Догоняя Птицу - Надежда Марковна Беленькая

Неизменной оставалась только она сама.

Она поняла, что "я" - это воспоминания, свет, цвет и запах - не пыли, не дождя и даже не все собой наполняющей весны, а запах звуков, настроения и времени. Она видела яркий, очень сложный узор, который можно передать мелодией. Она слышала мелодию, которая передается узором. Все существовало одновременно, одно перетекало в другое, и все было ею самой - навсегда.

Произошла какая-то важная перемена, но она не знала, что именно произошло и как назвать это открытие. Но это уже не имело значения. Это уже было не важно. Это был заключительный дар - последняя, на этот раз прощальная чья-то улыбка.

* * *

Господи, сказала Лота очень тихо. Очень быстро и очень тихо. И не сказала, даже не прошептала, но подумала, хотя ни разу в жизни не думала такими словами. Господи, помоги мне спуститься с этой горы. Чтобы никому не пришлось собирать по кускам мою голову, как разбитый арбуз. Чтобы Птицу не потащили в милицию разбираться, как было дело. И чтобы никто не видел мое съеденное червями лицо. Ведь это так просто.

Это была не молитва, состоящая из слов, которые подбирают, соединяют одно с другим, складывают в предложения, обращаясь к строго молчащей неизвестности.

У нее не было ни сил, ни времени составлять что-то из слов. Вместо слов возникали яркие картинки - разбитая голова на камнях, серый протокол в отделении милиции, притихший Птица, онемевшие от любопытства соседи, бабушкины дрожащие щеки. Лота все это увидела так же отчетливо, как деревья внизу и в небе облака, и поняла, что этого не может, не должно произойти. Пожалуйста, не должно. Если можно, не надо. Вот и все. Так легко: на выдохе. Пожалуйста, не надо...

* * *

-Эй, открывай глаза, - крикнул Птица издалека. - Слезай, это же совсем просто!

-Это смерть, - тихо ответила Лота, прощаясь с ним навсегда.

-Конечно, смерть, - очень серьезно ответил Птица.

Припадая к стене, он с паучьей грацией подполз ближе и принялся отдирать Лоту от скалы, к которой она оказалась приклеенной намертво.

-Самая настоящая смерть... Только не физическая, а, как бы это сказать... ритуальная. Оболочка лопнет... Душа выберется на волю... А ты думала, все так просто? Нет, не просто. Умрет то, что раньше было тобой... А это мучительно... И страшно... Но на смену обязательно придет что-то новое.

Он переставлял Лотины кеды с камня на камень. Отцеплял и прицеплял обратно негнущиеся пальцы. Его пальцы были смелыми, проворными и уверенными. Они дружили с камнями и безымянными кустами. И с Лотиными дрожащими ледяными руками тоже дружили.

Теперь они упадут вместе, их заколотят в один ящик и отправят в Москву, думала Лота. Нет: в Москву Лоту, а его в Питер. Или его в Питер, а Лоту в Краснодорожный. Их похоронят отдельно. В разных могилах, на разных кладбищах, в разных городах.

Спуск занял около часа - целый час ледяного обморочного страха...

И вот, они стоят на последнем камне, крепко обнявшись: облизанные ветром лица, перепутанные волосы, пересохшие глаза и десны.

Когда Лота слезла с горы и легла на землю, она была уже другой. Руки и колени расцарапаны - сквозь невидимые ранки сочилась кровь. Оказывается, внизу совсем другой воздух - пахнет камнями, насекомыми и пылью, а там, наверху - дождем и небом. Теперь все было на своих местах, и Лота неторопливо перечисляла перемены, указывая на них пальцем: деревья шумят вверху, а не под ногами, и птицы летят правильно - в небе, а не на уровне ее коленок. И море прячется за лесом, поселком и снова лесом, а не горит полярным серебром, изгибаясь дугой.

Отлежавшись и придя в себя, Лота встала, и они побрели в поселок. Все как раньше. Только ноги не слушались и ступали, как чужие. Они ныли и шли будто бы отдельно от Лоты - грузно и тяжело.

Не успели выйти на севастопольскую трассу, как появился газик. Это были геологи, двое краснолицых и белобровых дядек в камуфляже, братья-близнецы горных лесников. Они пообещали довезти Лоту и Птицу до поворота.

-Вы откуда взялись? - спросили геологи, крутя баранку и прикуривая на ходу.

-С гор спустились, - улыбнулся, как всем и всегда, Птица.

-С каких гор?

-Да вот с этих самых, - ответил Птица, оглянулся и махнул рукой в сторону отвесной стены.

-И где же вы спустились? - геологи удивились еще больше.

-Прямо тут, рядом, - ответил Птица.

-Поблизости спуска нет. Он дальше, правее.

-Мы слезли вон по той стене, - сказала Лота.

И тогда геологи рассказали, что год назад в этом месте погибли двое альпинистов - с кошками, карабинами, крючьями и молотками. Свалились прошлой весной с отвесного горного склона и разбились насмерть.

Их довезли до поселка. Телефон висел под синим козырьком напротив единственного в поселке магазина. Лота купила жетон, набрала московский номер и сказала в трубку:

-У меня все нормально. Когда приеду? Не знаю. Пока.

Она и правда не знала, когда приедет и приедет ли когда-нибудь вообще. Москва отодвинулась слишком далеко, и думала Лота о ней только в прошедшем времени. Зато теперь она знала, кто она такая на самом деле, но до поры до времени не знала, что знает. А когда узнала, долго не могла понять, что