Холодные дни - Джим Батчер

– Чтобы защищать всех вас от Иных, смертный.

– Тогда зачем Титании иметь свои войска?

– Чтобы защищать всех вас от Мэб.

Я сглотнул слюну.

– Титания не может противостоять армиям Мэб, но способна утащить саму Мэб в небытие вместе с собой, и Мэб это знает. Титания – это контроль ее могущества, его баланс.

– И если Мэб умрет… – начал я.

Она взмахнула рукой, указывая на стену.

– Значит, контролировать битву будет испорченный, склонный к садизму и убийствам неопытный ребенок.

Адские колокола! Я протер глаза и пока делал это, связал все концы воедино и осознал кое-что еще.

– Значит, осада, – сказал я. – Твари атакуют стены. Но там есть и другие, пытающиеся сделать подкоп, чтобы изнутри открыть ворота своим дружкам. Вот это и есть противник. Верно? Подрывник, лазутчик.

Мать-Лето сказала:

– Вот, видишь? У тебя есть потенциал когда-нибудь стать вполне разумным человеком. Держись рядом со мной, дорогой.

И мы твердым шагом двинулись в сторону массивных ворот.

Добирались мы туда недолго, но подойдя к основанию стены и шагая вдоль нее, начали привлекать взгляды ее защитников. Я почувствовал растущее напряжение, когда марширующая колонна вооруженных солдат Сидхе легким шагом прошла сзади нас, быстро нас догнав.

Мать-Лето отвела меня немного в сторону, чтобы не мешать колонне, и они стали проходить мимо нас. Я не особо обо всем этом задумывался, пока кто-то во главе колонны не отдал команду звонким голосом, и Сидхе остановились как один, одновременно топнув сотнями сапог. Голос отдал еще одну команду и все Сидхе повернулись лицом к нам.

– Ого, – сказал я.

Мать-Лето коснулась моей ладони своей, и ее успокаивающий жест согрел меня словно июньское солнце.

– Ш-ш-ш.

Голос отрывисто подал еще одну команду, и все Сидхе – одновременно – опустились на одно колено и склонили головы.

– Доброе утро, кузены, – торжественным голосом сказала Мать-Лето. Она взяла меня за руку и широкой аркой провела ею над стоявшими на коленях солдатами. Нежная, едва уловимая сила мягко и тонко зазвучала в воздухе. – Идите вперед с моим благословением.

Один из солдат во главе колонны встал и поклонился ей, как бы благодаря за теплые слова. Затем он отдал еще одну громкую команду, колонна поднялась, повернулась и продолжила свой марш.

– Ха, – сказал я.

– Да? – спросила Мать-Лето.

– Я как бы ожидал… чего-то другого.

– Зима и Лето – две противостоящих друг другу силы, – сказала она. – Но мы принадлежим нашему миру. Здесь это все, что имеет значение. И продемонстрировать уважение своим старшим всегда благоразумно.

– Да, мэм, – сказал я.

Мать-Лето одарила меня легкой и все понимающей улыбкой.

Мы продолжали идти, следуя тем же путем, что колонна, и вскоре достигли ворот. Там я увидел меньшую пару ворот, – калитки для вылазок – встроенные в главные створки. Они были размером с гаражные ворота пожарной станции. Пока я глазел, прозвучала команда, и пара тяжеловооруженных огров, каждый со своей стороны калитки, распахнули их. Колонна, прошедшая мимо нас, стояла, ожидая приказа маршировать наружу, но двинулись они не сразу. Вместо этого прибыла колонна тележек и носилок, перевозившая стонущих солдат, раненных в бою снаружи. За нею надзирали несколько дюжин Сидхе, облаченных в чисто белые доспехи, обрамленные широкими зелеными и красными полосами – Летние рыцари Сидхе. Медики. Несмотря на огромное количество войск, которые я видел, раненных, поднесенных к воротам, было менее сотни. Иные явно не намеревались оставлять врага в живых.

Худощавая фигура сошла по лестнице, встроенной в стены, обрамляющие ворота. Сначала она выглядела как размытое пятно сквозь слои и слои хрусталя. Сошедший был на пару дюймов выше меня, что равнялось без малого семи футам, но двигался живо, излучая энергию и целенаправленность. На нем была темная мантия, сперва показавшаяся мне черной, но, когда он вышел на свет, освещенные ее участки дали понять, что она темно-лилового цвета. В одной обветренной руке он держал длинный почти бесцветный чародейский посох, а капюшон закрывал бóльшую часть его лица – за исключением орлиного носа и вытянутого подбородка, покрытого седеющей бородой.

Он говорил с Летними и Зимними Сидхе на языке, который я не понимал, но те явно понимали его, на нем чародей отдавал инструкции медикам Летних. Они подчинялись его приказам с явным почтением. Чародей наклонялся, чтобы рассмотреть каждого из поверженных бойцов, кивая после этого медикам, и тогда они немедленно уносили раненного Сидхе обратно по ту сторону ворот, на место, бывшее чем-то вроде площадки для сортировки.

– Рашид, – пробормотал я, узнав, наконец, человека. – А что он делает здесь?…

Я замер и уставился на массивные ворота, возвышавшиеся над нами.

Рашид, член Совета Старейшин в Белом Совете чародеев имел еще один титул, имя, которым его называли чаще всего.

Хранитель Врат.

Он закончил с последним раненым, потом повернулся и направился к нам длинными, целеустремленными шагами. Не дойдя нескольких шагов, он остановился и поклонился Матери-Лето, которая ответила низким, церемонным кивком. После этого он подошел ко мне, и я видел поблескивание его глаза под капюшоном. С широкой и искренней улыбкой он протянул мне руку. Я пожал ее, чувствуя себя немного потрясенным.

– Ну, ну, ну, – сказал он. Его голос был глубоким и теплым, с акцентом, который звучал как британский, и со множеством более экзотических оттенков. – Я надеялся, что мы еще увидим твое лицо, Страж.

– Рашид, – ответил я. – Э-э… мы… они…

Улыбка Хранителя Врат слегка погрустнела.

– А, да, – сказал он. – В первый раз, думаю, они производят впечатление. Добро пожаловать, Страж Дрезден, к Внешним Вратам.

Глава 34

– Внешние Врата не реальны, – деревянным языком выговорил я. – Они… Они должны быть метафорой.

Мать-Лето едва слышно рассмеялась.

– Оставлю-ка дела смертных смертным, – сказала она. – Я буду неподалеку, молодой чародей.

– Кгм, – сказал я. – Спасибо.

Она кивнула и пошла по направлению к раненному Сидхе.

– Ну, – сказал Хранитель Врат. Он казался… не то, чтобы веселым, но в нем присутствовало нечто из того же квартала: позитивность, уверенность, сила. – Ты умудрился забраться очень далеко от дома.

– Мать-Лето довезла, – сказал я.

– А, – сказал он. – И все же, я не припомню, когда в последний раз чародей твоего возраста совершал подобное путешествие, не важно каким образом. Ты явно пошел в мать.

Я удивленно заморгал.

– Вы знали ее?

– В тех из нас, кто провел хоть какое-то время, шествуя Путями, со временем развился дух товарищества. Иногда мы вместе обедали, сравнивая записи о наших походах. И были некоторые из нас – друзей Эбинизера, что взяли на себя заботу присматривать за ней.

Я кивнул, стараясь выглядеть как можно более бесстрастным. Далеко не все знали, что Мэгги Лефей была дочерью Эбинизера. Если Рашид знал это, то лишь потому, что мой дед всецело доверял ему.

Подкрепленная свежими силами колонна Сидхе начала двигаться к выходу, и, когда они тронулись, на земле, оставшейся позади, зазвучали горны. Рашид повернулся в ту сторону, слушая так, словно горны говорили на каком-то внятном языке, и улыбка сошла с его лица.

– Они снова собирают силы, – сказал он. – У меня мало времени.

Он поднял руку и сделал нечто, что я видел лишь однажды.

Хранитель Врат отбросил назад капюшон.

Волосы у него были короткие, но все еще густые и слегка припорошенные серебром, однако черты его обветренного лица выдавали человека, много испытавшего и проведшего долгие годы под безжалостным солнцем. Кожа его сейчас была бледнее, но в ней все равно просматривались оттенки пустыни. Лицо длинное, брови темные и густые. Над левой бровью и щекой двойной шрам – две длинные линии, стремящиеся вниз, почти как у меня, только выглядели глубже и шире, и шли они до нижнего овала лица, а также были гораздо мягче моих благодаря долгим годам заживления. Возможно, его не часто видели вздрагивающим или моргающим, потому что под шрамом у него не было глаза. Оставшийся глаз был очень темным, почти черным, а отсутствующий глаз заменял…

Я осмотрелся вокруг. Да, безусловно. Другой его глаз был заменен кристаллическим материалом, идентичным материалу ворот и окружающих их стен.

– Сталь, – сказал я.

– Прошу прощения? – спросил он.

– Ваш, э-э… второй глаз. Раньше он был стальным.

– Уверен, что это было похоже на сталь, – сказал он. – Когда я не здесь, маскировка необходима.

– Ваша работа настолько секретна, что даже вставной глаз приходится маскировать? – спросил я. – Кажется, я начинаю понимать, почему вы так часто пропускаете заседания Совета.

Он наклонил голову и запустил пальцы в колтуны спутанных волос.

– Иногда здесь бывает тихо годами – но лишь иногда. А в другое время… – Он развел руками. – Но им здесь требуется хороший глаз, чтобы быть уверенными, что то, что должно оставаться снаружи, не проскользнуло незамеченным.