Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Пол Андерсон

Командиры БТРов развернули установленные в передних отсеках орудия, нацелив их на индийцев.

Ганди наблюдал за всеми этими приготовлениями с таким спокойствием, как будто они не имели к нему ни малейшего отношения. И снова Модель невольно восхитился хладнокровием этого человека. На лицах последователей Ганди, правда, проступило выражение страха. Однако очень немногие воспользовались заминкой, чтобы потихоньку удрать. Дисциплина Ганди строилась на совершенно иных принципах по сравнению с военной, но была не менее эффективна.

— Скажите им, пусть расходятся, пока еще можно обойтись без кровопролития, — сказал фельдмаршал.

— Мы не собираемся проливать ничьей крови, сэр. Однако хотим продолжить нашу приятную прогулку. Со всей осторожностью, разумеется, и, думаю, мы сумеем пройти между этими вашими большими грузовиками. — Ганди повернулся к толпе и взмахом руки дал знак своим людям двинуться вперед.

— Вы наглец… — Гнев душил Моделя, что было даже к лучшему, поскольку удерживало фельдмаршала от того, чтобы обрушить на голову Ганди поток площадной брани.

Пытаясь успокоиться, немец выхватил из глаза монокль и начал полировать линзу шелковым носовым платком. Затем вставил монокль на место и хотел было убрать платок в карман брюк, но тут ему в голову пришла интересная мысль.

— Идем, Лаш, — велел он и зашагал в сторону немецких солдат.

На полпути фельдмаршал уронил платок на землю и громко сказал по-немецки, так чтобы услышали и его люди, и Ганди:

— Если хоть один индиец пройдет дальше этого места, я умываю руки.

Однако он мог бы догадаться, что у Ганди всегда наготове ехидная реплика.

— Вспомните, сэр, то же самое сказал в свое время Пилат.

— Пилат умыл руки, стремясь избежать ответственности, — ровным голосом ответил фельдмаршал; он снова овладел собой. — Я же, наоборот, принимаю ее на себя: я отвечаю перед фюрером и вермахтом за сохранение контроля над Индией и буду делать то, что считаю нужным, чтобы выполнить возложенные на меня обязательства.

В первый раз за все время их знакомства Ганди выглядел расстроенным.

— У меня тоже, сэр, есть свои обязательства. — И он слегка поклонился Моделю.

Лаш, улучив момент, прошептал на ухо своему командиру:

— Простите, а что будет с нашими людьми, оказавшимися среди индийцев? Вы собираетесь оставить их на линии огня?

Фельдмаршал нахмурился. Он именно так и собирался поступить; негодяи, позволившие Ганди поймать себя на крючок, не заслуживают лучшего. Однако в словах Лаша был смысл. Солдаты могут отказаться стрелять в соотечественников — если до этого дойдет.

— Эй, вы, — угрюмо приказал Модель, тыча в сторону солдат незадачливого патруля маршальским жезлом, — а ну-ка, отойдите за машины, немедленно.

Сапоги громко застучали по щебенке: все кинулись исполнять его команду. Сейчас для них все снова стало просто — они получили ясный, недвусмысленный приказ. «Уже кое-что, — подумал Модель, — хотя и немного».

Его беспокоило также, что индийцы могут воспользоваться этой небольшой заминкой, чтобы пройти вперед, но они этого не сделали. Ганди, Неру и еще пара человек о чем-то спорили. Модель удовлетворенно кивнул. По крайней мере, хоть некоторые из них понимают, что он настроен серьезно. И дисциплина Ганди, как и подумал фельдмаршал несколько минут назад, действительно строилась на иных принципах, чем военная. Ганди, например, не мог просто отдать приказ и быть абсолютно уверенным, что этот приказ исполнят.

— Я не отдаю приказов, — возразил Ганди. — Пусть каждый следует велению своей совести… Ведь это и есть настоящая свобода.

— Они последуют за тобой, если ты пойдешь вперед, о великий, — ответил Неру, — и, боюсь, этот немец может осуществить свою угрозу. Ладно, ты готов попусту расстаться с жизнью… Но ты хочешь подвергнуть такой же опасности и своих соотечественников?

— Я вовсе не собираюсь попусту расставаться с жизнью, — сказал Ганди. Однако не успели уговаривавшие его люди облегченно вздохнуть, как он добавил: — Но с радостью отдам ее — если это понадобится ради свободы. Впрочем, стоит ли беспокоиться всего лишь об одном человеке? Если я погибну, другие продолжат мое дело. Может, воспоминание обо мне придаст им стойкости.

И он сделал шаг вперед.

— Ох, проклятье, — пробормотал Неру и последовал за ним.

Несмотря на всю свою энергию, Ганди был далеко не молод. Неру даже не пришлось приказывать участникам шествия окружить старика: они сами бросились к человеку, который так долго направлял их, и образовали своими телами живой барьер между ним и немецкими орудиями.

Ганди ускорил шаг.

— Прекратите! Дайте мне пройти! Что вы делаете? — восклицал он, хотя в глубине души прекрасно понимал, что происходит.

— На этот раз они тебя не послушаются, — заметил Неру.

— Не может быть! — Ганди шарил по сторонам взглядом, затуманившимся от набежавших слез и возраста. — Где этот дурацкий носовой платок? Мы, должно быть, совсем рядом!

— В последний раз призываю вас остановиться! — закричал Модель.

Но индийцы все приближались. Звук от соприкосновения с мостовой их босых или обутых в сандалии ног напоминал постепенно усиливающийся шорох и резко отличался от грохота немецких сапог.

— Глупцы! — пробормотал фельдмаршал себе под нос и повернулся к своим людям. — Прицелиться!

Индийцы приостановились, увидев, как автоматы немцев взметнулись вверх, — в этом Модель был уверен. На мгновение у фельдмаршала мелькнула мысль, что последнего предупреждения окажется достаточно, чтобы привести участников шествия в чувство. Однако потом толпа снова двинулась вперед. Польская кавалерия, помнится, демонстрировала точно такую же безрассудную отвагу, атакуя немецкие танки со своими копьями, саблями и карабинами. Интересно, что думает о подобных методах войны нынешнее правительство польского рейха?

Кто-то наступил на носовой платок фельдмаршала.

— Огонь! — приказал Модель.

Прошла секунда, другая. Ничего не происходило. Модель бросил сердитый взгляд на своих людей. Дьявольская магия Ганди повлияла и на них; подлый, как еврей, он сумел обратить видимость слабости в некое подобие силы. Впрочем, годами насаждавшаяся дисциплина принесла наконец свои плоды. Кто-то нажал на спусковой крючок. Грохнул одинокий выстрел. Это словно бы послужило сигналом всем остальным, напомнив солдатам об их обязанностях, и немцы открыли пальбу. «Заговорили» и установленные на БТРах орудия. Сквозь грохот стрельбы Модель услышал крики.

Залп обрушился на первые ряды участников шествия с очень близкого расстояния. Кто-то упал, другие бросились бежать или, во всяком случае, попытались, потому что им мешали напирающие сзади. А немцы тем временем методично поливали огнем колонну индийцев. Собственно говоря, уже не колонну, а охваченную паникой толпу.

Ганди упрямо продолжал идти вперед. Какой-то убегающий раненый врезался в него, обрызгав кровью и свалив на землю. Неру и остальные из окружения Ганди тут же упали на своего вождя сверху, прикрывая его телами.

— Дайте мне встать! Дайте мне встать! — восклицал Ганди.

— Нет! — прокричал ему в ухо Неру. — При такой пальбе это самое безопасное место. Ты нужен нам живым. Теперь у нас и без тебя хватит мучеников, чтобы продолжить борьбу.

Но гибнут мужья и жены, отцы и матери! Кто будет заботиться об их близких?

На дальнейшие протесты у Ганди просто не было времени. Неру и еще несколько человек подхватили его и потащили прочь. Вскоре они вместе с другими участниками шествия уже убегали от немецких орудий. Пуля угодила в спину одному из тех, кто помогал нести Ганди. Ганди услышал характерный звук и почувствовал, как дернулся этот человек. Потом поддерживающие Ганди сильные руки разжались, и убитый упал.

Пленник попытался вырваться из хватки Неру и его соратников, однако на место застреленного тут же встал другой. Даже в этот ужасный момент Ганди чувствовал иронию своего положения: всю жизнь он боролся за свободу личности, а сейчас собственные последователи лишили его этой свободы! В других обстоятельствах это могло бы даже показаться забавным.

— Вон туда! — закричал Неру.

Несколько человек уже взломали дверь магазина и, как Ганди увидел спустя пару мгновений, черный ход тоже. Его втащили в проулок позади магазина и поволокли дальше по городу, через лабиринт узких улочек, напоминающий старый Дели, который сильно отличался от выстроенного по замыслу англичан Нью-Дели.

Наконец неизвестный человек, сопровождающий Ганди и Неру, постучал в заднюю дверь кафе-кондитерской. Возникшая на пороге женщина удивленно открыла рот, узнав нежданных гостей, сложила ладони перед грудью и отступила в сторону, давая беглецам войти.