Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

– Она стала убийцей, – упрямо мотнул головой Антиох. – А доктор обманул ее и предал.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – нахмурилась медсестра.

Он медленно и тяжело поднялся с дивана и, обернувшись, взглянул на часы.

– Ух! Засиделся я с вами. Пора в палату. Соседи опять хватятся, что меня нет.

– Зачем ты мне рассказал про погубленную Маргариту? – повторила она, повысив голос.

– Не знаю. – Бородач простодушно пожал плечами. – Просто вы с ней очень похожи. Даром что тезки…

Он виновато улыбнулся и, тяжело вздохнув, побрел прочь. Маргарита провожала взглядом его грузную фигуру, пока она не исчезла из виду, слышала, как, удаляясь, становились все тише его шаркающие шаги, как хлопнула где-то в дальнем конце коридора дверь восьмой палаты.

На отделение терапии вновь упала оглушительная тишина.

Маргарита встала, заварила себе чай в розовой кружке, потом, размешав сахар, аккуратно вытерла салфеткой ложечку, отжала использованный чайный пакетик и выбросила его в мусорное ведро.

На душе было мерзко. Она сама не знала, чего ей хочется больше: плакать, кричать или сидеть неподвижно, уставившись в одну точку. Дежурную медсестру ждала куча бумажной работы, но сейчас явно было не до нее. Впрочем, Маргарите хотелось прояснить одну деталь, найти ответ на интересный вопрос, который занимал ее вот уже несколько дней. Сейчас явно был подходящий случай для этого.

Она склонилась над столом, отставив в сторону кружку, и принялась перебирать стопку медицинских карт.

Почти сразу она нашла то, что искала. Вынув пухлую сброшюрованную книжицу, надписанную крупным каллиграфическим почерком, Маргарита открыла от удивления рот и машинально села на стул. Графа ФИО в карте больного, которую она держала в руках, содержала единственное слово: «Антиох». Графа «Дата рождения» вообще пустовала, а в пункте «Род занятий» значилось «земледелец».

– Издевательство какое-то, – пробормотала Маргарита и принялась торопливо листать страницы, пестрящие диагнозами: «Обморожение конечностей», «Кишечная инфекция», «Пневмония», «Острое пищевое отравление». Последняя запись была сделана рукой врача Журналова. Евгений Игоревич констатировал у больного по имени Антиох сотрясение головного мозга, многочисленные ушибы и оссифицирующую гематому коленного сустава.

– Странно, – хмыкнула медсестра. – Не карта, а сплошное недоразумение.

Действительно, она впервые сталкивалась с медицинским документом, больше похожим на анекдот: пациент не имел ни паспортных данных, ни номера страхового полиса – ничего, кроме лаконичных диагнозов, с последним из которых, кстати, ему вообще нечего было делать в терапевтическом отделении.

Почему Антиоха определили не в травматологию и не в неврологию, а сюда – оставалось загадкой, не меньшей, чем его анкета. Впрочем, не меньшей, чем он сам.

Прихватив карту, Маргарита отправилась к Журналову. Дежурный врач весь вечер не казал носа из своей кельи. Вероятно, коротал время наедине с бутылкой.

Остановившись перед кабинетом, она постучала в дверь и прислушалась. В комнате работал телевизор. По одному из каналов транслировался футбольный матч, и до медсестры доносились возбужденные возгласы болельщиков. Врач не отвечал. Наверное, заснул перед телеэкраном. Она постучала сильнее и позвала:

– Евгений Игоревич! Откройте, пожалуйста!

Через некоторое время Журналов наконец распахнул дверь и неприязненно уставился на Маргариту.

– Тебе чего? – Маленькие красные глазки презрительно прищурились. – Секса? Поздно, голубушка! И не проси!

– Я… – начала она, но дверь шумно захлопнулась.

На пустом баке, в котором обычно развозили ужин, а теперь почему-то оставленном в коридоре и придвинутом к стене, звякнула крышка.

– Мы с вами на дежурстве! – возмущенно напомнила Маргарита и с силой подергала дверную ручку. – Извольте открыть!

Журналов снова возник на пороге. На этот раз – с ухмылкой на лице. Он был без халата, в бежевой мятой рубашке и широких полотняных брюках на помочах.

– Тебя не поймешь, красавица. – Доктор большими пальцами оттянул подтяжки и смачно хлопнул ими по обвислому брюху. – То ты гонишь меня спать, чтобы я не мешал тебе гробить больных, то настойчиво требуешь общества. – Он подмигнул. – Тебе подельник нужен или сексуальный партнер?

– Мне нужен врач-терапевт Журналов Е.И., – отчеканила Маргарита.

– То, что тебе нужен хороший врач, – давно не секрет, – оскалился тот. – На что жалуемся?

– На безответственность и халатность некоторых работников.

– Ты, разумеется, себя имеешь в виду? – весело уточнил Журналов. – Подтверждаю диагноз. Но к сожалению, дорогая, традиционная медицина здесь бессильна.

– Если бы вы не напились в тот злосчастный вечер, – сказала она, едва сдерживая ярость, – то Струковский был бы жив! Вы виноваты в его смерти!

– Ась? – Врач шутовски наклонился к ней, подставляя ухо. – Кто виноват? – Он выпрямился и скорчил презрительную гримасу: – Может быть, это я заперся в процедурной, возвращая на место ворованный эфедрин, и прозевал сигнал тревоги? Может быть, это меня все коллеги вокруг считают неудачником и глупцом? Может, это я не в состоянии совладать не только со сложной аппаратурой, но даже с дверным замком? – Он оскалился. – Наконец, может быть, это я случайно отключил аппарат искусственного дыхания по причине вопиющего непрофессионализма?

– Может быть, и вы, – спокойно кивнула Маргарита, удивляясь собственной смелости. – Но совсем не случайно…

– Что? – Улыбка сползла с его лица. – Ты совсем обнаглела, девочка? Может быть, окончательно тронулась рассудком вследствие сексуальной неудовлетворенности?

– А с Битюцким кто расправился? – Ее несло. Она чувствовала восторг отчаяния. – Старик оказался невольным свидетелем убийства и поплатился за это?

Журналов затрясся от злости.

– Попридержи язык, ненормальная! – прохрипел он. – Твое место в психушке, а не в терапии! Большая ошибка – держать тебя здесь!

– Антиоха здесь тоже держат по ошибке? – Маргарита сунула врачу под нос медицинскую карту. – С гематомой и сотрясением мозга?

Журналов, казалось, даже не понял, о ком речь.

– Анти-чего? – пробормотал он, сбитый с толку напором и решительностью обычно такой тихой и вежливой медсестры.

– Антиоха, – ледяным голосом повторила та. – Пациента без фамилии и без возраста.

Врач неуверенно принял из ее рук медицинскую карту, полистал и вдруг опять взорвался:

– Этот псих сам попросился в терапию! Говорил, что у него здесь неоконченная пьеса для пианино с оркестром! – Он сунул ей обратно книжицу. – А твои приятели-менты, что привезли его в больницу, сказали: «Сделайте, как он просит. Лишь бы не возникал и рта не открывал»!