Прелюдия: Империя - Юрий Ижевчанин

— А теперь, Мастер-Рыцарь, Владетель девятнадцати сел, — с легкой иронией сказал король, — подумай над тем, что, поскольку твой сан вырос, старая вассальная присяга не считается незабвенной. Ты должен дать новую. У тебя три выбора. Конечно, ты мог бы присягнуть самому Его Величеству Императору.

Как бы подчеркивая абсурдность этого шага, который провозглашал бы независимость Колинстринны, король опять иронически улыбнулся.

— Ты можешь присягнуть мне или же вновь твоему любимому принцу Клингору. Но уместно ли тебе в твоем нынешнем сане присягать принцу, не являющемуся Имперским принцем и князем?

Тор вздрогнул. А ведь именно так! Король поставил его в такое положение, что любое действие будет или глупым, или подлым. Ведь они не воюют против короля! Значит, вполне можно было бы присягнуть королю. Но ведь его товарищи по оружию воспримут это как перекидывание в стан канцлера и присягу канцлеру! Да и на самом деле это может оказаться именно так. И Тор нашел решение.

— Твое величество, мой государь! Ты просветил меня, который волей Судьбы из положения обычного гражданина оказался поднят до знати. Но честь моя велит мне, прежде чем дать новую присягу, открыто при свидетелях заявить принцу Клингору, что старая присяга стала недействительной и теперь снята с меня.

— По обычаям именно так, хотя почти никто из новой знати так не делал, — подтвердил король. — Я еще больше зауважал тебя, Рыцарь-Кузнец. Я вижу, как тебе тяжко в столице, а то пригласил бы тебя стать моим придворным оружейником и одновременно начальником моей личной охраны. С таким верным и честным вассалом я спал бы спокойно.

И король вновь иронично улыбнулся.

— Спасибо, государь. Тебе мог бы поверить, но в столице всевластен канцлер, а ему я не верю.

— Ну ладно, Рыцарь-Мастер. Вижу, что ты вернешься домой и там примешь решение. Но у меня есть к тебе еще один совет. Кое-кто может очень хотеть твоей смерти или исчезновения. Сейм вышлет мирную делегацию к принцу, и тебе лучше всего присоединиться к ней. На это Сейм с удовольствием даст разрешение.

И Тор понял, что возвращение домой еще откладывается. Но он надеялся, что ненадолго: ведь сформировать делегацию так просто и быстро!

— Ну а теперь пойдем к нашим женщинам, — с еле заметной скептической улыбкой сказал король.

— Пора, — без удовольствия согласился Тор.

За маленькой приемной была еще одна небольшая комната, а за ней спаленка. Именно там сидели две гетеры и обсуждали что-то свое, женское.

— Идем к нашим цветам, — улыбнувшись королю, сказала Толтисса. — Они все ждут твое величество и жаждут, чтобы ты обратил на них свое благосклонное внимание.

— Внимание я на них, конечно же, обращу. Находясь в саду, нельзя не полюбоваться цветами и не наслаждаться их запахом. Но я уже выбрал себе тот зрелый плод, который сорву. Королю тоже нужно улучшать свою кровь, не только народу это надо. И только ты, великолепная и несравненная, можешь разогнать мою остывшую кровь и освежить ее.

Толтисса тонко улыбнулась и взяла короля за руку. А Элоисса улыбнулась радостно и искренне, приобняла Тора, слегка прижимаясь к нему. Тор отметил, что дразнящие тепло и запах почему-то практически не действуют на него, но внешне радостно улыбнулся и легонько поцеловал гетеру.

Четверка вернулась в общий зал. Пиршество продолжалось еще несколько часов, а затем Толтисса и Тор ушли в свои комнаты.

Утром Тор не хотел выходить к общему завтраку, и он позавтракал с Элоиссой в своей комнате. Элоисса была радостная и даже счастливая. Тор тоже старался казаться радостным.

А затем надо было вновь идти на заседание Сейма… Конечно же, до назначения мирной делегации к рокошанам и королю повестка так и не дошла. Тор зашел вечером к рабыне, она сказала, что завтра лечение заканчивается и сообщила, что ей уже велели идти утром на общие занятия с молодыми рабынями Толтиссы. С неохотой Тор отправился в главный зал, откуда доносились песни и музыка. На сей раз король прибыл с несколькими челядинцами. Кое-кто из них начал ухаживать за ученицами и клиентками, а кое-кто быстренько договорился с рабынями в коротких, чуть ниже начала ног, хитонах. Король вел себя безукоризненно, чисто по-светски, не давая Тору возможности даже чуть-чуть обидеться на пренебрежение и вместе с тем четко выдерживая дистанцию. Гости уже разошлись почти все, когда крепко выпивший Тор отправился к себе. Наутро он почувствовал какую-то тошноту несмотря на то, что Элоисса отнюдь не была примитивной, была моложе, не менее красива, чем Толтисса и, казалось бы, от всей души отдавалась Мастеру душой и телом. Но, увидев Ангтун, которая спешила куда-то по своим делам, Тор приласкал ее и неожиданно для себя сказал, чтобы та постаралась вывести запах мази палача у себя в каморке и ночью ждала его. Ангтун вспыхнула от радости, сказала: "Повинуюсь, хозяин!" и убежала. Тор стоически отправился по своим делам.

На Сейме его подстерегала неожиданность. Король велел Крису Уларкангу перед началом заседания поднести чашу мира делегатам от мятежных провинций. Это был обычный знак, что он желает скорейшего примирения. Делегаты в ответ преподнесли через того же Уларканга чашу мира королю (только вчера Тор на нее сбрасывался вмести с ними). Но, когда король, по ритуалу, прежде чем отхлебнуть из чаши, погрузил в нее свой перстень, перстень засветился красным. Тор, который, как "старейший" из делегатов от рокошан уже поднес свою чашу к губам, тоже опустил в нее свой перстень-индикатор и он тоже засветился красным. Крис Уларканг выхватил чашу у него, сказав: "Сейчас разберусь!" и вдруг уронил. Но кто-то успел подхватить чашу с остатками вина, Уларканга схватили за руки, а в дверях Сейма появились официалы Имперского Суда. Император будничным голосом произнес:

— Высокий Имперский Суд покорно просит Сейм передать ему для исследования делегата от Старквайи Криса Уларкинга, поскольку по показаниям наемного убийцы Ира Лактайрины, покушавшегося три дня назад на Мастера Тора, он идентифицирован как заказчик преступления.

— Нам угодно! — единодушно вымолвил зал, и бессильно обвисшего Уларкинга вытащили, чтобы передать в руки официалов.

В этот день наконец-то коснулись вопроса о создании мирной делегации, создав комитет для обсуждения ее состава и наказа, данного делегации. Такое продвижение не обрадовало Тора, и он в унылом настроении ехал к себе после заседания. Тошнота не отступала.

Неожиданно он заметил мальчишку, метнувшегося прямо под ноги коня, и увидел, что тот срезал кошелек. Инстинктивно он схватил мальчишку за руку так крепко, что хрустнула кость. Охранники подобрали кошелек, а на вопль мальчишки выскочили из соседней улочки амбалы с дубинками. Тор выхватил молот и начал защищаться, но при этом стараясь больше никого не покалечить: на душе и так крайне скверно. На шум выползла городская стража, и нападающие сбежали. Стражники начали расспрашивать, в чем дело? Тор сказал, что какой-то пьяница пытался подраться. Охранники подтвердили это. Когда их спросили, приносят ли они жалобу и смогут ли опознать нападавших, и Тор, и охранники единодушно подтвердили: "Нет!".