Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Пол Андерсон

— Здесь вы будете в безопасности, — сказал неизвестный Ганди человек, — по крайней мере какое-то время. А теперь я должен вернуться к своей семье.

— От всего сердца благодарим тебя, — ответил Неру, и незнакомец торопливо зашагал прочь.

Ганди не сказал ничего. Он задыхался, чувствовал себя разбитым, мучительно переживал провал шествия и то, какими страданиями это действо обернулось для большинства его участников и их родных.

Женщина усадила беглецов за маленький столик на кухне, предложила им чай и кексы.

— Теперь я оставлю вас, уважаемые, — сказала она, — чтобы там, в зале, ничего не заподозрили.

Ганди не притронулся к кексу, лишь выпил чай. Тепло растеклось по телу, и физически он почувствовал себя лучше, однако душевную рану исцелить было невозможно.

— Амритсарская резня бледнеет по сравнению с этим, — сказал он, ставя на стол пустую чашку. — Там англичане просто запаниковали и потому открыли огонь. Здесь ничего подобного не было. Модель сказал, что сделает это — и сделал.

Он покачал головой, все еще с трудом веря в то, что произошло.

— Вот именно. — Неру, словно голодный волк, проглотил сначала свой кекс, а потом и кекс Ганди, к которому тот явно не проявлял интереса. Его до этого безупречно чистый белый френч и брюки были порваны, заляпаны грязью и брызгами крови; пилотка сидела на голове криво. Однако глаза, обычно мрачные, сияли яростным огнем. — И этой своей жестокостью Модель отдал себя в наши руки. Теперь все поймут, каковы немцы на самом деле. По всей стране у нас появятся тысячи новых сторонников.

— Да, я объявлю кампанию сатьяграха, — сказал Ганди. — Никакого сотрудничества. Таким образом мы продемонстрируем, что не признаем иностранное правление, и это дорого обойдется Германии, потому что теперь немцы не смогут эксплуатировать нас. Ненасилие в сочетании с незыблемой твердостью духа, безусловно, пристыдит их и заставит вернуть нам свободу.

— Да… так оно и будет. — Видя, что его наставник оживился, Неру поднялся, обошел стол и обнял старика. — Мы еще победим.

— Конечно, — ответил Ганди и тяжело вздохнул. Он полжизни отдал борьбе за свободу Индии и никак не предполагал, что на смену одним «хозяевам» придут другие, еще более жестокие, и это после падения Англии и России. Англичане, в конце концов, уже начали прислушиваться к нему — и тут немцы смели их. Теперь все придется начинать сначала. — Хотя это и дорого обойдется нашему несчастному народу.

— Прекратить стрельбу! — приказал Модель.

Собственно, стрелять на Кутб-роуд было уже практически не по кому; почти все участвовавшие в процессии индийцы или лежали на земле, или сбежали.

Но даже после того как стрельба прекратилась, тихо на улице не стало. Большинство людей были еще живы и душераздирающе кричали. Нельзя сказать, что Моделя это удивляло; русская кампания уже научила фельдмаршала тому, как трудно убить человеческое существо.

Тем не менее эти крики досаждали ему, как, очевидно, и Лашу.

— Нужно облегчить их страдания, — сказал майор.

— Точно. — Внезапно Моделя озарило: — И я знаю, как это сделать. Пошли со мной.

Они повернулись спиной к месту недавней бойни и обошли стоявшие в ряд БТРы. Проходя мимо командовавшего взводом лейтенанта, Модель одобрительно кивнул ему:

— Отличная работа.

Лейтенант отдал честь.

— Благодарю вас, господин фельдмаршал.

Солдаты, которые слышали этот обмен репликами, оживленно закивали друг другу. Ничто так не поднимает боевого духа, как сознание того, что командир тобой доволен.

Однако у немцев, стоявших позади машин пехоты, не было причины гордиться собой. Ведь именно они позволили участникам шествия зайти так далеко. Модель остановился, похлопывая по сапогу маршальским жезлом.

— Вас надо отдать под трибунал, — холодно заявил он, сурово глядя на проштрафившихся. — Вам ведь прекрасно известен приказ о запрете сборищ, и тем не менее вы пошли у индийцев на поводу. Точно псы, а не солдаты. — И он с отвращением сплюнул.

— Но… — начал было сержант и тут же осекся, наткнувшись на взгляд Моделя.

— Говорите, — приказал фельдмаршал. — Просветите меня… объясните, что же подтолкнуло немецких солдат к столь недостойным действиям. Может, вами овладел какой-то злой дух? Эта страна кишмя кишит ими, если верить туземцам… По всей видимости, один из этих духов добрался и до вашего отделения.

Ирония Моделя заставила сержанта вспыхнуть, но в конце концов он воскликнул:

— Господин фельдмаршал, просто мне показалось, что эти люди не способны никому причинить вреда, вот и все объяснение. Старик, который шел во главе, клялся, что они настроены мирно, и он выглядел слишком хилым, чтобы заподозрить его в обмане, если хотите знать мое мнение.

Улыбка Моделя по теплоте могла сравниться с декабрьской московской ночью.

— И вы поступили очень мудро, оставив без внимания приказ командования. Результат этой вашей мудрости теперь налицо. — Фельдмаршал на мгновение позволил себе услышать вопли раненых — звуки войны, которые он научился не замечать. — А теперь слушай мою команду: пойдете со мной — вы, сержант, и остальные «добрячки» тоже; по крайней мере, те, кто желает избежать трибунала.

Как он и предполагал, все солдаты двинулись за ним следом.

— Это ваших рук дело. — Модель кивнул на окровавленных людей и продолжил еще более жестко: — Это вы в ответе за то, что они лежат там, — если бы вы действовали, как положено, то разогнали бы индийцев задолго до того, как они зашли слишком далеко и собрали столько народу. Самое меньшее, что вы теперь можете сделать для этих несчастных, это освободить их. — И, скрестив руки на груди, он замер в ожидании.

Никто не двинулся с места.

— Господин фельдмаршал? — еле слышно спросил сержант, который, по-видимому, считал, что должен говорить от имени всего отделения.

Модель сделал нетерпеливый жест.

— Идите и прикончите их. Пуля в затылок успокоит любого раз и навсегда.

— Вот так, хладнокровно?

Прежде сержант еще мог сделать вид, что не понимает Моделя, но теперь у него не осталось выбора.

Фельдмаршал был неумолим.

— Они… и вы тоже… ослушались приказа рейха. Эти люди заслужили смертный приговор в тот самый момент, когда собрались здесь. Вы, по крайней мере, имеете шанс искупить свою вину — осуществив этот самый смертный приговор.

— Я… я не могу… — пробормотал сержант.

Он, скорее всего, обращался к самому себе, но Модель не дал сержанту шанса передумать. Он повернулся к лейтенанту, возглавляющему взвод БТРов.

— Арестуйте этого человека.

После того как сержанта увели, фельдмаршал обратил холодный, сверкающий за моноклем взгляд на оставшихся солдат.

— Есть другие желающие пойти под трибунал?

Еще двое позволили себя арестовать, отказавшись применять оружие. Фельдмаршал кивнул оставшимся.

— Выполняйте приказ… И если обнаружите там Ганди или Неру, доставьте их ко мне живыми.

Немцы неохотно побрели к раненым. Они были простые солдаты и не привыкли к такого рода работе. Некоторые глядели в сторону, нанося первый coup de grace.[24] В результате один солдат промахнулся, пуля срикошетила от мостовой и едва не угодила в его товарища. Однако по мере продвижения по Кутб-роуд солдаты действовали все быстрее, все увереннее, все более умело.

«Так всегда бывает на войне, — подумал Модель. — Быстро привыкаешь к тому, что прежде казалось совершенно невообразимым».

Спустя некоторое время треск выстрелов смолк: у солдат больше не осталось мишеней. Вскоре проштрафившиеся вернулись к Моделю.

— Никаких признаков их предводителей? — спросил он.

Солдаты покачали головами.

— Очень хорошо. Свободны. И впредь выполняйте приказы, как положено доблестным немецким воинам.

— И это все наказание? — удивился Лаш, когда солдаты с облегчением заторопились прочь.

— Все, пусть уходят. Они выполнили, что им велено, а я выполню свое обещание. В конце концов, я честный человек, Дитер.

— Никто в этом не сомневался, господин фельдмаршал.

Ганди с нескрываемым ужасом слушал рассказ перепуганного лавочника.

— Но это безумие! — воскликнул он.

— Сомневаюсь, чтобы фельдмаршал Модель понимал принципы ахимса,[25] — вмешался в разговор Неру.

Ни Ганди, ни он не знали точно, где находятся: безопасный дом где-то неподалеку от центра Дели — вот и все, что им было известно. Люди, которые привели лавочника, были в масках. Чего не знаешь, о том не сможешь рассказать немцам, если тебя схватят.

— Как и ты, — ответил старик. И это была чистая правда: Неру по натуре был гораздо более прагматичным человеком, чем Ганди. — Как и высокопоставленные британцы-военные, если уж на то пошло. Кстати, Модель мало чем от них отличается. Военная служба сделала его грубым и жестким, но от природы он неглуп и не кажется таким уж зверем.