Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836) - Паола Буонкристиано
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако остановимся на этом, прибавив только, что в 1845 году по адресу на Виа ин Лучина, № 26, были зарегистрированы
Теодоли Карло, сын маркиза Джироламо, 37 [лет], рожденный в Риме; Фалькуччи Мария, 31 [года, рожденная в] Асколи, вдова Кипренски; Кипренски Клотильде, дочь покойного Ореста, 8 [лет], Костанца, дочь от второго брака, 2 месяцев720.
Из подушных списков приходов, в которых чета Теодоли проживала впоследствии и которые мы выборочно просмотрели вплоть до 1860‐х годов721, явствует, что на протяжении тринадцати лет у супругов родилось девять детей, шестеро из которых умерли во младенчестве.
Возвращаясь к Клотильде, отметим выходящее из ряда вон обстоятельство: дочь Кипренского была конфирмована 13 января 1838 года в базилике Сан-Джованни ин Латерано722: конфирмация в восемь месяцев более чем необычна, и как раз это может объяснить, почему в соответствующих архивах до сих пор никто не находил никаких сведений о девочке. Как правило, римский катехизис рекомендовал конфирмовать ребенка не ранее семи лет, считая, что в таком возрасте смысл таинства будет лучше понят новым христианином. Было только одно исключение: угроза близкой смерти ребенка; и хотя подтверждения факту опасной болезни Клотильде между концом 1837 и началом 1838 года не найдено, следует все же предположить, что именно это обстоятельство побудило Мариуччу испросить и получить разрешение духовных властей на безотлагательное совершение таинства конфирмации.
Некоторые сведения, почерпнутые из римских нотариальных актов, позволили нам проследить дальнейшую судьбу Мариуччи и Клотильде.
В апреле 1839 года, меньше чем через три года после смерти Кипренского, Анна-Мария Фалькуччи приобрела два этажа (третий и четвертый) с чердаком и подвалом в здании, расположенном именно на Виа ин Лучина, № 26, за шестьсот пятьдесят скудо. Недвижимость перешла к ней от некоего Микеле Домбровского, уроженца Вильно, через подставное лицо, торговца Франческо Масса, проживавшего на Виа дель Корсо, № 421723: то есть того портного Масса, который фигурировал в списке кредиторов художника в «Описи имущества покойного Ореста Кипренского». Домбровский же, в свою очередь, назван в перечне виленских собственников, имущество которых было конфисковано российскими властями после Польского восстания 1830–1831 годов, как это следует из публикации в римской периодике724.
Следствием этого стал акт от 1 августа 1839 года о признании дома собственностью (recognitio in dominum) Благотворительного общества при Санта-Мария делла Пиета ин Кампо Санто ди Рома725: проще говоря, основная собственность на недвижимость принадлежала обществу, которое, согласно акту передачи долгосрочному арендатору (enfiteuta), предоставляло ее в неограниченное пользование (utile dominio) после выплаты налога на возобновление концессии (laudemio) и прежде всего – выплаты годичной арендной платы. Каждый раз после того, как пользователь utile dominio менялся, было необходимо получить согласие основного собственника недвижимости, которому (то есть согласию) предшествовал осмотр недвижимости, проверка регулярности платежей и подтверждение или установление размера годовой арендной платы, которая в данном случае составила семьдесят пять римских скудо в год.
Вспомним теперь, что при своем последнем допросе Анджела Паллони утверждала, что ее дочь содержит гостиницу именно на Виа ин Лучина: это согласуется с записями в книгах прихода за 1840‐е годы, из которых следует, что Мариучча и после брака с представителем знатной римской семьи продолжала сдавать внаем комнаты в своем жилище726. Но даже притом что в Риме той эпохи субаренда была весьма распространенным источником дохода, все же она не могла обеспечить повседневных потребностей727. Может быть, поэтому в 1845 году, когда прервались все отношения с русскими властями, Мариучча находилась в тяжелом материальном положении и была вынуждена взять кредит. В соответствующем нотариальном акте читаем:
<…> поелику сказанная Клотильде Кипренской должна получить некоторую сумму в счет оплаты собственности ее отца из Петербурга и будучи вынужденными тотчас потребовать выплаты аренды за разные полугодия Обществу обладателей за названные два этажа дома, как она, так и родительница ее Мария Фалькуччи, постановили возместить недостачу средств, в коей они теперь находятся, и определить долг в двести скудо728.
«Некоторая сумма из Петербурга», вероятно, подразумевала деньги, вырученные от распродажи имущества Кипренского на аукционе этого года, организованном Академией (в результате эта сумма оказалась незначительной).
Впоследствии чердак был переоборудован в пятый жилой этаж, что повысило стоимость недвижимости. Эта затрата, возможно, рискованная, между 1846 и 1862 годами повлекла за собой целую серию нотариальных актов о займах, запрошенных Анной-Марией и Клотильде, относящихся к ним квитанций, взаимных поручительств Анны-Марии и Карло, ипотечных кредитов, справок о просроченной арендной плате и тому подобных документов729, которые подробно описывать нет необходимости.
Более важными для наших целей являются два документа, составленные нотариусом Доменико Монти 5 декабря 1864 года и 3 апреля 1867 года соответственно730. Они свидетельствуют о том, что в 1864‐м долги вынудили Мариуччу и Клотильде продать недвижимость за три тысячи двести скудо. В задаток они получили тысячу семьсот пятьдесят скудо, которые пошли на уплату долгов, образовавшихся в течение предшествующего десятилетия, и на возврат ссуды, двумя годами ранее полученной Клотильде от Карло, о которой мы скажем несколько ниже. Остальная сумма – тысяча четыреста пятьдесят скудо, из которой было вычтено двести пятьдесят скудо на погашение ипотеки за проданную недвижимость, в 1867‐м была положена в банк Монте ди Пиета и предназначена стать приданым, поскольку обе, Мариучча и Клотильде, при своем бракосочетании не получили никакого приданого (в ту эпоху приданое, хотя и находилось под контролем супруга, часто бывало единственным наследством, которым женщина могла располагать, и единственным обеспечением в случае необходимости).
Вывод, который следует из этих процедур, суммарно описанных нами в существенных деталях, заключается в том, что в папском Риме – как, впрочем, и в других государствах Италии и вообще в Европе – женщины были юридически неправомочны, то есть не могли действовать самостоятельно и от своего имени: для подписания актов после 1844 года мать и дочь были принуждены прибегать первая – к свидетельству мужа, а вторая – к постановлениям о так называемой добровольной юрисдикции (decreti di volontaria giurisdizione), которые предполагали участие лица мужского пола
