Человек из пустыни - Елена Грушковская

Завтрак был подан в восемь. Стол был накрыт в саду, в беседке, окружённой яннанами и боалами. Боалы цвели белыми шарообразными гроздьями, густо насаженными на ветки друг возле друга, отчего каждая ветка выглядела, как одна большая гроздь. Излишне говорить, что аромат вокруг беседки стоял чарующий. Утро было великолепное, солнечное и безмятежное, по белоснежной скатерти весело плясали солнечные зайчики, а очищенный вчерашней грозой воздух был свеж и благоухал весной. Лейлор был в превосходном настроении, и постное лицо отца приводило его в недоумение и слегка удручало. Илидор сразу спросил заботливо:

— Как ты, пузырёк?

— Всё хорошо, — ответил Лейлор. — Всё просто отлично.

Илидор устремил ему в глаза внимательный взгляд.

— Ты прямо сияешь, — заметил он. — Как будто вчера ничего и не случилось.

Лейлор улыбнулся: ему было отчего сиять. Фадиан тоже проснулся в хорошем самочувствии и нежно ворковал с Арделлидисом, подставляя ему для поцелуя то щёку, то губы, то плечо. Лорд Райвенн, усевшись на своё место, спросил озабоченно:

— Лейлор, дитя моё, как ты сегодня себя чувствуешь?

— Я в порядке, милорд, благодарю вас, — ответил Лейлор, почтительно склоняя голову.

— Рад это слышать, — отозвался лорд Райвенн. — Иди ко мне, голубчик, поцелуй меня.

Лейлор чмокнул его в седой висок и обнял за плечи, а лорд Райвенн окинул его проницательным взглядом.

— Когда ты улыбаешься, кажется, что и солнце светит во сто крат ярче, — проговорил он ласково.

Все ждали только короля: он слегка задерживался. Но ждать пришлось совсем недолго: вскоре он появился, сопровождаемый эскортом из красивых, великолепно сложённых юношей. При его появлении все встали.

— Всем доброе утро, — сказал Раданайт с общим поклоном и улыбкой. — Как спалось? Хорошо ли вы отдохнули?

— Благодарим вас, ваше величество, — ответил за всех лорд Райвенн.

Демонстрируя безупречные манеры, король подошёл к отцу и почтительно поцеловал ему руку, после чего сел на своё место во главе стола. Один юноша принял у него плащ, другой отодвинул стул, третий подал очищающие салфетки для рук.

— Надеюсь, у всех хорошее настроение? — спросил король, с улыбкой обводя взглядом присутствующих.

Арделлидис ответил, обнимая за плечи Фадиана:

— Мы, кажется, встали сегодня с той ноги, ваше величество.

— Ну, тогда всё в порядке, — улыбнулся король.

Лейлор сидел как на иголках: ему не терпелось объявить всем радостную и ошеломительную новость, но он вынужден был ждать, пока король сам сделает это. Раданайт между тем не спешил с этим: он поддерживал общий разговор. Лорд Райвенн сказал, обращаясь к нему:

— А у нас в семье радостное событие, ваше величество. Спешу вам сообщить, что Серино сегодня утром попросил руки Эсгина, и мы с Альмагиром благословили их. Впрочем, ребята уже в том возрасте, когда родительское разрешение на брак не требуется.

Ровно секунду царила тишина, только ветер шелестел в саду. И ровно на эту секунду лицо Раданайта стало темнее тучи, а ледяной клинок взгляда пронзил Эсгина насквозь. Но уже в следующее мгновение король искусно овладел собой и как ни в чём не бывало улыбнулся.

— Что ж, поздравляю тебя, дорогой братец, — сказал он Эсгину. — От души желаю вам с Серино счастья. — И, чуть понизив голос и прищурив глаза, добавил: — И чтобы у вас как можно скорее родился малыш.

Он произнёс это с улыбкой, но его взгляд в улыбке не участвовал: глаза Раданайта были холодны, как зимнее небо. Хотя в его улыбающихся устах звучало благословение, но взгляд вонзался в Эсгина отравленным клинком. Никто, кроме похолодевшего Эсгина, этого не уловил; все стали наперебой поздравлять обручённых, особенно радовался Дарган.

— Ну наконец-то, старик! — хвалил он Серино. — Молодчина! А то я уж боялся, что у тебя синдром холостяка. Однако ловко же ты прикидывался недотрогой!

Джим, выведенный этой новостью из тревожной задумчивости, устремил на Серино недоумевающий взгляд.

— Вот так сюрприз, сын! Почему я ничего не знал?

— Папуля, прости, что поставили тебя перед фактом, — смущённо проговорил Серино, целуя его тонкое запястье. — Я подумал, ты не станешь возражать.

— Причин для возражений у меня нет, но… Это так неожиданно! — Джим нервно порвал салфетку. — Я и не подозревал, что ты намерен остепениться.

— Так уж получилось, папуля, — улыбнулся Серино.

— Философ у нас известный молчун, — заметил Илидор. — Никому не дано разгадать, что у него на уме. Старик, когда свадьба-то?

— Думаю, скоро, — ответил Серино. — Тянуть с этим мы не будем.

Раданайт опять пустил в Эсгина ядовитую стрелу:

— Вероятно, на то есть веские причины?

Слова «веские причины» он выделил голосом, но это замечание осталось без ответа. Впрочем, король не сомневался, что оно дошло до адресата: Эсгин покрылся мраморной бледностью.

— Как ты сказал, дружок? «Синдром холостяка»? — обратился тем временем лорд Райвенн к Даргану.

— Совершенно верно, милорд, — кивнул тот.

— Я бы не спешил ставить Серино такой диагноз, — заметил лорд Райвенн. — А вот применительно к его величеству это звучит гораздо уместнее.

Раданайт лучезарно улыбнулся, сверкнув безупречно ровным рядом белых зубов. Лейлор всей душой и всем телом уловил в наставшей паузе волнующий смысл и в предвкушении весь покрылся волной мурашек.

— Думаю, мне недолго осталось быть холостяком, — обронил Раданайт.

Заявление короля грянуло, как гром среди ясного неба. Все умолкли и обратили взгляды на него. Раданайт засмеялся.

— Что вы все так на меня смотрите? Что я такого сказал? Все вступают в брак, разве королю это запрещено?

— Но, позвольте заметить, это очень важный шаг, ваше величество, а для короля — в особенности, — сказал лорд Райвенн. И осторожно полюбопытствовал: — Если это не секрет, у вас уже есть избранник?

— Есть, — ответил король. — Скоро вы узнаете, кто он. Ещё осталось уладить кое-какие формальности, и до этих пор позвольте мне сохранить интригу.

Какая-то сила подбросила Лейлора со стула, как мощная пружина; он был готов на весь сад прокричать во всё горло: «Вот он я, избранник короля!», — но взгляд Раданайта, ласковый и строгий одновременно, пригвоздил его к месту. Лейлор сделал вид, что просто усаживается на стуле поудобнее, устыдившись своего нетерпения.