Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

«Жалобы Вашего высочества о халатности правительства в преследовании бандитов и преступников не отражают реальной ситуации. Мало того, что военные силы направлены в Ширван и Гарзан для того, чтобы захватить и наказать бандитов, нарушающих общественный порядок в вилайете Битлис, таких селениях как Йашар Чето, Халме, Мехмед Эмин и Джемиль, но и сам вали отправился в Илуш для принятия мер по поддержанию общественного порядка. Генерал-губернатор Вана, в свою очередь, отправился в Шатах для того, чтобы лично руководить преследованием племен, занимающихся разрушениями и грабежами. Для этой цели в распоряжение Джевдет-бея, губернатора Хаккиари, выделены силы в 400 человек и две пушки, а также Сефвет-бей, командир стрелкового полка. После усмирения этих племен настанет очередь гирави. После наказания племени гирави Мир Хехе останется без поддержки… Короче говоря, местные власти делают все, что в их силах, чтобы как можно скорее положить конец тому, что угрожает общественному порядку в вышеуказанных регионах».

По вопросу незаконной конфискации имущества великий визирь отметил, что этот вопрос был «передан в специальную комиссию, которой поручено решение аграрного вопроса в восточных вилайетах Анатолии; комиссия в настоящее время собирается туда выехать». Что же касается зверств и убийств, якобы совершенных в казе Хизан Саидом Али, то великий визирь отметил, что «Али — уважаемый человек, а армяне просто привыкли приписывать ему любое преступление совершенное во всем вилайете, в результате чего армяне испытывают к нему жгучую ненависть. Однако ни судебные, ни гражданские власти не выдвинули против Саида Али эфенди ни одного обвинения (он ведет оседлый образ жизни), которое потребовало бы его преследования. Несмотря на убеждение армян в том, что бандит Хахме, который злодействует в регионах Ван и Битлис, получает приказы от Саида Али, Салахеддин, сын Али, когда на этой неделе встретил банду этого преступника в провинции Ван, убил одного из помощников Хахме и ранил другого. Эти два факта показывают, что подозрения армян не имеют под собой оснований. Тем не менее все указанные действия Али эфенди отслеживаются, и власти не преминут сурово с ним обойтись, если в этом возникнет необходимость».

Обращаясь к делу известного Хасо, Шевкет пишет: «Он не только не имел никакого отношения к указанным событиям, его даже вообще нельзя считать бандитом. Он — вождь племени, которое никак не участвовало в событиях 1311 (1895) г., ничем и никогда не причиняло армянам вреда и пользуется их уважением».

На все сформулированные патриархом жалобы давался стандартный ответ: «Все совершенные преступления относятся к бытовым личным мотивам»; местные власти следят за тем, чтобы преступники были наказаны, направляют войска, когда их об этом просят, чтобы усмирить племена; нет никакой существенной эмиграции из регионов Эрзурума и Эрзинджана, одним словом, армяне осуждают людей, возможно, за их предполагаемые намерения, а не за действия[757]. Ответ великого визиря свидетельствует о безусловном желании придерживаться только фактов, не придавая армянским протестам никакого политического смысла. Армянские организации, однако, были далеки от того, чтобы считать эти «объяснения», предоставленные Кабинетом, удовлетворительными, выразили свое удивление тем фактом, — то правительство поставило под сомнение правдивость информации, поступающей из провинций. Армяне отмечали: «Приведенные выше ответы предполагают, что сообщения, полученные от наших епархий и приходов, — выдумки и клевета и что правительство империи, не проводя никакой дискриминации между субъектами Османской империи, ни по их расе, ни по религии, преследует и арестовывает всех бандитов и преступников без включения, не щадя ни сил, ни средств ради мира и благосостояния населения. В связи с таким положением дел нашему патриархату предлагается не придавать никакого значения и не доверять этим злонамеренным докладам и вымыслам, а также сменить епископов в Спирте и Битлисе»[758].

Наряду с регистрацией этих жалоб о попрании основ, армянские власти также стремились перенаправить дебаты на местные проблемы, в частности на социальные источники нестабильности в армянских провинциях: «Считаем необходимым напомнить Вашей светлости без обиняков о некоторых исторических истинах, имеющих самое непосредственное отношение к сложившейся сегодня ситуации. С незапамятных времен и во всех провинциях Империи знатные и крупные землевладельцы сформировали свой отдельный класс, свое государство в государстве. Этот привилегированный класс постепенно приобрел такую власть, что оказался в состоянии срывать проекты и мероприятия, предложенные руководителями центральной власти, из самых лучших побуждений. К сожалению, органы местного самоуправления — от самых высоких до самых нижних — не смогли избежать их влияния. Те, кто попробовал, были быстро смещены или заменены путем обмана или клеветы, или сами уходили, повинуясь своему чувству порядочности или патриотизма, со своих постов. Все расследования, проводимые местными властями в отношении преступлений или правонарушений, совершенных в провинции, неизбежно проводились под влиянием этого привилегированного класса, то есть в соответствии с его незаконными интересами. Любой, кто осмеливался жаловаться на тиранические действия этого класса либо в местную администрацию, либо в государственные органы, больше потом страдал из-за подачи этой жалобы, чем от самого притеснения, на которое он жаловался».

Армяне далее заключали:

«Учитывая такое положение дел, вполне естественно, что центральные власти не могут получить точное представление о ситуации в провинции… За последние тридцать лет абсолютистское правительство разработало систему угнетения и поборов, которая пущена в ход, в частности в отношении армян, проживающих в Восточной Анатолии; система зашла так далеко, что официально указала властям провинций, что вполне законно покушаться на жизнь, честь и имущество армян или, по крайней мере, поставить их в известность об этом. Убедившись, однако, что эти действия осуществляются в нарушение религии, совести и закона, поэтому их необходимо, насколько возможно, скрыть от глаз внешнего мира, это правительство прибегает к самым низменным, самым чудовищным способам обмана европейского общественного мнения. Поэтому законные жалобы, которые армяне адресуют местным или центральным властям, по приказам этих самых властей и под давлением крупных землевладельцев просто сдаются в архив. Более того, те, кто неоднократно проявляли мужество и подавали такие жалобы, были обвинены в мятеже против государства. Эта политика преследования армян завершилась организацией ужасных массовых убийств. А для того, чтобы обеспечить безнаказанность виновных и зачинщиков этих трагедий, преследуются не преступники, как это должно быть, а те армяне, [которые] выжили в этой резне. Цель заключалась в том, чтобы вынудить этих несчастных просить о всеобщей амнистии, которая была бы на руку и их мучителям. Эти варварские преследования, которым армяне подвергались более четверти века, в конце концов приобрели — особенно в вилайетах Восточной Анатолии — характер естественного обычая и, можно сказать, закона, который выше всех гражданских и религиозных законов. Трагедия Аданы, имевшая место после провозглашения