Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев свое отражение, улыбнулась. Кажется, впервые за последние сутки.
Дина приступила к обязанностям. Помогла старикам добраться от своих коек до туалета – туда и обратно. Другим (как ей показалось) помогла развеять скуку: улыбалась, общалась.
Старики называли ее «дочкой»; или «внучкой». Те, кто запомнил ее с прошлых волонтерских групп, называли ее «Диночкой». И от этого она чувствовала с каждым из них далекое родство.
Кто-то из бабушек вдруг спросил, где же ее красивый и улыбчивый друг, с которым она всегда работала на пару; они говорили о Тиме.
Дина сконфузилась. Она почувствовала, как сжалось горло, и ей снова захотелось плакать.
Но она сдержала себя.
–Вряд ли он сможет снова приходить сюда, – сказала она. – Кажется, он куда-то уехал.
–Как жаль! – Бабушка интеллигентно опечалилась. – Он травил такие анекдоты! И, вообще, был очень добр и мил!
–Да…
–Я думала, это ваш жених. Разве нет?
Услышав это, Дине захотелось разрыдаться (натиск истерики) и одновременно с тем разразиться диким хохотом.
Она вынужденно проявила вежливость, ответив:
–Жених у меня кое-кто другой! И ничуть не хуже того, о ком мы сейчас говорили!
–О, надеюсь, у него такое же чувство юмора, как и у вашего друга!
–Мы над этим работаем.
Выдерживать в дальнейшем этот диалог было невозможно, и Дина отвернулась, будто занимаясь чем-то важным, но на самом деле сдерживая внутри себя свой отчаянный крик.
Похоже, что как раз таки об этом и говорила Нелли, когда убедила ее взять успокоительное.
Эта мысль промелькнула в сознании одновременно с тенью, скользнувшей в дверном проеме. То был весьма знакомый силуэт фигуры, важность которой оценивалась на кафедре психологии чрезвычайно высоко.
Конечно, Дина могла и ошибаться, но ей почему-то показалось (с уверенностью на сто процентов), что в коридоре только что прошла Нелли Артуровна (дверь в общую палату была открыта настежь, и поэтому всегда можно было видеть снующих туда-сюда людей).
В следующий момент Дина поспешила проверить свою догадку, но, почему-то, действовала, как шпион. Стараясь быть незамеченной, она немного выглянула из палаты.
Действительно, это была Нелли! Она направлялась по неосвещенному коридору на фоне широкого окна, в который падал солнечный свет; ее целью была одна из палат; она зашла в самую дальнюю, и прикрыла за собой дверь, которая не закрылась до конца; осталась открытой немного больше, чем на ладонь.
Равнодушие Дины дало выразительную трещину – такого интереса она не испытывала уже давно. Она достигла палаты спешным шагом, и приблизилась к дверному проему. Увидела двух женщин, одной из них была Нелли (вид сзади – круглая старческая спина), присевшая на край больничной койки, в которой лежала другая – у нее было уставшее, но умиротворенное лицо.
Эти две женщины явно испытывали радость от присутствия друг друга, хотя было ясно, что они здесь практически ради взаимной поддержки – этого требовала глубокая старость и факт конечности лет, отпущенной жизнью.
Дина вдруг поняла, что знает, кем приходилась Нелли та женщина, которая лежала в отдельной больничной палате. То была ее родная сестра.
Как бишь ее имя?
Лена?…
Нет, как-то иначе.
Катя?
Да, кажется, так.
В подтверждение догадок Нелли обратилась к женщине по имени – Катя.
Дина вспомнила тот день, когда впервые увидела ее прямо перед собой. Она и Тим
Тим
Дина закрыла глаза Не могла вынести спокойно даже простых воспоминаний
только познакомились, и пребывали в общении около входа в кампус. И тут появилась эта женщина, которая стала их фотографировать. Потом появилась Нелли, и прервала церемонию, которую Дина с другом потом называли «Сумасшедшая папарацци».
Было сложно разобрать, о чем говорили сестры. Но Дина продолжала напрягать слух, и, не отрываясь, следила за движениями обеих (в основном, она опасалась быть замеченной; поэтому каждую секунду готова была скрыться за дверью, и прикинуться иллюзией; словно ее не было; метод «шапки-невидимки»).
В основном, весь диалог сводился к тому, что Нелли терпеливо успокаивала Катю, выказывая свою моральную поддержку.
–Врачи сказали, что и на этот раз все обошлось. Что ничего страшного на самом деле не произошло. Тебя уже скоро можно будет выписывать.
–Когда находишься при смерти, единственное, чего хочется больше всего, чтобы это произошло не в больнице – почему-то такая смерть выглядит страшной.
–Катя, необходимо понять, что до сих пор еще рано заводить разговоры о смерти. Не настал еще для нас тот момент… Как видишь, мы всё также готовы пережить этот мир.
–Мне не хотелось бы уходить, когда остались незаконченные дела.
–Вот именно!
Нелли, почти ликующе, открыла свою сумку, и достала из нее фотокамеру.
–Я поставлю ее на тумбочку, чтобы тебе было спокойнее. Поверь мне, некоторые вещи могут оказывать на человека самое неожиданное действие. Особенно те вещи, что связаны с редким чудом, которые дарит нам жизнь.
Уверена, у тебя возникнет потребность запечатлеть что-нибудь важное. Все же, ты в больнице; а здесь наверняка может снизойти вдохновение.
–Ты сама знаешь, что я люблю фотографировать лица, Нелли. Здесь они все отвлечены белым цветом.
–Все же, вдруг ты наткнешься на что-нибудь особенное.
–Прошу тебя, не волнуйся так. Я пережила второй инсульт, и это не так уж и плохо для моего возраста. Я конкретно чувствовала, что отдаю концы. Но оказалось, что мой век еще не окончен. Обещаю тебе, что встану на ноги, и пойду. Только у меня есть весомые сомнения по поводу того, что давнишнее увлечение фотографией сможет оказать в данной ситуации благотворный эффект.
–Все же я оставлю ее. – Нелли была несгибаема. – Сейчас я уйду. Есть важные дела. Прости меня, пожалуйста!
–Нелли, у тебя всегда была достаточно активная жизнь, и, позволь заметить, я никогда на это не обижалась.
–Ну что ж… Я приду завтра, в это же время. И постараюсь побыть с тобой несколько дольше, чем сегодня.
–Я буду рада!
Нелли поднялась и направилась к двери, чтобы покинуть палату.
Дина встрепенулась, как ошпаренная. Она стала искать место, где можно было бы спрятать себя. Такого места не оказалось.
Она вспомнила, что у нее на шее висит намордник, и воспользовалась им, натянув на свое лицо. Достала мобильник и погрузилась в него так, словно остального мира не существовало. Затем облокотилась о стену, изобразив беспечную медсестру.
Нелли вышла из палаты, скользнула взглядом по девушке («медсестре»), что стояла рядом, и, не обратив на нее особого внимания, направилась прочь по коридору.
Исподлобья Дина наблюдала за тем, как увеличивалась дистанция между ней и Нелли. Через минуту уже можно было вздохнуть с облегчением и стянуть с лица белый намордник.
Возникла трудность с объяснением собственных поступков и их мотиваций.
Почему бы просто было не подойти, и не поздороваться, вежливо узнав при этом, какие дела привели преподавателя в приемный покой.
Впервые за долгое время Дина не могла понять своих действий, и скидывала все на постоянно растущую подозрительность.
Субъектами подозрения
