Человек из пустыни - Елена Грушковская

Лейлор сказал:

— А я очень рад. Эсгин будет жить с нами?

— Мы пока не решили, где будем жить, — ответил Серино уклончиво. И добавил: — Милорд Райвенн предлагает нам жить в его доме.

— Ты хочешь от нас съехать? — нахмурился отец.

Серино пожал плечами.

— Я соглашусь с решением Эсгина. Как ему будет лучше, так и поступим.

Предстоящий визит короля отец умышленно обходил молчанием. Лейлор поразился быстроте, с которой он овладел собой: насколько истеричен он был два часа тому назад, настолько сдержан и непроницаем он был теперь. Его глаза были уже в полном порядке, без капли влаги на ресницах и без единого пятнышка туши на веках, а украшенные изящными тонкими браслетами руки двигались над столом плавно и спокойно, наливая чай и намазывая поджаренный хлеб повидлом. На его гладком лбу серебристо блестело украшение с голубыми феонами, оплетёнными замысловатой филигранью из драгоценного каэлия, которое повторяло своей формой изгиб его бровей, а его волосы были искусно уложены и сбрызнуты лаком с разноцветными блёстками — словом, отец снова сиял во всей своей изысканной красе. Однако красота эта была незнакомая и неприступная, от неё веяло непривычным холодком.

— Папуля, ты чем-то огорчён? — спросил Дейкин.

Отец вскинул на него взгляд. В спокойной бирюзовой глубине его глаз мерцали холодные искорки.

— С чего ты это взял, дорогой? Вовсе нет, — ответил он с льдистым звоном в голосе.

Больше никто не осмелился его расспрашивать. С минуту все молча пили чай, а потом Лайд робко пожаловался, что у него болит голова, и спросил позволения пойти к себе. Брови отца дрогнули и нахмурились.

— У тебя болит голова? — насторожился он. — Может быть, стоит вызвать доктора Скилфо?

— Нет, что вы, зачем? — вяло улыбнулся Лайд. — Это пустяки. Полежу немного, и всё пройдёт.

— Ты бледен, дружок, — сказал отец. — Учитывая твоё положение, ни один тревожный симптом нельзя оставлять без внимания.

— Да нет, не нужно, — отказался Лайд. — Возможно, это ерунда… Не стоит беспокоить доктора по таким пустяковым поводам.

— Мы платим ему такие деньги, что он обязан приезжать по первому зову, даже если кто-то из нас всего лишь порежет палец, — возразил отец.

— Быть может, позже, — неуверенно ответил Лайд, морщась и потирая пальцами бледный лоб.

Дейкин сказал:

— Вызывать доктора Скилфо нет надобности, папуля. Не забывай, что среди нас целых два врача. Я сам обследую Лайда.

— С твоего позволения, я тоже приму в этом участие, — добавил Дарган.

— Ну, как знаете, — ответил отец.

Дейкин встал и подал руку Лайду.

— Пойдём, солнышко. Тебе надо прилечь. Не волнуйся, мы с Дарганом не позволим никакой болезни даже приблизиться к тебе.

После их ухода отец слегка отодвинулся от стола, давая понять, что чаепитие окончено. Сказав, что его беспокоит самочувствие Лайда, он ушёл, и Лейлор с Серино остались вдвоём допивать свой остывший чай. Эннкетин с услужливым поклоном осведомился:

— Желаете ещё что-нибудь, господа, или прикажете убирать со стола?

— Мне капельку маиля, — попросил Серино.

Эннкетин наклонил блестящую голову.

— Сию минуту, сударь.

Он принёс графинчик перламутровой густой жидкости и хрустальную рюмочку, после чего с поклоном удалился. Налив себе рюмку маиля, Серино откинулся на спинку стула и неторопливо выпил, смакуя каждый глоток. Лейлору нестерпимо хотелось с кем-нибудь поделиться своим счастьем, и он сказал:

— А у меня тоже будет свадьба, вот так.

Серино удивлённо поднял брови.

— У тебя? Это ещё с кем?

— А вот, — улыбнулся Лейлор, напустив на себя таинственность. — С минуты на минуту приедет мой избранник… Просить моей руки.

— Так, так, это новость, — оживился Серино, двигая стулом. — Когда же это ты успел, малыш? Ну и ну! Кого же ты очаровал? Хотел бы я взглянуть на этого голубчика.

— «Голубчик»! — рассмеялся Лейлор. — Слышал бы он, как ты его назвал! Ручаюсь, ты упадёшь, когда его увидишь.

— Почему это я должен упасть? — улыбнулся Серино, обнимая Лейлора за плечи и привлекая к себе. — Он что, какой-то экстравагантный тип?

— Не экстравагантный, — сказал Лейлор. — Дело не в том, какой он, а в том, кто он.

— И кто же он? — поинтересовался Серино.

— Не скажу, — лукаво ёрзнул на своём стуле Лейлор. — А то впечатление будет уже не то.

Серино налил себе ещё рюмку маиля.

— Кажется, я понимаю, почему папа сегодня такой напряжённый, — сказал он. — Из-за этого визита?

Лейлор вздохнул.

— Папуля не в восторге… Но это ничего — поломается и успокоится.

Серино выпил вторую рюмку и устремил на Лейлора серьёзный взгляд из-под нахмуренных бровей.

— Так, малыш, признавайся: с кем ты связался? Я должен знать, ведь я всё-таки твой старший брат.

Лейлор шутливо ткнул его кулаком в плечо.

— Да не переживай… Он классный. Самый классный, замечательный, самый прекрасный во всей Вселенной. Я его очень люблю, и он меня тоже. Он не может сделать мне ничего плохого.

— Откуда ты знаешь? — Серино хотел налить себе ещё маиля, но передумал и отодвинул графин.

— Знаю и всё, — улыбнулся Лейлор. — Когда ты его увидишь, ты поймёшь.

Серино задумчиво нахмурил брови, провёл пальцем по краям пустой рюмки.

— По-моему, я начинаю соображать, что к чему, — проговорил он. — Эти твои выкрутасы в лабиринте — истерика, ссора с папой… Это тоже связано с этим твоим… избранником?

Лейлор молчал, сдерживая дрожь в уголках губ и избегая смотреть брату в глаза. Но Серино уже сделал выводы, и они были не слишком благоприятны.

— Послушай, малыш… Ведь если папа не в восторге от твоего выбора, это что-то значит. Может быть, стоит прислушаться к его мнению? Он тебе плохого не посоветует.

— Да ничего это не значит! — воскликнул Лейлор раздражённо, встряхнув кудрями. — Ему ничего не нравится, никогда. Он только и ищет повода покритиковать меня, придраться к чему-нибудь. У него это уже вошло в привычку. Я его очень люблю, но в последнее время он стал невыносимым занудой. Знаешь, я думаю, он просто не хочет, чтобы я становился взрослым. Держит меня за маленького, думает, что я ничего не понимаю!