмпиону.

— Ты ведь не против моего прихода? — торопливо произнесла она. — Я с ума схожу одна дома, все гадаю, что там в полиции. Даже за доктором послала. Альберт, что будут делать во вторник?

— Говорить-говорить-говорить и записывать все в тетрадь, — шутя заявил Майк. — Давай-ка садись в это дорогое на вид кресло и позволь Кэмпиону угостить тебя «дамой в белом».

Джина подняла к Майку встревоженные серые глаза. Он ответил на ее испытующий взгляд улыбкой.

— Все будет хорошо. Не переживай. Выглядишь замечательно. Очень красивый воротничок. Твоего дизайна? Как он называется — жабо или берта?

— Майк, это невыносимо. — Она вновь отвернулась. — Альберт, расскажи, что происходит.

Джина упала в кресло, повернув к Кэмпиону бледное умоляющее лицо.

— Он знает не больше нашего, Джина. Зато коронер, по его словам, — человек толковый, ошибки допускает редко, — успокаивающе произнес Майк, выдвинул вперед еще одно кресло, сел между гостьей и Кэмпионом.