Ребенок - Евгения Кайдалова

Задавив рыдание глубоким вдохом, я метнулась к шкафу и стала натягивать джинсы и свитер. Затем – к вешалке, за пальто. Бешено вращая ключом в замке, я не испытывала ни тени сомнения, ни капли раскаяния, одно неукротимое, неподконтрольное желание – вырваться на свободу. Я скачками прыгала по лестнице, рысью неслась по дорожкам Петровского парка к метро, словно ребенок мог каждую минуту встать у меня за спиной, схватить за шиворот и развернуть обратно. Только ворвавшись в вагон, я успокоилась и даже зло рассмеялась – он не настиг меня в последнюю минуту, на время одержала победу я!

Откинувшись на сиденье, я переводила дыхание и прислушивалась к своим ощущениям. Тревога за ребенка утоптана куда-то на самое дно души, все остальное пространство заполнено диким чувством победы, но радости, настоящей и чистой радости, нет. Что ж, возможно, она придет позднее, а пока что я чувствовала себя как сбежавший из тюрьмы преступник: я сознаю, что тюремщики оставлены в дураках, но меня трясет от возбуждения, и возможность свободно перемещаться в пространстве кажется уж слишком нереальной.

Чтобы успокоиться, я начала разглядывать своих попутчиков. В углу вагона хохочет и дурачится подростковая компания: девчонки визжат при каждом удобном случае, из карманов курток у ребят выглядывают зеленые рыльца бутылок. Я улыбнулась, представляя себе, как эта малышня будет улюлюкать под звон курантов, спешно разливая горючее по пластмассовым стаканчикам. Прямо напротив меня – чинная бабушка, по-стариковски старомодная, но опрятная, с перевязанным тесемочкой тортом на коленях. Эта бабуля меня прямо-таки умилила: должно быть, едет в гости к детям и внукам с единственным ей доступным скромным подарочком. Рядом с бабулей, словно для контраста, какие-то надутые муж и жена с полными сумками провизии – дай Бог им помириться под новогодней елкой…

Я переводила взгляд с одного попутчика на другого, и постепенно мне становилось легче – сбежавшая рецидивистка вновь ощущала себя частью человеческого общества. Люди! Никогда раньше мне не приходило в голову, какое это счастье – находиться среди людей. Слышать обрывки разговоров, замечать на лицах то улыбку, то печаль, удивленно раскрывать рот на ультрамодную стрижку или фасон… А как хорошо мне было в доме-муравейнике, где я могла запросто постучаться в любую комнату или излить кому-нибудь душу на ступеньках, ведущих в столовую! Как светло и празднично было в офисе в ауре телефонных звонков, шуток сослуживцев и требовательного начальнического голоса! А моя двухнедельная сказка в горах! Там я в полной мере ощутила себя членом великого братства, союза влюбленных в горы людей… Я приостановилась в своих раздумьях, словно какое-то слово поймало меня на крючок и не хотело отпускать… «Братство» – вот мое слово! Держать людей за руки и держаться самой, подниматься все выше к вершине и видеть, как люди тянутся за тобой. Четким и бодрым голосом отдавая приказы, достигать высот и упоенно созерцать свои необозримые трофеи. Бывают в жизни редкие моменты, когда ты вдруг осознаешь свое призвание, и сейчас я переживала один из них. Я вспомнила Антона и рассмеялась той бесцельности, с которой он ходил на свою работу. Деньги! Ну не смешно ли? Ведь они не более чем закономерность, что появляется при работе, подобно тому как мозоли появляются при ходьбе. Мы пускаемся в путь для того, чтобы заработать мозоли? Никак нет! Я выходила на дорогу к офису с четким (пусть и не всегда осознаваемым) желанием собирать вокруг себя людей, расставлять их на правильных местах, давать им в руки план и хлопать в ладоши при виде результата. И ведь результаты были! Если бы не ребенок…

Я опустила голову и ожесточенно потрясла ею, заставляя последнюю мысль убраться восвояси. Я не дам себе испортить свой любимый праздник! Какая там станция за бортом? «Театральная»? Да это же самый центр – пора выходить.

Я вскочила, радуясь возможности отвлечься и не додумывать мысль о ребенке до конца. Но не успела я начать движение к выходу, как ноги стали ватными, резко подломились и вновь опустили меня на сиденье. Уйдя в свои мысли, я перестала разглядывать попутчиков и не заметила, кто занял место бабушки с тортом прямо напротив меня. Мне не потребовалось ни секунды на колебания и мысленные вопросы: «А он ли это?» В такую ночь это не мог быть не он…

Илья Семенович сидел с приятным выражением на лице, он был стандартно и опрятно одет и аккуратно придерживал букет из нежно-розовых, напоминавших по цвету юные губы, роз. «Как красиво!» – зачем-то подумала я, больше у меня в голове не оказалось ни единой мысли – там пронесся сметающий все на свете тайфун. Чуть опомнившись, я хотела снова вскочить и подбежать к нему, но тут же себя осадила. Илья Семенович меня не узнавал, задумчиво глядя поверх моей шапки в темное стекло. Так что же я скажу ему, подойдя? «Здравствуйте, я – Инна из Пятигорска. Вы когда-то советовали мне ехать в Москву и поступать на журфак, помните? Я сделала все, как вы говорили, так вот теперь у меня нет ни мамы, ни друзей, ни работы, ни образования, один ребенок. Что мне делать?» Я усмехнулась. Да, было бы забавно выпалить все это вслух! Интересно, что ответил бы мой мудрый наставник трехлетней давности? Наверное, лишь повторил бы свой старый тезис о том, что сидящий в человеке ребенок способен легко сломать ему жизнь. Я неожиданно для себя отчетливо услышала эти его слова, сказанные на месте дуэли Лермонтова. Почему-то тогда, в преддверии вечера среди великолепия южной зелени, они облетели меня стороной, сейчас же врезались в мое сознание как метеорит. Может быть, это и было главное, что я должна была услышать от Ильи Семеновича?

Я вопросительно подняла на него глаза. Илья Семенович вполне тактично приподнял брови, как человек, заметивший чужой взгляд. Я быстро посмотрела в сторону. Да, мое лицо ему ничего не говорило, так нужны ли слова?

Снова перевести на него взгляд я уже не могла и продолжала сосредоточенно рассматривать чьи-то нечищеные ботинки. Неужели мы так и разойдемся, как два человека из толпы, которых судьба на миг подтолкнула друг к другу? Неужели Илья Семенович, так круто развернувший мою жизнь при нашем первом знакомстве, не сделает этого во второй раз и не направит меня на верный, единственно верный путь?

«– Станция "Новокузнецкая"».

Я поднялась, по-прежнему отводя от него взгляд. Когда я выходила из вагона, Илья Семенович не окликнул меня и не бросился за мной вслед. Лишь на платформе, при словах: «Осторожно, двери закрываются!», я позволила себе обернуться и взглянуть на него через стекло. Илья Семенович не смотрел в мою сторону, на лице его не было ни тени волнения, удивления или замешательства – одна спокойная доброжелательность ко всем случайным попутчикам, встреченным им в этот вечер.

Я зачем-то провожала поезд взглядом, пока он не скрылся в туннеле. Чего я ждала? Что моя судьба все-таки меня не покинет и окажется рядом в последний момент? Как и следовало ожидать, этого не произошло.

Бесцельно простояв еще минуту, я перешла на другую сторону платформы, чтобы вернуться на одну остановку и попасть на «Театральную». До двенадцати оставалось еще полчаса. Я отрешенно вошла в подъехавший поезд, вышла из него, поднялась по эскалатору, распахнула двери в наземный мир. Вся Манежная площадь и устье Тверской были черным-черны от людей, и в огромной толпе мое одиночество никому не бросалось в глаза. Вместе с людским потоком меня понесло к Красной площади, и вопрос о том, каким путем следовать по жизни, на ближайшие полчаса был для меня решен. Я могла спокойно передвигать ноги и возвращаться в свои мысли.

Конечно, Илья Семенович имел полное право меня не запоминать: случайное знакомство, не вылившееся не то что в роман, даже в короткую связь… Как я вдруг неожиданно осознала, для него это было знакомство с ребенком. С девочкой. Разве этот обычный в общем-то человек был виновен в том, что некий ребенок примет его за знамение свыше и построит свою жизнь на его случайных словах? Но и сам ребенок не был виноват в том, что он еще не вышел из детского возраста… Когда Илья смотрит на то, как я выпускаю из рук воздушный шарик, он верит в то, что сам может полететь. А я? Слава Богу, я уже знаю, что полечу лишь благодаря билету на самолет. Так может быть, пора перестать верить и начать брать билеты?

Бой кремлевских часов раздался в самый разгар моих мыслей и над самой моей головой. Я обнаружила себя рядом с собором Василия Блаженного, под протянутой рукой Кузьмы Минина. Вокруг горели сотни бенгальских огней. Люди стояли, разбившись на группы, чокались шампанским и чего-то друг другу желали. Мое одиночество в один миг стало очевидным и для меня, и для всех, кто был поблизости.

– Девушка, вы потерялись? – спросили меня из-за спины.

Я вздрогнула и ответила: «Да». Тогда мне протянули стаканчик шампанского и бенгальский огонь. Затем ко мне потянулись руки с такими же стаканчиками – незнакомые люди на несколько минут приняли меня в свою компанию, и мне было с кем встретить Новый год.