Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Аллингем

Она покорно ухватилась за рюши, однако их крахмальная жесткость словно придала ей сил. Джина наградила старшего кузена холодным взглядом.

— Не говори глупостей, Джон. Мне не на сцене выступать. Ради бога, оставь меня в покое!

Джон, как все мужчины его поколения, приходил в ужас от женских нервов.

— Как хочешь, дорогая, — сухо ответил он. — Как хочешь. И все же я считаю, что без воротника лучше!

— Да какая, к черту, разница, как одета Джина?! — раздался от двери голос Майка.

Старший кузен неодобрительно посмотрел на младшего.

— Не стоит выходить из себя, — чопорно заметил Джон. — Я лишь хочу выработать самую разумную и достойную линию поведения для всех. У нас общая беда, и предстоит общее тяжелое испытание.

Майк умерил свой гнев.

— Я понимаю, Джон. А ты, пожалуйста, вспомни, что Пол был мужем Джины.

— Пол был моим кузеном и партнером, — важно произнес Джон.

Наступила тишина, и мисс Керли поспешила вмешаться:

— Думаю, нам пора идти, мистер Уидоусон. До стоянки такси на Бедфорд-роу минуты две-три пешком.

В дверь просунулась голова миссис Остин, и все переключили внимание на нее. Неудивительно: голова эта была украшена самым щегольским и роскошным образом; домработница явно выбрала из своего гардероба «лучшее из того, что когда-то носила знатная дама».

— Я побегу, мадам, если вы не против. Не хочу опаздывать.

— Я с вами, миссис Остин. — Джина порывисто шагнула к двери. — Идемте вместе.

Она неуверенно пересекла комнату.

— Вот и славно, голубушка. — Служанка приобняла Джину за плечи. — Со мной, конечно. Вы мужа потеряли, и никто тут, кроме меня, не понимает, каково оно.

Пустив эту стрелу, миссис Остин вывела хозяйку в коридор.

— Джина с ума сошла… Верни ее, Майк! Кто эта женщина? Куда они?

Джон рванул было следом, но Майк его задержал:

— Они на слушание. Как и мы. Там будут сотни людей, это не только наш спектакль. Пойдем уже, ради бога.

— По-моему, миссис Бранд лучше быть с нами, — тронула его за рукав мисс Керли.

Майк удивленно посмотрел на нее.

— Нет, она бежит от его семьи, Керли. Пусть идет с друзьями.

В конце концов по Бедфорд-роу пошли все вместе: Джина с миссис Остин находились впереди, за ними шагал Джон, уязвленный до глубины души, замыкали шествие Майк с Керли. В суд прибыли с пятнадцатиминутным запасом.

Над Сити еще висели остатки тумана, причем здание суда присвоило себе их львиную долю. По крайней мере, Джине казалось, что все вокруг тонет в густой бурой мгле, из которой то и дело проступают знакомые и незнакомые лица, сверлят новоиспеченную вдову вопросительным взглядом и вновь исчезают в общем водовороте.

Она сторонилась Майка, льнула к миссис Остин — ее решительный настрой и презрение к полицейским служили надежной, удобной опорой.

Майк с Керли держались вместе. Проницательные глаза старушки ничего не упускали. Да, места для прессы забиты до отказа. Мисс Керли хватило присутствия духа кивнуть безукоризненно одетому мистеру Веллингтону, который с расстояния в двадцать футов излучал флюиды сочувствия.

Джон вцепился в старика Скруби, солиситора фирмы, и по своей привычке не давал тому раскрыть рта, настойчиво что-то втолковывая.

Скруби, маленький костлявый человечек с редкими седыми волосами желтоватого оттенка, рассматривал своего клиента светло-голубыми глазами навыкате. Вел он в основном дела о клевете и авторских правах, а потому в данной ситуации чувствовал себя не в своей тарелке. Майк, краем глаза заметив Джона с солиситором, испытал неожиданный приступ раздражения.

Скруби, конечно, понимал, насколько все серьезно, однако был совершенно не в силах внушить свои опасения Джону, которого заботило только одно — что напишут газеты.

В конец зала бочком протиснулся бледный молодой человек в роговых очках, сопровождаемый великаном в длинном черном пальто. Этим утром мистер Лагг с мистером Кэмпионом не разговаривали. Явного разлада между ними не произошло, просто каждый, похоже, решил не лезть другому в душу.

Начало слушания было нетрадиционным. Мистер Салли воззвал к присяжным. Его голос, как и живое лицо с мелкими чертами, стал сюрпризом: низкий, очень спокойный, такой непринужденный… Типичный сельский врач, решила удивленная Джина: грубоватый, прямой и без причуд.

Первые же его слова вызвали ажиотаж в рядах прессы. Коронер перегнулся через стол, пробежал колючими глазками по семерым сконфуженным присяжным.

— Прежде чем вы услышите доказательства по этому делу, наверное, будет кстати, если я обрисую ваши обязанности. Делаю я это потому, что кое-кто из вас может превратно понимать важность своей задачи — а все из-за недавних заведомо ложных нападок в прессе на коронеров и коронерский суд. Ваши обязанности четко прописаны в английском законодательстве, они ясны и неизменны. Для начала разрешите повторить слова присяги, которую вы в моем присутствии давали неделю назад. Призываю вас внимательно слушать и определить для себя значение этих простых, понятных фраз.

Коронер умолк, присяжные изумленно заморгали. Он достал из стола карточку, вперил в нее взгляд.

— Ваша клятва. Слушайте — и вникайте. «Клянусь всемогущим господом, что буду усердно изучать и правдиво представлять все обстоятельства и материалы, вверенные мне от имени нашего верховного правителя, касательно смерти Пола Редферна Бранда, а также без боязни и пристрастия, без расположения и неприязни вынесу справедливый вердикт, основываясь на уликах, моих знаниях и умениях». Эти слова повторили вы все. — Салли отбросил карточку. — Прошу вас помнить, какие обязательства вы дали. После того как вам будут представлены улики, закон потребует от вас ответа на несколько вопросов, и я считаю, сейчас самое время о них рассказать. Во-первых, вы должны установить, кем был усопший. Во-вторых, как и где он умер. И наконец — причины его смерти.

Коронер помолчал, пристально разглядывая присяжных.

— Вот из чего будет состоять первая часть вашего вердикта. Затем — тут я обращаю ваше особое внимание, потому что по этому поводу было написано и наговорено много вздора, — затем вам, возможно, зададут еще один вопрос. В «Своде законов» Холсбери — книге, авторитет которой несомненен, — изложено следующее неоспоримое указание. Если присяжные решат, что причиной смерти явилось убийство — умышленное или неумышленное, — то люди, виновные в подобном правонарушении, должны быть указаны. Обязанность и долг присяжных, если им известны виновные, назвать имена.

Все в суде — кроме той семерки, которой адресовались эти слова, — были поражены. Присяжные же выглядели недовольными и безучастными. На задворках зала мистер Лагг ткнул локтем мистера Кэмпиона.

Однако коронер еще не закончил.

— Хочу прояснить, что подобная обязанность налагается на вас не в связи с какой-то необычайностью сегодняшнего дела. Таков общий долг всех присяжных. И долг любого коронерского жюри. Я обратил ваше особое внимание лишь потому, что часто встречаю неправильное понимание этого предмета — и не только в рядах общественности, но и в юридической среде. А теперь заслушаем первого свидетеля.

Глава 6

Слово свидетелям

Джина, сжавшись в комок, ждала, когда мир вокруг обретет благословенный налет нереальности. В прошлом это всегда помогало, окрашивало трудные ситуации в смягчающие тона. Но сегодня облегчение не приходило. Все было совсем наоборот: лица выглядели четче, в людях ярко проступали самые непривлекательные черты, в каждом слове звучала подспудная угроза.

Коронер с присяжными превратились в персонажей картин Хогарта, а те свидетели, которых Джина знала лично, напоминали блистательно жестокие карикатуры на самих себя.

Попробовать отрешенно воспринимать заседание как спектакль? Не выходит — даже если расфокусировать взгляд и убедить собственные уши впускать лишь бессмысленные, отвлеченные звуки.

И вот теперь Джина внимательно слушала, как мисс Марчант рассказывает об обнаружении тела. Коронер мягко провел девушку по ее письменным показаниям, однако в том месте, где появляется труп, голос старика стал жестким, предупреждая: никаких истерик и слез, сочувствия не будет.

Белокурая мисс Марчант покинула трибуну с облегчением, хотя и слегка уязвленная: к целомудренным щекам прилила краска, в глазах — смущение. Присяжные усердно изображали беспристрастность.

Один за другим выступили два врача. Важный маленький доктор Роу суетливо выскочил вперед — мол, смотрите, как я спешу давать показания. Джина беспокойно поерзала: неужели эта кошмарная четкость восприятия так и не исчезнет до конца слушания? При других обстоятельствах спешка доктора Роу сошла бы за подлинную, однако здесь она выглядела утрированной, а его раздутое самомнение и тщеславие были донельзя очевидны.