Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот бесшабашная старшая Регина вовсю пыталась избавиться от назойливой опеки родителей. В 8-м клас-
се где-то нагуляла ребёночка. Мать узнала слишком поздно. 16-летие Регины семья отметила рождением её дочери Мариты, которая сама сейчас учится в 8-м классе. Чтобы сохранить тайну её появления на свет, старшие Долгорукие решили записать себя в её родители. Таким образом сегодня в семье как бы три дочери. Жгучим желанием папы и мамы было отдать Регинку замуж. Длительное время у них ничего не получалось, пока на пороге кабинета генерала не появился Сергей. Родители у Серёжки погибли в автокатастрофе, когда тот ходил с пионерским галстуком. Близких родственников не осталось. Часть его школьной жизни прошла в Суворовском училище. Не Ален Делон, зато хорошо развит – физически и идеологически. Идеальный кандидат в мужья строптивой девице, решили Долгорукие.
– Юрий Михайлович так мне напрямую и выложил: женись, мол, на дочери, и будут у тебя и звёздочки, и карьера, и загранвыезды, и квартирой обеспечу, да и другие блага ждать не заставят, – рассказывал Сергей. – Ну, я подумал-подумал и решил – к чему сопротивление, судьба идёт прямо в руки.
И вот, – продолжал исповедоваться новый знакомый, – уже восемь лет как женат. Родились у нас девочка и мальчик. Тесть частично обещание выполнил – выбил трёхкомнатную в том же доме на Таганке, где они сами прописаны, за дочкой и в замужестве глаз да глаз нужен. Подполковника вне очереди дали. Да только жизнь как-то по-дурацки складывается. Регина свой сумасшедший характер время от времени проявляет, на приключения её по-прежнему тянет. Того и гляди, что с рельсов съедет.
Устал я, – печально произнёс Серёга, – но жаловаться некому. Папаша дочерний нрав неизменившийся своими размашистыми ноздрями улавливает и страшно опасается её за границу выпускать. Всякое может там натворить и репутацию родительскую крепко подпортить. Вот и мне приходится в Москве, до чёртиков опостылевшей, вертеться. А хочется ведь и Мулен Руж, и гамбургский Ре-
пербан прочувствовать. Сейчас генерал меня снова, в который раз в МИД пристроил. Да видать, что опять всё медным тазом из-за строптивой супруги накроется.
По завершении затяжного повествования Сергей как бы очухался – не наговорил ли чего лишнего? Извинился и на всякий случай попросил Максима больше никому об этой истории не распространяться. Тот заверил, что положиться на него можно железно.
С трудом добрался Максим до дома – родственной квартиры на Фрунзенской набережной, которая освободилась с отъездом в далёкую Японию Василисы с мужем-послом и двумя детьми – первоклассником Дёмой и годовалой Симкой. По пути размышлял, зачем понадобилось зятю большого босса с Лубянки весьма откровенно излагать первому встречному и поперечному столь доверительные сведения (знакомству-то их шапочному без году неделя). Но убедительный ответ так и не сыскался.
Сергей не появлялся на Смоленке целых две недели. Максим начал было беспокоиться, не случилось ли чего. Может, подслушал кто-то тайком их сокровенный разговор (говорили, что у КГБ в Москве всюду уши, даже на автобусных остановках). Может, упрятал тесть зятя за решётку вследствие разглашения им государственной тайны. Да всякое в Москве произойти может. Здесь всегда начеку положено быть. Волнения прошли, когда Максим опять увидел нового приятеля. В Сергее вроде как даже жизнерадостности прибавилось. Снова чай распивали, на арбатских переулках свежим воздухом дышали, мировые дела обсуждали. Во время одной из таких душевных разминок Сергей возьми да скажи:
– Не хочешь ли ты, Максим, с семьёй моей познакомиться? У Регины сестрёнка младшая имеется, я рассказывал, деваха очаровательная. Мне бы её в жёны, вот бы жизнь была… Может, присмотришься и заинтересуешься? Время-то бежит, надо и тебе о семье задумываться, не так ли?
Умолчал Сергей только об одном. О знакомстве с молодым дипломатом он во всех подробностях и, как по-
ложено, с выводами и предложениями доложил тестю. Спустя неделю на стол генерала легло развесистое досье на Максима Борисовича Селижарова, которое было тщательно изучено. Долгорукий пришёл к однозначному выводу что прав хитрый зятёк – Серёгин знакомый на полных основаниях может рассматриваться в качестве кандидата на руку и сердце генеральской дочери.
Добрую и кроткую Полинку отец по понятным причинам любил больше шаловливой и егозистой старшей дочери. С ней связывал будущее семьи. Полина закончила исторический факультет МГУ и в настоящее время там же работала над кандидатской диссертацией по Древнему Риму. Всем была хороша дочь, а вот подобрать ей парня по нраву оказалось делом тернистым.
– Ну не по мне он, пап, – тихо сообщала она отцу, отвергая очередного претендента. У одного не нравились глаза, у другого нос. У третьего изо рта пахло, четвёртый не имел ни малейшего представления о жизни в Древнем Риме, а с пятым вообще ни о чём поболтать невозможно было.
Самым обидным для Долгоруких стал категорический отказ дочери связывать свою судьбу с сыном их давних друзей Игорем Шерстюком. Те жутко обиделись. Но что делать? Сердцу ведь не прикажешь! Многоопытный генерал совершил явную ошибку, когда не поленился позвонить другу и выяснить его мнение по Максиму Селижарову. Тот должен был его знать по Берлину. Генерал не обозначил прямо причину своего интереса, но приученный распознавать явления с быстротой молнии полковник Шерстюк понял всё правильно. Он дал запрошенному лицу положительную характеристику, хотя на деле его так и подмывало выдумать нечто, чтобы утопить юнца. Оставалось только скрипеть зубами. Причём во второй раз.
Первый случился тогда, когда не срослось с Максимом у дочери Оленьки. В Москве Шерстюки неоднократно пытались завлечь парня к себе домой. Удалась эта авантюра с пятого или шестого раза. Втрескалась милая
девушка в добротного красавца с ходу и по уши. Вот только тот остался к потенциальной невесте целиком и полностью равнодушен. По совету родителей использовала дочурка разные методы, чтобы уложить Максима в постель. Да всё не впрок. Никак не соглашался – ни на трезвую голову, ни после рюмки. У Ермолая Евграфыча даже закралась мысль, той ли он ориентации.
И вот теперь, наконец, всё стало ясно, всё встало на свои места.
– Какой же, однако, подлец этот Селижаров! Какой мерзавец! – кипел от гнева, подбадриваемый супругой, Шерстюк. – И здесь, знать, выкобениться захотелось? На генеральский медок пчёлку кусачую потянуло? Полковника, стало быть, мало? Ну, сука бесстыжая, погоди! Придёт время, поквитаемся…
