Испивший тьмы - Замиль Ахтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А мы почему так не делаем? – спросила Мелоди. – Не понимаю, с чего саргосцы такие особенные.
– Говорят, они плавают за Морские туманы, – добавил я то немногое, что я о них слышал. – Они видели земли Талитоса, чего не видела ни одна живая душа. Полагаю, их делает особенными репутация.
– Похоже, фрукт в твоей голове еще не окончательно сгнил. – Лицо Тенгиса немного смягчилось в знак одобрения. – Даже шах Бабур не может заставить своих банкиров давать ему взаймы такие суммы.
– Очень сомневаюсь. – Лунара села рядом со мной и сбросила туфли. – Пусть они банкиры, но все равно люди из плоти и крови. Несколько секунд на дыбе – и человек полностью меняет мнение. К тому же Бабур может просто конфисковать все их золотые слитки. Это же не очень сложно?
– А твой фрукт, похоже, уже переваривают мухи. – Тенгис снова нахмурился. – Как только начнешь пытать людей с деньгами, все тут же обратятся против тебя. Банкиры – жизненно необходимая часть государства, и если сломать ее, то сломается весь организм.
Лунара вздохнула и закатила глаза:
– Ладно, баба. Можем мы прекратить разговаривать о банкирах? Это так скучно. Деньги – это еще не все. – Она вторила сказанному мной раньше.
– Мы известная семья, амма. – Мелоди взяла одну из книг, принесенных Тенгисом, и полистала. – Мы не можем сунуть головы в песок и не замечать, что происходит в мире.
– Иногда мне хочется, чтобы мы не были такими уж известными. – Лунара положила голову мне на плечо. – Порой я жалею, что мы сделали то, что сделали. – Она отличилась во время войны между Селимом и Мурадом десять лет назад. Меня часто хвалили за подвиги, но она добилась вдвое большего. И именно по ее настоянию наша когорта встала на сторону Селима, а не Мурада. Будь она мужчиной, ей поставили бы памятник на главной площади. – Иногда мне хочется, чтобы мы были простыми крестьянами, не живущими в тени Небесного дворца.
– Вот это скука. – Мелоди сделала вид, будто ее тошнит. – В этих предместьях и так тоскливо.
– В пятнадцать я была такой же неугомонной, – сказала ее мать. – Но мне не позволили отправиться в Крестес. Тебе повезло, а может, не повезло, что Селим не такой, как Джаляль.
По совету верховного муфтия – человека, которого я всегда считал слишком умиротворенным и вялым, – шах Джаляль решил не задействовать женщин-янычар. Это избавило Лунару от ужасов Цесары и Растергана, хотя ей не раз снились кошмары о тех битвах, пока она с тревогой ждала новостей обо мне. Ей снились ангелы с руками больше гор, хватающие меня и уносящие в небо.
Великий муфтий Селима, напротив, был убежденным сторонником равноправия и считал, что статус можно заслужить только верой и служением. Согласно его указам, каждый – мужчина или женщина, раб или свободный – может быть удостоен величайшей чести – пролить кровь ради страны и, если повезет, сложить голову на поле боя. Сама Лат присматривает за святилищами павших воинов. Хотя когорта женщин-янычар в основном выполняла вспомогательные задачи в качестве квартирмейстеров, лекарей, глашатаев и разведчиков, это все равно означало, что Мелоди не получит избавления, в отличие от Лунары.
Это также означало, что с того дня я утратил покой и сон.
Причастность саргосцев к падению династии Сатурнусов подтвердилась, когда пришло известие о том, что до тех пор неизвестный капитан Компании Восточных островов по имени Васко деи Круз был помазан в патриархи этосианской церкви.
Каждый раз, когда я приходил в усыпальницы святых помолиться, шейхи говорили такое, чего я и представить не мог в дни своей янычарской юности, сражаясь против легионов Ираклиуса. Например, «долг каждого верующего в Лат – вернуть роду Сатурнусов трон на западе».
Старший сын шаха Сулайм взял внучку Ираклиуса Селену в жены. Хотя ни она не приняла веру в Лат, ни он не склонился перед Архангелом. Это был странный брак, во всем напоминавший странный альянс Селуков и Сатурнусов.
Настал день, когда нам пришлось провожать Мелоди на войну. Великий адмирал Дувад построил восемьсот боевых кораблей – самый большой флот, который когда-либо знало Юнанское море. Несмотря на недовольство аланийцев, взимавших с Компании огромные суммы за проход, наш флот блокировал канал Вахи, вынудив ее выбрать долгий и опасный путь вокруг зараженных кровавой чумой Химьяра и Лабаша. Затем флот Дувада захватил Диконди и Никсос, обеспечив армии возможность высадиться в Гиперионе и осадить его.
Лунара плакала, обнимая Мелоди в порту. Я мог сосчитать на пальцах одной руки случаи, когда видел ее плачущей на глазах горожан. Должно быть, это слишком напоминало ей день, когда на войну уходил я.
– Всегда выполняй приказы своего командира, – сказал я, обнимая дочь. – Не думай, что можешь сделать все в одиночку, ты поняла?
– То есть не быть такой, как ты?
Мне будет не хватать ее лукавой улыбки.
– Послушай, все эти россказни обо мне – ложь. Я не делал и половины того, что мне приписывают. Не пытайся стать тем, кто существует только в воображении пьяных поэтов.
Я успокаивающе положил руку на спину жены, пытавшейся скрыть заплаканные глаза.
– Но я слышала все эти россказни от тебя, – рассмеялась Мелоди.
Ну а кто не любит иногда прихвастнуть?
– Не будь такой, как я, ладно? С тобой идет сотня тысяч воинов. Сражайся вместе с ними, а не в одиночку.
Мы смотрели, как Мелоди поднимается на борт галеры. Лунара до конца дня не произнесла ни слова. Наутро, когда мы завтракали лепешками и яйцами с паприкой и кумином, она наконец нарушила молчание:
– Как думаешь, почему я так и не смогла забеременеть?
– Только Лат это ведает.
– Нужно было дать Мелоди младшего брата или сестру. Тогда она так не спешила бы нас покинуть.
Вряд ли это изменило бы суть нашей дочери. Мелоди – это Мелоди. Должно быть, в ее жилах течет кровь завоевателя.
Только сейчас я начал понимать, что чувствовала Лунара все годы моего отсутствия. Это ноющая боль, которая начинается в сердце, но вскоре распространяется повсюду. Яд, который просачивается в каждую мысль, даже счастливую.
Мы внимательно следили за новостями об осаде. Каждый день у Гипериона происходили стычки армий, но, в отличие от свергнувших Сатурнусов заговорщиков, наша сторона сражалась за правое дело, и потому в большинстве сражений мы побеждали.
Волнуясь за Мелоди, мы забыли о тревогах, ожидавших нас ближе к дому. Старый медведь Тенгис внезапно свалился с
