Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

Она открыла рот и не нашлась что ответить.

– Насовсем, – твердо повторил Максим. – Разумеется, я не был уверен, что ты сможешь простить меня или хотя бы выслушать… Я решил так: приеду, брошусь ей в ноги, покаюсь и, если она меня примет обратно, буду самым счастливым человеком на свете! А если нет… Ну что ж… Сам во всем виноват.

Телефон задрожал в руке Маргариты. Сердце колотилось так сильно, что даже заглушало голос в трубке. Она почувствовала, что у нее деревенеют пальцы и немеет и без того не слишком подвижный язык.

– Молчишь? – продолжал Танкован. – И на том спасибо. Я знаю, каких слов заслуживаю…

– Ты сказал, – вдруг очнулась она, – что собирался приехать. Что же тебе помешало?

– Не что, а кто, – мрачно поправил Максим. – Мне не очень приятно об этом говорить. – Он откашлялся и закончил жизнерадостно: – Ну да Бог ему судья! А я все равно приеду к тебе. Не сейчас, так позже.

– Ты о ком говоришь? – тревожно спросила Маргарита. – Кто изменил твое намерение приехать?

– Корж, – неохотно признался он. – Наш общий знакомый перешел все границы!

– Сашка? – Она потерла ладонью лоб. – Ты считаешь, что он?..

– Его где-то можно понять, – перебил Максим. – Уязвленное самолюбие, оскорбленная честь. Наконец, просто мужские амбиции. – Голос в трубке вдруг сделался стальным. – Но всему есть предел, Марго. Существует грань, за которую непозволительно заходить даже очень мстительному человеку. Стоит ее перешагнуть, и можно самому стать преступником, негодяем, еще большим мерзавцем, чем твой обидчик.

– Что он сделал? – пролепетала Маргарита.

– Он прислал в Москву отморозка, чтобы кастрировать меня! – прорычал Танкован.

Она ахнула и зажмурилась.

«Знаешь, что было бы в высшей степени справедливо? – прозвучал где-то совсем близко хриплый Сашкин голос. – Кастрировать этого дон жуана хренова! Оттяпать ему кочерыжку и скормить псам! Ходил бы, мразь, толстый, потный и тоненьким голоском взывал к состраданию! Вот ты бы, Марго, приняла его без яиц? Говори честно: приняла бы?»

– Не может быть, – ошеломленно прошептала Маргарита, – чтобы он решился… всерьез…

– Еще как всерьез! – подхватил Максим. – Корж прислал ко мне бородатого ублюдка в штормовке и с опасной бритвой в руках, который чудом обознался и оскопил не меня, а моего друга Руслана Кушева.

– Бородатого ублюдка… – еле слышно повторила она.

Перед глазами возникла бычья фигура, седая косматая голова и зловещий оскал страшного человека в окне.

– У него хватило наглости передать мне привет из Сырого Яра, – с горечью продолжал Танкован. – И оставить глупый издевательский рисунок.

– К-какой рисунок?

– Да неважно! – Он не скрывал раздражения. – Этот подонок сделал калекой моего друга, понимаешь? А хотел изувечить меня!

– Что было на рисунке? – упавшим голосом спросила Маргарита. – Пес?

Максим удивленно хмыкнул:

– Да. Откуда ты знаешь?.. Черный зубастый пес… А что, это имеет какой-то смысл?

– Наверно, имеет, – тихо ответила она и, секунду помолчав, неуверенно предположила: – Может быть, это все же не Корж?

– Вот как? – воскликнул Танкован. – Ты не хочешь верить в очевидное? Покрываешь старого друга? – Он поднес трубку к самым губам, отчего в ушах у Маргариты зазвенело: – Это Корж, Марго! Во всем Сыром Яру – да и нигде в мире – больше нет человека, мечтающего отомстить мне за тебя, да еще таким диким способом!

– Наверно, ты прав… – Она запустила в волосы пятерню и в отчаянии сжала пальцы. – Как это больно признавать! Сашка – негодяй… Даже больше – преступник!.. А ты… Ты теперь не вернешься из-за него?

– Сама понимаешь, – вздохнул Максим. – Я не могу этого сделать, пока надо мной нависает жуткая опасность. Но я обязательно приеду к тебе, когда все закончится и этот сумасшедший окажется в тюрьме или в психушке. Я вернусь, милая. Непременно вернусь!.. – И он нажал «отбой».

Маргарита уронила руки. Конец разговору, конец связи, конец смелым надеждам и сладким мечтам. Ее любимый хочет вернуться к ней (свершилось то, чего она так страстно желала!), но… не вернется. По крайней мере, в обозримом будущем. И всему виной – человек, которого она считала своим другом, своей надежной защитой и опорой. Ослепленный ненавистью, опьяненный вседозволенностью, движимый единственным желанием отомстить, взять реванш, он разрушил ее счастье, которое, оказывается, было совсем близко. Где найти силы, чтобы не впасть в отчаяние? Небо не слышит ее. Небо молчит…

В отделении висела тревожная тишина, нарушаемая лишь постукиванием электронных часов на стене. Лампа лила желтый неровный свет на раскрытую страницу дежурного журнала и стопки исписанных бумаг. Тонкая металлическая подставка, еще недавно державшая ее семейную фотографию в рамке, теперь, сдвинутая на край стола, торчала подобием крохотного надгробного креста.

Маргарита смотрела на нее и чувствовала, как в душе поднимается что-то незнакомое, что-то страшное, доселе неиспытанное. Она и думать не могла, что когда-нибудь сможет кого-то ненавидеть, тем более Сашку. На глаза навернулись слезы. Ей стало плохо от одной мысли, что ее друг стал ей по-настоящему противен, омерзителен, что она желает ему зла.

Она гнала от себя это чувство, но оно не уходило, а напротив, становилось все более ярким, глубоким, почти осязаемым. Оно холодило грудь и сжимало сердце, оно наполняло душу сладким ядом. Словно кто-то невидимый, лукавый, злой и сильный нашептывал на ухо страшные, жуткие и в то же время приносящие облегчение и даже удовольствие слова: «Если бы Корж лежал сейчас в ПИТе… Если бы он был беспомощным, недвижимым… Если бы единственным источником жизни для него была эндотрахиальная трубка, подключенная к аппарату искусственного дыхания!..» Маргарита зажмурилась.

– Нет! – закричала она невидимому собеседнику. – Замолчи! Замолчи сейчас же!

Но тот продолжал с усмешкой: «Если бы ты знала, что твое счастье, твое будущее зависит только от серого электрического шнура, свернутого под тумбой…»

– Нет! – Она разрыдалась, закрыв руками лицо. – Нет!

«Врешь, – голосом, похожим на голос врача Журналова, ласково увещевал искуситель. – Врешь, девочка… Будь у тебя выбор, ты бы не сплоховала…»

Слезы текли ручьями по лицу, и она не успевала вытирать их ладонями.

– Я могу вам чем-то помочь? – участливо прозвучало над головой, и Маргарита вздрогнула. Это был другой голос, совсем не похожий на тот, что рисовал ей сейчас страшные картины, провоцировал и дразнил.

Она испуганно открыла глаза и оторопело уставилась на бородатого великана с перебинтованной головой и заклеенным пластырем носом.