Ксеноцид - Орсон Скотт Кард

– Однако если поднимется настоящий бунт, им его будет не сдержать, – сделала вывод Валентина.

– Прошлой ночью все благополучно уладилось, – сказал епископ Перегрино. – Первое потрясение уже позади, а к следующей ночи их гнев спадет.

– Напротив, – заявила Валентина. – Сегодня ночью весть о смерти Квима распространится по всей колонии. Все от мала до велика узнают о ней, и гнев вспыхнет с новой силой.

– Возможно, – согласился мэр Ковано. – Но сейчас меня больше заботит день завтрашний. Завтра Эндрю привезет тело в Милагре. Особой популярностью отец Эстеву в народе не пользовался – он не шлялся с парнями по барам, – но был своего рода духовным символом. Теперь он стал мучеником. Он никогда не мог похвастаться избытком учеников, жаждущих следовать в жизни его примеру, но отомстить за него захотят многие.

– Значит, похороны должны быть как можно проще, и мы постараемся ограничить число присутствующих, – заключил епископ.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачал головой Ковано. – Может быть, нам следует поступить как раз наоборот. Людям сейчас нужны пышные похороны, чтобы они могли выразить свою скорбь и покончить с печалью и гневом раз и навсегда.

– Забудьте о похоронах, – перебила их Валентина. – Главная проблема – сегодняшняя ночь.

– Почему? – удивился Ковано. – Первое потрясение от известия о смерти отца Эстеву уже пройдет. Тело привезут только завтра. Что может случиться сегодня ночью?

– Сегодня ночью вы должны закрыть все бары. Чтобы никакого алкоголя. Арестуйте Грего и посадите за решетку, освободите его после похорон. На закате объявите об учреждении комендантского часа и расставьте по всему городу полицейских. Улицы Милагре нужно патрулировать всю ночь, группы по четыре человека следует вооружить дубинками и прочим оружием, положенным по штату.

– У наших полицейских нет штатного оружия.

– Тогда выдайте его. Даже не обязательно заряжать оружие; пистолеты или винтовки просто должны находиться при них. Резиновая дубинка – не что иное, как приглашение помериться с властями силой, потому что ты всегда сможешь убежать. Пистолет же пробуждает уважение.

– Мне кажется, эти меры несколько экстремальны в данной ситуации, – поморщился епископ Перегрино. – Комендантский час! А ночные смены как же?

– Отменить, за исключением жизненно необходимых.

– Валентина, простите меня, – сказал мэр Ковано, – но, отреагировав таким образом, мы можем сами спровоцировать беспорядки. По-моему, мы делаем из мухи слона.

– Насколько я понимаю, вы никогда не сталкивались с мятежами?

– Вчера ночью был первый и единственный случай, – ответил мэр.

– Милагре – городишко очень маленький, – пояснил епископ Перегрино. – Всего населения тысяч пятнадцать. Нас никогда не хватит на настоящий мятеж – это привилегия больших городов и перенаселенных планет.

– Здесь дело не в количестве населения, – поправила его Валентина, – здесь начинают действовать факторы плотности проживания и общественных страхов. Ваши пятнадцать тысяч человек ютятся на клочке земли, по площади вряд ли превышающем центр самого перенаселенного города. Вокруг Милагре возведена изгородь – намеренно возведена, потому что снаружи живут существа, чуждые людям и считающие, будто этот мир принадлежит им одним. А вокруг раскинулись бескрайние прерии, которые могли бы быть доступны людям, если бы свинксы не отказались дать позволение на их использование. В свое время ваш городок изрядно потрепала эпидемия десколады, а сейчас вы начисто отрезаны от всего человечества, и вот-вот, в самом ближайшем будущем, вам на голову должен свалиться флот, цель которого – покарать вас всех как мятежников. По мнению живущих в Милагре людей, в этом, во всем этом, виновны свинксы. Прошлой ночью население узнало о том, что свинксы снова начали убивать людей, несмотря на данную ими торжественную клятву никогда не приносить вреда человеку. Не сомневаюсь, Грего весьма красочно расписал своим дружкам вероломство коварных свинксов – у мальчишки очень неплохо подвешен язык, – поэтому-то завсегдатаи баров и отреагировали насилием. Уверяю вас, если не принять необходимых мер, сегодняшняя ночь может стать куда хуже.

– Если мы примем предложенные вами меры, сторонники Грего сочтут, будто мы запаниковали, – заметил епископ Перегрино.

– Напротив, они сочтут, что вы контролируете ситуацию. А благоразумные люди будут вам только благодарны. И вы вернете доверие общественности.

– Не знаю, – сказал мэр Ковано. – Ни одному мэру до меня не приходилось совершать ничего подобного.

– Ни у одного мэра до вас не возникало нужды в подобных действиях.

– Люди скажут, я воспользовался предлогом, чтобы установить свою диктатуру.

– Может быть, – пожала плечами Валентина.

– В жизни никто не поверит, что действительно мог случиться настоящий мятеж.

– Ну проиграете вы на следующих выборах, – ответила Валентина. – Что с того?

Перегрино громко расхохотался.

– Ответ типичного церковника, – восхитился он.

– Я не против проиграть на выборах, лишь бы сейчас не ошибиться, – гордо заявил Ковано, правда в голосе все-таки прозвучали нотки сомнения.

– Вы просто-напросто не знаете, что предпринять, – сказала Валентина.

– Ну, вы же не можете дать стопроцентной гарантии, что сегодня вечером разразится мятеж, – отреагировал Ковано.

– Могу, – сказала Валентина. – И обещаю: если вы сейчас не возьмете власть в свои руки и не устраните всякую возможность брожения в народе сегодня ночью, вам придется очень худо. Проиграть следующие выборы – не самое страшное из того, что вас ждет.

– С начала разговора вы сильно изменились, Валентина, – снова усмехнулся епископ. – Помнится, вы предупреждали нас, чтобы мы на многое не надеялись.

– Если вы считаете, что я перестраховываюсь, предложите другой выход из положения.

– Сегодня вечером я назначу службу в память об отце Эстеву и чтение молитв о мире и покое.

– Очень разумное решение, – съязвила Валентина. – В церкви соберутся как раз те, кто и так не станет участвовать в мятеже.

– Вы просто не понимаете, какое место в жизни людей Лузитании занимает вера, – напыщенно возвестил Перегрино.

– А вы никак не можете уразуметь, насколько разрушающими могут быть чувства страха и гнева и как быстро человек забывает о всякой религии, цивилизованности и гуманности, когда оказывается в беснующейся толпе.

– Сегодня ночью будет дежурить вся полицейская дружина, – наконец решил мэр Ковано. – Половина ее будет патрулировать улицы от заката до рассвета. Но закрывать бары и объявлять комендантский час я не стану. Я хочу, чтобы все было как прежде – во всяком случае, насколько это возможно. Если мы начнем менять заведенный порядок, закрывать все подряд, мы просто дадим толпе дополнительные поводы для страха и гнева.

– Вы всего лишь продемонстрируете, что власти контролируют положение дел, – вздохнула Валентина. – Вы примете меры, которые полностью соответствуют ужасным чувствам, обуревающим сейчас всех горожан. Они убедятся, что кто-то хоть что-то делает.

– Вы действительно очень мудры, – примиряюще сказал епископ Перегрино, – и это был бы лучший совет, живи мы в городе побольше и на планете менее преданной христианской вере. Но мы живем в маленьком городишке, и наши люди очень благочестивы. Нет нужды запугивать их. На настоящий момент они больше нуждаются в поддержке и утешении, а не в комендантском часе, оружии и круглосуточных патрулях.

– Решать вам, – развела руками Валентина. – Я, как и обещала, помогла, чем смогла.

– И мы очень благодарны вам за совет. Можете не сомневаться, сегодня ночью я буду настороже, – попытался утешить ее Ковано.

– Благодарю, что пригласили меня, – кивнула на прощание Валентина. – Но, как вы могли убедиться – и я вас предупреждала, – это ни к чему не привело.

Она поднялась со стула, тело онемело от долгого сидения в неудобной позе. Она так и не склонила головы. Не стала наклоняться и сейчас, когда епископ протянул ей руку для поцелуя. Вместо того она крепко пожала ее, а затем пожала руку мэру Ковано. Как равный – равному. Как чужой человек – чужому.

Валентина быстрым шагом покинула кабинет, внутри у нее все кипело и бурлило. Она предупредила их и дала совет, что следует делать. Но, подобно большинству людей, стоящих у власти и еще ни разу не сталкивавшихся с настоящим кризисом, они не поверили, что сегодня вечером может случиться нечто из ряда вон выходящее – все должно быть как прежде. Человек верит только в то, с чем ему уже довелось столкнуться ранее. После событий, которые обещает близящаяся ночь, мэр Ковано наконец уверует в пользу комендантского часа и жесткого контроля во времена потрясений. Но будет слишком поздно. К тому времени они будут подсчитывать потери.

Сколько еще могил будет вырыто рядом с могилой Квима? И кому суждено опуститься в них?