Прелюдия: Империя - Юрий Ижевчанин

— Кур Турритон. Да, не слышал я о проклятии Желтым. Так что же ты хочешь? Чтобы я со своим семейством стал крестьянином?

— Да, доблестный Кур. Тебе выделят богатый надел, твоя семья никогда не будет знать голода и нужды, а ты пойдешь с нами воевать за правое дело.

— Ну ладно! Я сам ненавижу этих шакалов-чиновников и этих чванливых знатных, которые всю славу и все награды присваивают себе. Попробую повоевать с вами вместе.

— Эй, ребята, немедленно развяжите всех его домочадцев и извинитесь перед ними! А я превращу этого доблестного воина в храброго крестьянина!

И Урс начал затверженный им ритуал окрестьянивания. А Ворон отдал бывшему дворянину надел старосты, казненного им вместе со всей его семьей (кроме внуков, которых усыновил Турритон) за лизоблюдство перед знатью и за то, что он выдал на смерть заподозренных в желтизне смердов.

В третьем поместье превратить хозяина в крестьянина не удалось, но все равно настроение у Урса стало улучшаться: он верил, что убивать скоро будут лишь тех, кто этого заслуживает, и их семьи, а малых детей скоро уже всех можно будет раздавать честным крестьянам. Ведь Желтые начнут теперь устанавливать свою власть, вернее, свои порядки в целых провинциях.

После штурма деревни отряд прирос еще на полсотни человек. И Ворон решился на атаку первого городка.

Городок Укайринай не ожидал наглого налета Желтых. Ополчение спало у себя дома. Схватки почти не было. А затем началось то, от чего Урса просто тошнило. Одно дело, разговаривать о том, что города надо бы уничтожить, и совсем другое — принимать в этом участие самому. Странным показалось еще одно: убили всех мастеров цехов, а подмастерьев щадили. В чем дело? Неужели искусные ремесленники должны быть изведены? Урс решился и прямо спросил Ворона об этом наедине. Ворон ухмыльнулся:

— Конечно, искусные ремесленники, за исключением зажравшихся так называемых Великих Мастеров, будут сохранены. Но в этих местах среди ремесленников и дворянства завелась исключительно опасная ересь, идущая прямо от Кришны. И особенно заражены ею цеховые мастера. Так что мы выполняем роль еще и воинствующей церкви, по повелению Тайного Имама чистим мир от тех, кто готов был бы из-за алчности своей ввергнуть его в бездну в очередной раз.

— А как поступим с Великими Мастерами?

— Отправим в Великие Монастыри, кроме тех, кто предался Князю Мира Сего. Там им место. Пусть передают свои знания всем, а не только какому-то Первому Ученику.

На душе у Урса вновь стало легче.

Тем более облегчило душу то, что после такой громкой победы соседние разбойники и крестьяне буквально потянулись в отряд Желтого Ворона, который быстро разросся до полутора тысяч человек. Не все вновь прибывшие нравились Урсу, были тут и люди откровенно бандитского вида, но он очень надеялся, что, служа благородному делу, они воспрянут душой. Скоро вновь прибывшие прошли две огненные проверки. Был взят монастырь, монахов, которых взяли себе соседние деревни, пощадили, а остальных, кроме немощных, провели еще по пяти деревням. Тех, кого взяли крестьяне, отпустили, оставшихся утопили в болоте.

— Вы не молились, а пузо себе отъедали! — приговорил Ворон. — Настоящие священники крестьян учат или в Великих монастырях обретаются.

По отношению к женщинам Урс становился все разочарованнее и циничнее. Девки и молодухи, стремившиеся лечь под молодого и уважаемого командира, создали у него впечатление, что женщины делятся на три группы. Самая большая — законченные шлюхи. Те, кто уродлив или стар, ведьмы. И совсем немного честных жен и хозяек, которых он уважал. Но, глядя на счастливые семьи, он думал, что ему-то теперь такая участь не грозит: ведь мужья в этих семьях были почтенные крестьяне, ничем не знаменитые, а шлюхи просто не подпустят к нему ни одну честную девушку, да и честные девушки отвернутся от него из-за его постоянных приключений с нечестными. Вспоминая свою невесту, он уже начал жалеть, что так поступил с нею, буквально растоптав ее. Во всяком случае, до прихода разбойников шлюхой она не была. Но все-таки Урс сомневался: может, просто ни один соблазнитель на нее не позарился до Белого Енота?

Второй штурм, когда войско Ворона дошло уже до двух тысяч разбойников, был наконец-то штурм баронского замка. Положив четыреста восставших, Ворон взял замок, хотел было разрушить его до основания, но времени и сил не было. В этих боях Урс почти не участвовал. Его берегли и посылали вместе с несколькими перешедшими на сторону Желтых дворянами уговаривать мелких дворян присоединиться к отряду. Это было тем более целесообразно, что в отряде явно не хватало организованности и командиров.

Потери от штурма скоро были с лихвой восполнены. К восставшим шли все новые и новые желающие. Уже четыре уезда были практически полностью под властью Желтых. И тут в отряде вновь появился брат Неясыть. Он переговорил с Вороном, и восставшие двинулись вперед. Ворон велел всем посвященным заплести косы и надеть значки. Таиться больше не надо было. С пением героических песен и своего веселого гимна восставшие пошли на великие дела. По дороге к ним присоединились еще пара относительно маленьких отрядов Желтых: удальцов по пятьсот. Урсу казалось, что он едет на своем коне как командир в большом, несокрушимом войске. Жажда битвы обуяла его, он даже плохо спал.

Словом,

Порвались путы,

Терпение лопнуло.

Крови потоки

Людей невинных

Мстители страшные льют.

Глава 14. Столичная паутина

Итак, с того самого момента, когда Эссу, девушку, которую втайне любил Великий Мастер-оружейник Тор Кристрорс, сделал своей возлюбленной принц Клингор, судьба Тора пошла наперекосяк. Он, уже добившийся известности, богатства и положения как один из лучших оружейников всей Империи, оказался замешан в политические игры сильных мира сего. Эти игры сначала вынесли его из деревни Колинстринна, где Тор укрывался от суеты больших городов, и принесли в город Карлинор, который ныне стал столицей Рокоша Девяти Принцев. Затем они забросили его в ужасные застенки Имперского Суда на имперском острове Киальс, когда Тора обвинили в ужасающих богомерзостях. Имперский Суд, полностью независимый от властей и от конкретной конфессии (из четырех судей один был из числа назначенных Имперским Сеймом по рекомендации Императора, один — из одного из крупных ленов Империи, один — от Патриарха, один — от Первосвященника, и на каждый процесс состав судей был другим, так что четыре силы внимательно следили друг за другом), абсолютно неподкупный, из двух противоположных отношений — в обвинение Тора и в его защиту — признал справедливым тот, в котором авторы обвинения сами обвинялись в клевете. По ходу дела выяснилось, что богомерзостями занимались на самом деле некоторые из авторов обвинения, и процесс вылился заодно в обвинение против сатанинской тоталитарной секты, которая обосновалась в Колинстринне. Но это очень тяжело далось Тору: он на шесть месяцев оказался оторван от своей мастерской и своей семьи, был подвергнут пыткам и безжалостным испытаниям в ходе следствия, а после суда окунулся в порочную и суматошную атмосферу имперской столицы в период Великого Сейма. В это время, как правило, на имперский остров съезжались все короли и князья, обязательно прибывали Император и 500 членов Великого Сейма, а за знатью тянулись целая свора челяди, искателей и искательниц приключений, художников, воров и другой пены, сопровождающей сборище богатых и знатных людей.