Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер

«Лишь они и остались».

Я не хочу, чтобы от нас остались только они. Рубашка Истона пропитывается моими слезами, с которыми я не в силах совладать.

– Пожалуйста, не оставляй меня. – Все мои эмоции искренни. Я трогаю колье, что висит у меня на шее. Оно кажется слишком тяжелым, и я его расстегиваю.

Я жалкая. Мое сердце – трещины и осколки, но впервые, сколько я себя помню, оно правдиво. Рука Истона скользит по мой спине, он тихо смеется.

– Я не смог бы уехать никуда, где нет тебя.

Я обнимаю его за талию, запуская руки ему под рубашку, и чувствую, как напрягаются его мышцы. Я запрокидываю голову и провожу носом по мягкой коже его шеи.

– Эллис.

Я, не задумываясь, целую ямку под его ухом. Пульс Истона ускоряется, и секунду спустя он отступает, его грудь взымается и опускается, он смотрит на меня. Думает. Я видела этот взгляд уже столько раз, что сама могла бы рассказать ему его мысли.

Он думает об этом. Решает, стоит ли позволить мне его целовать. Решает, как меня отвергнуть.

– Ты ошибаешься, – говорит он, прерывая ход моих мыслей.

– Что?

– О чем бы ты ни думала, это не так.

– Тогда скажи, о чем думаешь ты.

У него вырывается тихий смешок, в котором больше досады, чем веселья. Его глаза темны.

– Я думаю, что целоваться с тобой, пока внизу вечеринка, не идеально. Я думаю, что на самом деле мне плевать на вечеринку. Я думаю о том, что хочу сделать с тобой – теперь, когда мы наконец остались наедине. И о том, что прошло слишком много времени с того раза, как мы были вместе, и я не уверен, что готов подождать, чтобы отвести тебя в такое место, которого ты заслуживаешь. Я думаю…

Ему не удается закончить, потому что его губы оказываются под изголодавшимися моими.

– Мне все равно, – выдыхаю я. Мои руки скользят по его телу, и, боже, как же мне нравится, как звучит его стон.

Истон подталкивает меня к двери, прижимая бедрами, и я обхватываю ногами его талию.

Его губы прокладывают дорожку из поцелуев по моей шее, плечам.

– Я думаю о том, как же мне нравится твой вкус.

Мои зубы прикусывают его кожу, и он стонет, прижимаясь ко мне еще крепче.

– Я думаю о том, сколько раз я об этом думал.

Я толкаю его, и он отступает. Истон выглядит сокрушенным. Его рубашка полурасстегнута, волосы взлохмачены, губы розовые и опухшие.

Из-за меня.

Это я сделала это с ним, и во мне просыпается ненасытное желание. Я толкаю Истона на кровать и взбираюсь на него. Неуклюжими пальцами расстегиваю пуговицы на рубашке и вытаскиваю ее из брюк, чтобы наконец свободно провести ладонями по груди, что вздымается под моим прикосновением.

– Я думаю обо всех тех частях твоего тела, до которых могут дотронуться мои руки, – говорю я, и его бедра приподнимаются навстречу мне. Я прижимаюсь к нему и вижу, как его лицо меняется от болезненного удовольствия.

Я смотрю на него: взъерошенный, прекрасный и полностью мой в этот самый момент. Мне хватает секунды, чтобы ухватиться за подол платья и стянуть его через голову. Я снова опускаюсь на Истона. Его взгляд мог бы на сотне разных мест – моих бедрах, груди, округлости ягодиц. Но Истон смотрит мне в глаза. Ждет. В нижнем белье сейчас я, но уязвим Истон. Беззащитен. Обнажен.

– Я тебя люблю, – шепчу я.

У него на лице зажигается улыбка, и он пытается ее скрыть, прикусывая губу.

Истон приподнимается и расстегивает мой бюстгальтер, а потом обхватывает меня ладонями. Мои руки медленными движениями расстегивают его брюки. Все его тело напрягается, и я опускаю ладони ниже, но он удерживает меня за запястье.

– Ты не обязана… не обязана это делать, – говорит он.

– Знаю, – отвечаю я, – я хочу.

И когда я накрываю его своим ртом, Истон с протяжным стоном запрокидывает голову. Мне нравятся мои ощущения. Нравится слышать звуки, которые он издает, и знать, их причина – я.

– Остановись! – говорит он, я отстраняюсь и сажусь.

Секунду спустя я оказываюсь под ним. Темные глаза, наполненные страстным желанием, смотрят в мои.

– Я думаю о том, что не хочу, чтобы ночь закончилась так.

Он целует меня, сбрасывает брюки, а потом снимает оставшуюся одежду и с меня. Его губы покрывают поцелуями каждую частичку моего тела, и я вдруг понимаю, что он чувствовал всего несколько мгновений назад. Целиком во власти другого, пока мое тело пытается продлить ощущение, которое невозможно удержать. Это все равно что пытаться удержать солнечный свет.

Я слышу шуршание презерватива, который он открывает. Истон смотрит на меня.

– Ты уверена?

– Я думаю о том, как сильно этого хотела, – отвечаю я, придвигая к его бедрам свои.

А потом мы сливаемся воедино, наши тела движутся вперед и назад. Он осторожен и нежен, я вижу в его глазах беспокойство за меня.

Мы движемся все быстрее.

Он стонет мне в плечо, потом опускает на него голову.

– Эллис, – шепчет он. Я поворачиваю голову, чтобы поцеловать его, и наши стоны сливаются, он прижимает свой лоб к моему.

Когда все заканчивается и наше дыхание успокаивается, он убирает волосы с моего лица и улыбается. Его улыбка наполнена искренностью.

– Я думаю о тебе, – говорит он, – я всегда думаю о тебе.

36

Месяцем ранее

Истон

Ее выпускная шапочка ничем не украшена. По какой-то нелепой причине от этого было еще больнее.

Я сразу нашел ее в толпе. Она сидела и смотрела на программку в руке. С ней никто не говорил, не пересмеивался. Я мог себе представить, как все должно быть. Я наклонился бы к ней и прошептал на ухо что-нибудь смешное. Она спряталась бы за темными волосами, и я смахнул бы их с ее лица. Вот так все должно быть.

Но вместо нее на стуле сидел призрак, и я помог его создать.

У меня перед глазами возникла картинка с моего собственного выпускного, что был неделю назад: шутки, поддразнивания и восторженные возгласы. А еще там присутствовала семья. Не Эллис. Но этого оказалось достаточно, чтобы ее отсутствие не ощущалось, будто бездна, как обычно.

У нее всего этого нет.

– Проклятье, – прошептал я себе под нос. Седовласая женщина, сидевшая рядом со мной на скамейке стадиона, бросила на меня осуждающий взгляд, и я вяло пробормотал: – Простите.

Но это все так… печально.

У меня завибрировал телефон – Ноа прислал сообщение и несколько фотографий.