Лебяжий - Зот Корнилович Тоболкин

– Я тут не первый раз хожу! – часто помигивая, говорил он... В лоцию заглянуть, конечно, не удосужился. Вода большая стояла, когда шли мимо Колесниково. Ну и ушли... километров на семьдесят. Олег спохватился, велел причаливать у первого же селения. Оно оказалось на границе области.

– Эй ты, мореход! – отправив пьяненького капитана спать, Олег вместе с первым помощником стал у руля. Хорошо, что отца рядом не было. Тот бы семь шкур спустил и с Олега и с веселого капитана. Отец вместе с Енохиным дожидаются в Гарусово. Уплыли с оказией.

Поселок издали виден: старая церквушка с медными луковками, сосновая рощица, кладбище на пригорке. Здесь многие упокоились, и знаменитые, и безвестные, и великие, и малые граждане из разных эпох. А Гарусово все так же здравствует, таращится окнами с берега, будто и время ему нипочем. Обежать поселок хватит и получаса. А ведь это центр громадного северного района, в котором, как лодки в озере, могут затеряться две-три великих державы. Миновать бы благополучно эту районную столицу!

– Смотрите внимательно! – в тысячный раз повторял Олег. Отец уж на берегу, похоже, недоволен, что выбрали эту протоку. И Енохин, не скрывая тревоги, шагает по берегу и что-то негромко выговаривает отцу.

– Будь в надеже, паренек: уж тут-то мы прошмыгнем, – Вьюн воркует подозрительно ласково. Ага, вот! Только вымолвил – самоходка с разбегу врезалась в мель, завибрировала, винт начал скрести землю. Капитан скомандовал: «Задний ход!» – баржа дернулась, затряслась, заскрежетала. Сели. И, кажется, основательно.

– Эх, дед, дед! – обессилев от случившегося, Олег плюхнулся на бухту каната, снял старенькие круглые очки, снова надел их; увидав Юльку, сочувственно уставившуюся на него, раздраженно выкрикнул: – А говорил, все мели знаешь!

От волнения он даже перестал заикаться. Опрокинувшись на бухту, подложил руки под голову, неизвестно кому взмолился: «Помоги! Спаси меня от позора!» Бог, дьявол или какие-то иные потусторонние силы, в которых Олег никогда не верил, почему-то вспоминались, когда приходилось туго. Сейчас бы не худо вступить в контакт с кем-либо из них, сняться с этой кочки, пока еще не явился на борт отец. Но, будучи реалистом, Олег знал, что ни бог, ни дьявол ему не помогут и что выволочки от отца не миновать. «Пропади оно все пропадом! Вот закрою сейчас глаза и усну... А завтра уеду в университет... Спать! Спать!» Олег отыскал в небе парящего коршуна, уставился на него и задержал дыхание, но его сосредоточенности хватило ненадолго. Не йог, так уж не йог. Да и чертоломы эти вон как галдят. И надоедливо журчит Вьюн:

– Другие времена и мели другие, – словно бы ничего не случилось, говорил он. – Реку-то, реку-то как сплавщики запакостили! Скоро вся рыба уйдет. Такой рыбы больше нигде нету.

– Кто о чем! – недовольно покосился на него Кеша, всю дорогу сторонившийся старика. Собрался было обругать его покрепче, но воздержался, яростно сплюнул и подвел грустный итог: – Сергеич с нас головы поснимает!

– Не велика потеря! – некстати втерлась в разговор Юлька. Она единственная, кто не впал в уныние. Свесив с палубы ноги, стучала пятками в борт и любовалась окрестными красотами. – Некоторым товарищам голова – только обуза.

– Пожалуй что, – Шарапов принял это на свой счет, но не обиделся. Командует караваном, конечно, Олег, но и Кеша как старший в ответе ничуть не меньше. Зачем, зачем уступили старику, согласились плыть этой дурацкой протокой? Ведь с самого начала было очевидно, что сплавщики засорили ее и если не мель, то топляк все равно помешает движению.

– Ты бы языку-то дала отдохнуть, – Олег внешне был спокоен и лишь изредка до крови покусывал губы да воровато поглядывал на берег, с которого грозил ему отец.

– Когда я молчу, – Юлька села на своего конька, теперь ее никакими силами не удержать: будет болтать, пока не выболтается, – на меня не обращают внимания. А я привыкла быть в центре внимания.

Вьюн стоял на носу баржи, сокрушенно покачивал головой, глядя в засоренное русло. Заботы геологов его не трогали.

– Пропадает река! Чистая, вольная раньше была! Берег берега не видал.

– Связались мы с этим блаженным! – Олег вскочил, ударил кепкой о палубу. Теперь, зная, что разговора с отцом не избежать, он приготовился к самому худшему, и раз так, то терять уже нечего. Нужно голову держать выше.

– Капитан и сюда не довел бы, – сказал Шарапов, точно это хоть сколько-нибудь их извиняло. – Всю дорогу... к соске прикладывался.

– Капитан, капитан... Мы-то здесь для чего? Вот застрянем до следующей навигации – весело будет!

– А мне здесь нравится, – вставила Юлька. Вот у кого всегда ровный тонус! Ничем ее не расстроишь! – Ландшафт и вообще – дикость.

– Замолчи, ради бога! – взмолился Олег. – Прорвало тебя не вовремя!

– Какие вы все грубые! Неужели непонятно, что девушки любят вежливых? Мне один парень говорил – вот парень-то был! – что я на пушкинскую Татьяну точь-в-точь похожа. Ты не находишь, Кеша?

– Так я ж ту Татьяну в глаза не видал!

– И я не видела, знаю по описанию. «Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была...»