Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Однако вывод армии из Будапешта ни в коей мере не стабилизировал положение, развитие событий только ускорилось.

30 октября, на следующий день после ухода советских танков, подвергся разгрому Будапештский горком партии. На улицах города стали охотиться за сотрудниками госбезопасности.

Разоренные здания с выломанными дверями и выбитыми стеклами, следы пожаров, лежащие на улицах трупы, — все это сфотографировали. Новые снимки немедленно отправили в Москву. Донесения, шифровки, звонки из Будапешта звучали все тревожнее. Из них следовало, что, хотя «ни рабочие, ни крестьяне не участвуют в столкновениях, держат нейтралитет», без вмешательства наших войск перелома не добиться.

Тем временем вокруг Венгрии закручивалась интрига.

Как мы теперь знаем, американцы в венгерские дела вмешиваться не намеревались, слишком опасно, да и по Потсдамскому соглашению Венгрия относилась к советской зоне оккупации. В Организации Объединенных Наций, в столицах европейских государств их второстепенные» дипломаты, по «собственной инициативе», доверительно советовали «не затягивать операцию», подталкивали Советский Союз, естественно, в собственных интересах, к силовому разрешению Венгерского кризиса.

В Париже советник американского посольства Либих «приватно», за обеденным столом, убеждал своего друга «советника по культуре» советского посольства Владимира Ивановича Ерофеева: «Постарайтесь не затягивать вашу операцию. Если вы осуществите ее за несколько дней, мы вмешиваться никак не будем». Ерофеев отмолчался и, естественно, тут же доложил обо всем в Москву. Либих не успокоился, напросился на еще одну встречу, уже перед самой англо-французско-израильской высадкой в зону Суэцкого канала. Во время разговора он почти в открытую дал понять, что руки у Советского Союза в Венгрии развязаны».[29]

Это была хорошо продуманная политика Джона Фостера Даллеса. Американцы выигрывали при любом повороте событий. Если Советы проявят непростительную для великой державы нерешительность, откажутся от применения силы, то Венгрия сама, без каких-либо усилий со стороны, упадет к ним в руки. Людей, шедших на смену Надю, они хорошо знали. Правда, на то, что удастся «откусить» Венгрию от Восточного блока, Джон Фостер Даллес всерьез не рассчитывал, он достаточно хорошо изучил отца и не сомневался, такой глупости он не допустит. Однако, подстраховываясь, он поручил своим дипломатам намекнуть советским коллегам, что США в Венгрию не полезут, из-за нее мировую войну затевать не намереваются. Либих в Париже четко отслеживал инструкции, полученные из Вашингтона.

Одновременно ЦРУ, Аллен Даллес, через свои радиостанции всячески подстрекали венгров к восстанию. По всем «голосам» вещали: «Американские войска на подходе, стоит вам начать, и вас в беде не оставят…» Дело тут не в несогласованности политики госдепартамента и ЦРУ, напротив, братья Даллесы все согласовали до деталей. Если Венгрия не «откусится», если прольется кровь, то чем больше ее прольется, тем лучше, тем сокрушительнее окажется их пропагандистская победа.

О том, что происходило в те дни в окружении Имре Надя, в Кремле почти ничего не знали. Отец становился все угрюмее, домой стал приходить поздно, а однажды мы его прождали почти до утра. Пришло время решений.

В своих мемуарах отец старательно подчеркивает, что все решения принимались только в результате коллективного обсуждения на Президиуме ЦК. Об этом же свидетельствуют и ныне опубликованные конспективные записи обсуждений, происходивших на заседаниях Президиума ЦК. После сталинского произвола коллективность руководства рассматривалась как панацея от всех бед, символ нового, истинно ленинского подхода к управлению государством. Нет оснований сомневаться, что именно так оно и происходило. Однако всякому коллективному руководству требуются мысли, предложения. И тут, нет сомнений, их генератором стал отец.

Действовать он намеревался в двух направлениях. С одной стороны, спешно подготовили декларацию правительства Союза ССР об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими странами. В декларации отец попытался подвести черту под гегемонистскими сталинскими устремлениями и заложить основы равноправного сотрудничества. В документе провозглашались пять основных принципов, одни общего порядка, а другие — преследующие решение сиюминутных, венгерских проблем.

Как отзвук дебатов с Гомулкой, первый пункт торжественно подтверждал принцип взаимной выгоды и равноправия партнеров в экономических отношениях. Далее провозглашалось обязательство СССР об отзыве советников, посаженных Сталиным в дружеских странах во все ключевые точки: экономику, армию, полицию. Они вмешивались во все, без их одобрения не начиналось ни одно мало-мальски серьезное дело. В третьих, выражалась готовность обсудить вопрос о пребывании советских войск на территории дружественных стран.

Здесь я позволю себе остановиться для пояснений. Во все периоды своей деятельности отец оставался последовательным противником пребывания наших войск на чужих территориях. Он считал, что уход нашей армии продемонстрирует преимущество интернациональной социалистической внешней политики перед империалистической захватнической политикой. В плане экономическом отец, стремившийся сэкономить на всем, не хотел мириться с тем, что содержание войск за границей обходилось казне в несколько раз дороже, чем в Союзе.

С появлением атомного оружия он не считал столь важным выдвижение сухопутных соединений на передовые рубежи.

Готовились планы вывода войск из Румынии. На очередь вставала Венгрия. Советский контингент там намеревались существенно сократить. Подумывал отец о значительном уменьшении советских войск в Германии и почти полном выводе наших соединений с территории Польши, за исключением занятых охраной коммуникаций. Намерения отца одобряли далеко не все. Особенно забеспокоились военные. Дело застопорилось в самом начале. Восстание в Венгрии спутало планы отца. Войска не только не ушли, напротив, их количество возросло. Попытки отца вернуться к этой проблеме в последующие годы наталкивались на дружное сопротивление коллег. Аргументом служила одна фраза: «Нельзя забывать происходившее в 1956 году». Правда, из Румынии войска в конце концов вывели, в 1958 году.

И еще один момент. Как-то при очередной встрече с Гомулкой на отдыхе в Крыму отец затронул тему вывода наших войск из Польши. Он считал, что после бурных событий, повлекших продвижение советских танков к Варшаве, поляки с радостью избавятся от советских дивизий. Неожиданно Гомулка не поддержал отца. Он настаивал на присутствии Советской Армии. Отец чрезвычайно удивился, он долго раздумывал, чем вызвана такая позиция польского руководства, и пришел выводу, что превалируют экономические соображения. От пребывания наших войск поляки имеют немалый доход. Так или иначе, но восстание в Венгрии приостановило вывод советских войск из Восточной Европы.