Избранное - Уильям Фолкнер

Он взял бутылку, наполнил свой бокал, налил Баярду и повернулся к человеку в потертом костюме. — А ваш бокал где?

Человек в потертом костюме досадливо отмахнулся.

— Смотрите, — сказал он, снова хватаясь за салфетки. — Угол поперечного V увеличивается пропорционально давлению воздуха при увеличении скорости до определенной величины. Понятно? Ну вот, а я хочу выяснить…

— Расскажи это своей прабабушке, приятель! — перебил его пилот. — Говорят, она два года назад купила аэроплан. Эй, официант!

Баярд теперь мрачно смотрел на человека в потертом костюме.

— Вы ничего не пьете, — сказала девица, толкая под столом пилота.

— Верно, — подтвердил Баярд. — Почему ты не хочешь летать на его катафалке, Мониген?

— Я? — пилот поставил свой бокал на столик. — Черта с два. У меня в будущем месяце отпуск. Выпьем до дна, и дело с концом! — добавил он, снова поднимая бокал.

— Ладно, — согласился Баярд, не дотрагиваясь до своего бокала. Лицо у него опять побледнело и застыло, как металлическая маска.

— Говорю вам, что никакой опасности нет, если только не увеличивать скорость выше определенной цифры, которую я вам назову, — с горячностью продолжал человек в потертом костюме. — Я испытал крылья под нагрузкой, подъемную силу и проверил все цифры, и теперь вам остается только…

— Разве вы не хотите с нами выпить? — настаивала девица.

— Разумеется, хочет, — сказал пилот. — Слушай, ты помнишь ту ночь в Амьене, когда этот верзила ирландец Комин свистнул в свисток начальника военной полиции?

Человек в потертом костюме сидел за столом и разглаживал лежавшие перед ним салфетки. Потом он снова разразился речью, и в его хриплом голосе звучала безумная напряженность отчаяния:

— Я работал день и ночь, я выпрашивал и брал в долг, и теперь, когда у меня есть машина и государственный инспектор, я не могу устроить испытание, из-за того что вы, жалкие трусы пилоты, не желаете поднять ее в воздух. Просто шайка бездельников — сидите на крышах отелей, лакаете виски и за это получаете летные. И вы еще кичитесь своей храбростью! Мы, мол, заморские авиаторы. Ничего удивительного, что немцы…

— Заткнитесь, — без всякой злобы, спокойным и ровным голосом сказал ему Баярд.

— Вы ничего не пьете, — заметила девица. — Неужели вам не хочется выпить?

Она подняла его бокал, пригубила и протянула ему. Баярд обхватил ее руку вместе с бокалом и, не выпуская, стал опять смотреть в противоположный конец комнаты.

— Не зять, — проговорил он. — Муж жены зятя. Нет. Муж жены брата жены. Жена была любовницей брата жены. Теперь женился. Толстая баба. Везет человеку.

— Чего ты там болтаешь? — спросил его пилот. — Давай-ка лучше выпьем.

Девица отодвинулась от Баярда на расстояние вытянутой руки. Другой рукой она подняла свой бокал и кокетливо улыбнулась ему мимолетной, испуганной улыбкой. Он не выпускал ее руки из своих твердых пальцев и медленно тянул ее к себе.

— Не надо, — прошептала она, глядя на него широко открытыми глазами. — Пустите.

Она поставила бокал и второй рукой попыталась разжать его пальцы. Человек в потертом костюме изучал сложенные салфетки, пилот сосредоточенно пил.

— Пустите, — снова прошептала девица.

Тело ее изогнулось, она поспешно выбросила вперед руку, чтобы Баярд не стащил ее со стула, и несколько секунд они смотрели друг на друга — она с немым ужасом, он холодно и мрачно, с застывшим словно маска лицом. Потом он выпустил ее руку и оттолкнул назад свой стул.

— Пошли, — сказал он человеку в потертом костюме. Вытащив из кармана пачку банкнот, он положил одну на стол возле девицы. — Этого тебе хватит, чтобы добраться до дому.

Она терла запястье и молча на него смотрела. Пилот скромно изучал дно своего бокала.

— Ну, пошли же, — снова сказал Баярд человеку в потертом костюме. Тот встал и последовал за ним.

В маленькой нише сидел Гарри Митчелл. Его столик тоже был уставлен бутылками и бокалами; он сидел сгорбившись, с закрытыми глазами, а на его голове, освещенной электрической свечой, блестели розовые капли пота. Женщина, сидевшая с ним рядом, обернулась и отчаянным взглядом посмотрела на Баярда. Возле их столика стоял официант с головой монаха, и, проходя мимо, Баярд заметил, что в галстуке Гарри уже не было бриллианта, услышал их приглушенные сердитые голоса и увидел, что они выхватывают друг у друга из рук какой-то лежащий на столе предмет, скрытый от посторонних глаз за их спинами. Когда он со своим спутником был уже у самых дверей, женщина в ярости разразилась было грязными ругательствами, но ее резкий истерический визг тотчас прервался, словно кто-то зажал ей рот.

На следующий день мисс Дженни поехала в город и послала Баярду еще одну телеграмму. Но когда эту телеграмму передавали, он сидел в аэроплане на гудронированной взлетной дорожке государственного аэродрома в Дейтоне; вокруг аэроплана, как сумасшедший, метался и суетился человек в потертом костюме, а рядом спокойно и безучастно стояла группа армейских пилотов. Машина внешне напоминала обыкновенный биплан, если не считать того, что между крыльями у нее не было стоек, а крылья скреплялись изнутри пружинными распорками, и потому, когда она неподвижно стояла на земле, угол поперечного V был отрицательный. Теория состояла в том, что при горизонтальном полете угол поперечного V будет сводиться к нулю вследствие увеличения скорости, а на виражах боковое давление автоматически увеличит угол поперечного V ради увеличения маневренности. Кабина была сдвинута далеко к хвосту.

— Значит, будет видно, как крылья начнут прогибаться, — сухо заметил пилот, который одолжил Баярду свой шлем и очки, сообщив при этом, что они старые. Баярд холодно, без тени юмора посмотрел на него.

— Послушай, Сарторис, — сказал тот, — оставь ты в покое этот ящик. Эти личности каждую неделю привозят сюда какую-нибудь штуку, которая якобы совершит переворот в авиации, какой-нибудь капкан, который отлично летает на бумаге. Уж если командир не дает ему пилота, а ты ведь знаешь, что мы испытываем любой ящик, если только к нему приделан пропеллер, можешь не сомневаться, что эта затея заранее обречена на провал.

Однако Баярд взял шлем и очки и направился к ангару. Пилоты последовали за ним и, пока мотор прогревался, с мрачным выражением на обветренных лицах молча стояли вокруг. Когда Баярд влез в кабину и надел очки, летчик, который ему их дал, подошел и положил ему на колени какой-то предмет.

— Вот возьми, — отрывисто сказал он.

Это была женская подвязка. Баярд взял ее и возвратил хозяину.

— Она мне не понадобится, — сказал он. — Но все равно спасибо.

— Ну что ж. Дело твое. Но помни, что если ты дашь ей пойти носом вниз, то у тебя не останется ничего, кроме колес.

— Знаю, — отвечал Баярд. — Буду держать нос кверху.

Изобретатель подбежал к нему, продолжая что-то объяснять.

— Да-да, — нетерпеливо отмахнулся от него Баярд. — Вы мне все это уже говорили. Контакт.

Механик запустил пропеллер, и, пока машина двигалась к центру поля, изобретатель все еще держался за край кабины и что-то кричал. Скоро ему пришлось пуститься бегом, но он не отставал, по-прежнему продолжая кричать, и тогда Баярд снял руки с кожуха мотора и открыл дроссель. Когда он был уже на краю поля и поворачивал носом к ветру, изобретатель мчался к нему, махая рукой. Баярд полностью открыл дроссель, машина рванулась вперед, и, когда она проходила мимо изобретателя, хвост поднялся высоко кверху и аэроплан длинными скачками понесся по полю, а когда скачки прекратились, мимо Баярда снова промелькнул изобретатель, который, широко разинув рот, бешено размахивал обеими руками.

Крылья закидывались и качались, и Баярд, осторожно маневрируя, набирал высоту. Он понял, что существует определенная точка, за пределами которой его собственная скорость, вероятно, лишит его несущей поверхности. Поднявшись почти на две тысячи футов, он стал поворачивать, но при этом обнаружил, что давление на элерон полностью ликвидирует угол поперечного V внутренней плоскости и удваивает угол поперечного V внешней плоскости и что с военных времен он еще ни разу не попадал в такой сумасшедший занос. Машину не просто занесло — хвост задрался кверху, как у ныряющего кита, а стрелка указателя воздушной скорости соскочила на 30 миль выше мертвой точки, которую назвал ему изобретатель. Аэроплан теперь летел обратно к полю в плоском пике, и Баярд вытянул на себя штурвал управления.

Концы крыльев круто прогнулись, и, чтобы не дать им окончательно оторваться, он толкнул штурвал от себя, понимая, что только благодаря скорости пикирования аэроплан не падает на землю, как вывернутый наизнанку зонтик. А скорость все увеличивалась, и он уже пронесся над полем на высоте тысячи футов. Он снова потянул на себя ручку, концы крыльев снова прогнулись, и тогда он толкнул ручку и, чтобы уменьшить скорость, снова сделал резкий поворот, и его тут же опять бешено занесло. Хвост снова описал дугу и стремительно взмыл вверх, но на этот раз крылья отвалились, и, когда одно из них с размаху пронеслось мимо и с грохотом врезалось в хвост, напрочь отрубив и его, Баярд машинально втянул голову в плечи.