Уроки нежности - Дана Делон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не уходи! – прошу жалостливо.
– Я здесь, – просто отвечает он и признается: – Любуюсь тобой.
Мурашки. Он смотрит на меня, полностью голую. Видит меня. По-настоящему видит меня… Пытаюсь разобраться сквозь шквал эмоций, что испытываю. Возбуждение, адреналин и некое удовлетворение. Уильям Маунтбеттен любуется мной. Голова идет кругом.
Прикосновение. Он нежно гладит меня, но от этих ласк лишь сильнее полыхает кровь. Уильям ведет костяшками пальцев по моим затвердевшим соскам. Щекотно, приятно, и жажда большего заполняет всю меня. А затем я чувствую его теплые губы на своей груди. Искры. Фейерверки. Сущая магия. Я под действием неизвестных мне чар, и хочется быть заколдованной как можно дольше.
– Селин…
Ловлю ртом воздух. Его поцелуи спускаются ниже. Когда я чувствую, как он облизывает мои бедра, испытываю облегчение оттого, что мои глаза закрыты. Но знаю наверняка: моя кожа предательски алеет. Однако мне не стыдно. Здесь и сейчас нет никаких правил. Нет устоев. Ничего нет. Только он. Его губы, что бродят по моей коже. Его нос, который вдыхает мой запах. Его тихие мужские стоны. Его крепкие руки. Внизу живота растекается лава. Я ничего не соображаю. Не понимаю происходящего. Здесь и сейчас правят чувства – желание, страсть и что-то такое тайное, сокровенное, от чего болезненно сжимается сердце.
Я веду руками вдоль его крепкого тела и нащупываю пуговицы. В голове вспыхивает видение – его силуэт в черной рубашке, и дыхание сбивается. Фантазия рисует его серебристый взгляд, и я расстегиваю пуговицу за пуговицей. Он помогает стянуть с себя рубашку, и моя ладонь касается голой кожи. Бархатная на ощупь. Твердые мышцы играют от моих касаний. И в это мгновение не существует ничего. Лишь он и я. Наше дыхание на двоих и ласковые прикосновения, которые мы дарим друг другу. Моя спина касается шелкового одеяла, вес его тела надо мной. Грудь к груди. Живот к животу. Мне так нравится эта тяжесть. Так нравится растворяться в нем, становиться частью его. Я чувствую давление между ног. Его ладонь у меня на щеке, и нежный, едва уловимый поцелуй на губах. Давление усиливается, и вместе с ним нарастает боль. Я тихо постанываю, и он полностью опускается. Обхватываю его за плечи, и он ловит мой стон губами, пропуская через себя мою боль и наслаждение. Калейдоскоп эмоций. Все так тесно переплетено.
– Это все нереально… – шепчу я.
– Что есть реальность? – отвечает он и медленно стягивает повязку с моих глаз.
Глаза в глаза. Его серые горят серебром, он смотрит на меня, как на самую большую драгоценность этого мира. Что-то трескается в районе груди от его взгляда. Что-то ухает с силой вниз. И я чувствую, насколько уязвима перед ним. Он во мне. Вот так два человека становятся одним целым. Разделяют души друг друга. И я знаю, что с этого момента ничего не будет как прежде.
– Мы сделали это, – запускаю я ладонь ему в волосы и легонько тяну на себя. – Убежали от реальности, – жадно вглядываюсь в его лицо.
Хочу запомнить морщинки, поры, крапинки в глазах, трещинки на губах. Хочу запомнить это ощущение тяжести внизу живота, это нарастающее давление и то, как мурашки бегут вдоль его предплечий выше, к плечам, от близости со мной. То, как его грудь приподнимается и опускается в громком дыхании в такт с моей. То, как наши тихие стоны заполняют каждый уголок этой маленькой комнаты. То, как наш пот смешивается, а наши тела соприкасаются, трутся друг о друга.
– Нет ничего более реального в этом мире… – произносит он, двигаясь во мне и припадая губами к моей шее.
Хриплый, гортанный стон срывается с его губ, и его тело дрожит над моим, волной передавая восторг. Покрываюсь мурашками от осознания: причина того, что он сейчас чувствует, – я.
– …чем ты, Селин, – словно покаяние, заканчивает он и приникает лбом к моему лбу.
– Ты все-таки научил меня, – шепчу ему в губы.
В его серых глазах читается немой вопрос.
– Нежности, – тихо отвечаю я и целую его.
И если мне скажут, что сегодня – последний день на земле, я отвечу, что знаю, что такое рай. Рай – это нежность Уильяма Маунтбеттена. Его касания, его поцелуи, его взгляд. Его любовь.
Глава 35
ПЫЛЬ, СЛОВНО СИЯЮЩИЕ блестки, кружится в воздухе библиотеки. Я смотрю, как Уильям тянется к толстому фолианту в коричневой обложке. Солнечный свет отражает цвета витражного окна, и они переливаются на его коже синими, зелеными, красными бликами. Я не видела никого прекраснее.
– Оставшуюся неделю мы будем закреплять материал, – говорит он, поймав мой зачарованный взгляд.
Я ничего не отвечаю. Мышцы его рук напрягаются, когда он начинает листать старинный том. Линия подбородка… губы…
– Ламботт. – Он щелкает пальцами перед моим носом.
Уголок его рта слегка приподнимается в той самой кривой усмешке, что туманит мой разум.
– Хорошо? – спрашивает он.
Я понимаю, что прослушала все, что он мне говорил. Чувствую, как покрываюсь красными пятнами от смущения, и отворачиваюсь:
– Ты мог бы повторить вопрос?
– Иди за стол и начни читать отсюда. – Уильям длинным пальцем указывает на абзац в тексте. – Мне нужно найти еще один том.
Он передает мне книгу. От его командного тона у меня бегут мурашки. Застав меня врасплох, Уильям оставляет легкий поцелуй на губах, как бы смягчая собственный приказ.
– Только сосредоточься, – хмыкнув, произносит он.
Румянец продолжает заливать мою шею, захватывая лицо и уши. Густо покраснев, спешно отхожу от него. Сажусь за стол и перевожу дыхание. Растерянно смотрю на раскрытую книгу, мелкий шрифт расплывается перед глазами. Какой именно абзац он показал?
– Что-то подсказывает мне, что вам стоит начать отсюда.
Морщинистая рука аккуратно тычет в текст, который начинается со слов: «Революция привела к отмене католической церкви как государственной институции и введению новой религиозной системы, так называемого Культа Разума».
Я выпрямляюсь на стуле под пытливым взглядом Джоан Мак-Тоули. Откуда она здесь? Неужели я так невнимательна?
– Ламботт, вы будто удивились, увидев меня? Студенты обычно замечают меня с порога, – хмыкает она. – Вы рассеяннее обычного. – В ее молодых не по возрасту глазах мелькает понимание. – Главное, помните, что экзамен через неделю. И мне бы очень хотелось видеть вас на своих лекциях.
– Я мечтаю об этом.
– Оставьте мечты для бесхребетных, себе ставьте лишь цели. – Профессор постукивает меня по плечу. – Знайте: де ла Фонн, читая ваше эссе, зеленел от злости и негодования – так сильно ему хотелось занизить вам оценку, а причин не было. – Она улыбается, и вокруг ее глаз, словно лучики солнца, появляются глубокие морщины. – Умничка! Я, честно говоря, получала удовольствие, глядя на его недовольную физиономию. Такие аристократы, – презрительно фыркает она, – вечно недооценивают нас, девушек из народа…
Мне становится любопытно.
– Простите, что лезу не в свое дело, но вы часто сталкивались с подобным в научных кругах?
– Мою первую статью отказались публиковать, потому что не поверили в мою докторскую степень. – Мак-Тоули закатывает глаза. – Но больше заумных фанатиков, считающих, что женщине дан не такой же мозг, как обладателям пениса, меня бесили аристократы, считающие себя выше всех лишь по праву рождения. – Ее глаза сверкают недобрым блеском. – Нет ничего хуже самоуверенных избалованных идиотов, решивших, что они лучшее, что случалось с этим миром.
– Но вы доказали, что достойнее их. – Я стараюсь ободряюще улыбнуться. – Ваши труды
