Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Пол Андерсон

— Ну да, просто солдат, делающий свое дело, — с явной иронией заметил Неру.

— Он, наверно, сошел с ума, — сказал Ганди. Это было единственное объяснение, которым он мог хоть как-то объяснить кровавую расправу с беззащитными ранеными. — Уверен, он будет наказан, когда весть об этом зверстве достигнет Берлина, — как это случилось с британским генералом Дайером после Амритсара.

— Будем надеяться, — откликнулся Неру, хотя надежды в его голосе не слышалось.

— Да разве может быть иначе — после такой ужасной бойни? Да покажите мне правительство и политических деятелей, которые, узнав о подобном, не будут испытывать чувства раскаяния и сожаления?

Модель большими шагами вошел в зал ресторана. Офицеры встали и подняли стаканы в знак приветствия.

— Садитесь, садитесь, — проворчал фельдмаршал, скрывая удовольствие за резкостью тона.

Слуга-индиец подал ему превосходную имитацию ростбифа и йоркширского пудинга: даже лучше, чем они ели в Лондоне. Слуга был молчалив, неулыбчив и почти совсем не заметен. Предполагалось, что слуги должны носить что-то вроде шапок-невидимок.

Когда с едой было покончено, Модель достал свой ящик с сигарами. Сидящий слева офицер СС щелкнул зажигалкой. Модель откинулся в кресле и выпустил колечко дыма.

— Благодарю, бригаденфюрер, — сказал фельдмаршал.

Он плохо разбирался в званиях офицеров СС, но это, по крайней мере, было что-то понятное, вроде бригадного генерала.

— Я просто в восхищении, — заявил Юрген Штрооп.[26] — Вы не могли разрешить ситуацию лучше. Прекрасный урок для индийцев — они еще и не такого заслуживают, — он тоже не замечал присутствия слуги, — и не только для них. Для ваших людей тоже. Наши солдаты проходят не менее суровую школу.

Модель кивнул. Он был наслышан о принятых в СС методах обучения. Их храбрость была всем известна. Однако никто (за исключением СС) не сомневался, что в вермахте офицеры все-таки лучше.

Штрооп сделал глоток.

— Урок, да, — повторил он педантичным тоном, странным образом противоречащим агрессивной репутации эсэсовцев. — Сила — ют единственное, что доступно пониманию отсталых рас. Знаете, когда я был в Варшаве…

Это произошло четыре или пять лет назад, внезапно вспомнил Модель. Если память ему не изменяет, Штрооп и тогда уже был бригаденфюрером. Неудивительно, что он до сих пор им и остался. Ему еще повезло, что не разжаловали в рядовые. Вообразить только! Офицер СС допустил, чтобы банда отчаявшихся, изголодавшихся евреев нанесла серьезный урон лучшим солдатам в мире.

Мало того, а ведь позже он представил переплетенный в кожу отчет на семидесяти пяти страницах, претенциозно озаглавленный «Варшавского гетто больше не существует». Просто поразительно, что после всего этого у Штроопа еще хватает наглости хвастаться. Неудивительно, что он со своими разглагольствованиями выглядит как напыщенный дурак. Да он и есть напыщенный дурак и бездарный палач в придачу. Сегодняшняя бойня была не первой в жизни Моделя — тот, кто воевал в России, знал о бойнях все, что только можно, — но он никогда не действовал бездумно.

И никогда не получал от кровопролития удовольствия. Моделю захотелось, чтобы Штрооп заткнулся. Мелькнула шальная мысль: а что, если сказать бригаденфюреру, что ему не мешало бы послушать Ганди? Он представил, какое у Штроопа при этом будет лицо… да уж, неплохое могло получиться развлечение. Но нет. Никогда не знаешь, кто тебя слышит. Осторожность прежде всего.

Коротковолновый приемник ожил. Это было настоящее подполье: подвал, крошечная, темная душная комната, освещаемая лишь мерцанием шкалы и красным кончиком сигареты во рту хозяина. Немцы объявили, что хранение приемника — преступление, которое карается смертной казнью. С другой стороны, подумал Ганди, приютить у себя вождя повстанцев куда более опасно. Эта мысль отягощала его совесть. Но ведь этот человек знал, на какой риск идет.

Хозяин приемника (Ганди знал только, что его зовут Лал) крутил регулятор настройки.

— Обычно мы слушаем американцев, — сказал он. — Есть надежда узнать от них хоть какую-то правду. Однако я так понял, что сегодня ночью вы хотите поймать Берлин?

— Да, — подтвердил Ганди. — Я должен узнать, как именно наказали Моделя.

— Если его вообще наказали, — добавил Неру.

Он снова облачился в безупречно белое, что делало его едва ли не самым хорошо различимым объектом в подвале.

— Мы уже обсуждали это прежде, — устало сказал Ганди. — Ни одно правительство не может поощрять хладнокровное убийство беззащитных раненых. Мир содрогнется от возмущения.

— Это правительство контролирует слишком большую часть мира, — заметил Лал и снова принялся крутить ручку настройки.

Послышался треск статических разрядов, и вдруг маленькую комнату заполнили звуки вальса Штрауса.

— Мы как раз вовремя, — удовлетворенно проворчал Лал.

Спустя несколько минут прекрасная, но столь неуместная здесь музыка смолкла.

— Говорит англоязычный канал берлинского радио, — объявил диктор. — После короткой паузы слушайте новости.

Зазвучал бравурный нацистский марш «Хорст Вессель». От отвращения ноздри Ганди затрепетали.

Затем послышался другой голос.

— Добрый день. С вами Уильям Джойс.[27]

Гнусавый оксфордский акцент выдавал в дикторе исконного английского аристократа, какие нынче исчезли не только из Индии, но и из самой Англии. Ганди — как и Неру — говорил по-английски с точно таким же акцентом. Старику доводилось слышать, что Джойс, родившийся в Нью-Йорке, прежде был демагогом ирландского происхождения, а теперь превратился в пылкого, искреннего наци. Эта комбинация чрезвычайно огорчала индийца.

— Как там англичане его прозвали? — пробормотал Неру. — Лорд Хау-Хау?

Ганди взмахом руки призвал друга к молчанию. Джойс читал новости или, точнее, то, что берлинское Министерство пропаганды предлагало англоговорящим слушателям в качестве новостей.

Сообщения в основном были очень скучные: торговое соглашение между Маньчжурией, захваченным Японией Китаем и захваченной Японией Сибирью; война в африканских джунглях — наступление поддерживающих немцев французских войск на поддерживающие американцев французские войска. Чуть более интересно прозвучало предостережение немецкого правительства относительно американского вмешательства в сферу Восточной Азии.

«Однажды, и это будет совсем скоро, — с грустью подумал Ганди, — две могущественные силы Старого мира обратят свои взоры на одну великую нацию, стоящую между ними».

Он представил, чем все закончится, и ему стало страшно. Считая себя в безопасности за барьером океана, Соединенные Штаты держатся на расстоянии от европейской войны. Теперь, однако, война вышла за пределы Европы, и океан превратился из преграды в прямую дорогу для врагов американцев.

Лорд Хау-Хау все бубнил и бубнил. Он злорадствовал по поводу судьбы, постигшей шотландских мятежников: их публично повесили. Неру наклонился вперед.

— Вот сейчас, — сказал он.

Ганди кивнул в знак согласия.

Однако комментатор перешел к явному хвастовству — неправдоподобным рассказам о том, как процветает Европа при Новом Порядке. Ганди почувствовал, как в нем невольно нарастает гнев. Неужели индийцы имеют для рейха так мало значения, что о них даже не стоит упоминать?

Из приемника снова полилась музыка: первые такты еще одного немецкого гимна, «Deutschland über alles».[28] Уильям Джойс торжественно объявил:

— А теперь специальное сообщение от Министерства управления присоединенными территориями. Шеф полиции Рейнхард Гейдрих похвалил фельдмаршала Вальтера Моделя за героическое подавление мятежа в Индии, но предостерег индийцев, заявив, что в дальнейшем им не стоит рассчитывать на подобную снисходительность со стороны немецких властей.

— Снисходительность! — в унисон воскликнули Неру и Ганди.

Последний вдобавок выругался, чего обычно себе не позволял.

Как будто обращаясь непосредственно к ним, голос из радио продолжал:

— Впредь при малейших проявлениях нарушения порядка будут захватываться заложники, которых казнят, если беспорядки продолжатся. Фельдмаршал Модель учредил также вознаграждение в пятьдесят тысяч рупий за поимку преступного революционера Ганди и двадцать пять тысяч рупий за поимку его приспешника Неру.

«Deutschland über alles», символизируя конец сообщения, зазвучал снова. Джойс перешел к следующему разделу новостей.

— Выключи, — сказал Неру спустя какое-то время.

Лал так и сделал. Подпол полностью погрузился во мрак. Неру рассмеялся, чем крайне удивил Ганди.

— Никогда еще не был приспешником преступного революционера.