История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции - Сергей Нефедов

С другой стороны, сохранение общины и придание ей самостоятельного статуса создало новый сектор экономики, построенный на уравнительных и коллективистских началах. Как известно, партия социал-революционеров («эсеров») считала общину готовой «ячейкой социализма» и полагала, что смысл будущей революции будет заключаться лишь в ликвидации частновладельческих земель и передаче их общинам.[1200]

Реформа была проведена монархией вопреки сопротивлению дворянства, что ярко продемонстрировало силу самодержавия и его относительную независимость от сословий и классов. Монархия вновь стала этатистской, то есть заняла ведущее положение в структуре «государство – элита – народ» и обрела силы, чтобы регулировать отношения между другими элементами структуры. Прежде находившиеся в жесткой оппозиции демократы были готовы аплодировать самодержавию. А. И. Герцен и Н. И. Тургенев теоретически обосновывали преимущества абсолютизма: «Я сочувствовал неограниченной власти, защищая необходимость ее для освобождения страны от эксплуатации человека человеком», – писал Н. И. Тургенев.[1201] Дворянство, бывшее ранее опорой монархии, перешло в оппозицию и, взяв на вооружение западный либерализм, потребовало ограничения самодержавия. Одно время казалось, что опорой самодержавной власти может быть только «социалистическое» общинное крестьянство. «Если мы разрушим общину, – говорил Н. А. Милютин в 1865 году, – Россия не продержится и 24 часов. Крестьянский мир – единственный консервативный элемент у нас: все остальные классы исполнены революционных начал…»[1202]

Подводя итоги, можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что реформы 1860-х годов были вызваны совокупным действием демографического и диффузионного факторов. Действие демографического фактора проявлялось в угрозе крестьянского восстания, которая была следствием сокращения наделов и отягчения повинностей крепостных в первой половине XIX века. Начиная с 1820-х годов, крепостные крестьяне существовали в условиях регулярно повторяющегося голода, что вместе с учащением эпидемий было главной причиной фактической приостановки роста крепостного населения. Крайне тяжелые условия жизни крепостных крестьян отражались в увеличении числа крестьянских выступлений и в угрозе всеобщего бунта.

Как утверждает неомальтузианская теория, Сжатие должно было вызвать тенденцию к этатизму и попытки проведения социальных реформ, направленных на облегчение положения народа. Великая реформа была именно такой этатистской социальной реформой, проведенной монархией, исходившей из общегосударственных интересов. Однако демографический фактор смог вызвать трансформацию структуры, лишь действуя совместно с диффузионным фактором. Действие этого фактора проявлялось по нескольким направлениям. Новая военная техника обеспечила победу союзников в Крымской войне, что доказало превосходство Запада и необходимость модернизации по западному образцу. Сама по себе новая техника, возможно, еще не требовала отмены крепостничества, но в контексте диффузионистской теории техническое превосходство Запада побуждало брать пример с Европы во всем – то есть, в том числе, освободить крестьян. Мощное диффузионное влияние проявилось в появлении партии западников и пропаганде либеральных идей, в том числе, и в окружении императора.

Действие диффузионного фактора проявлялось не только в отмене крепостного права, но и в судебной и военной реформах, в начавшейся компании по строительству железных дорог и в «грюндерской лихорадке». В целом все эти (и некоторые другие) нововведения означали начало широкомасштабной модернизации по западному образцу. Однако один из аспектов этой модернизации – дворянское требование создания выборного представительства – вызвал неприятие со стороны этатистского правительства, и модернизация в этом направлении была ограничена созданием земств. Еще один аспект модернизации – требование автономии со стороны поляков – показал, что модернизация таит в себе опасность для целостности империи, и породил традиционалистскую реакцию. После 1866 года все реформы, кроме экономических, были приостановлены, и начался «период реакции».

Глава VI

Сжатие и либеральная модернизация

6.1. Включение России в мировой рынок

Главной особенностью социально-экономической истории пореформенной России была ее сопряженность с процессами модернизации. Как отмечалось выше, теория модернизации изучает, в первую очередь, процессы, определяемые фактором технических инноваций. Важнейшим проявлением роли технического фактора была совершившаяся на Западе промышленная революция; техническое, экономическое и военное превосходство промышленных стран вызвало мощный процесс диффузии и вестернизации – процесс перенимания западной техники и западных порядков. Наиболее важным обстоятельством было то, что промышленная революция обеспечила Англии, Франции и Германии военное превосходство над другими странами. Если прежде Россия не чувствовала угрозы со стороны превосходящего в военном отношении противника, то теперь эта ситуация стала реальностью. «После 1861 года Россия находилась под прессингом состязания, который ощущали на себе все запоздавшие с модернизацией государства, – писал автор „теории модернизации“ С. Блэк, – и тот факт, что она имела долгую традицию великодержавия, лишь делал этот прессинг более настойчивым… Россия чувствовала позади горячее дыхание истории».[1203] Министр внутренних дел П. А. Валуев писал о реформах Александра II: «Я знаю, что жизнь государя есть непрерывное состязание, и я убежден, что для состязания с Европой нужны европейские средства…»[1204]

Правительство Александра II искало выход из создавшегося положения на пути включения России в мировой рынок, рассчитывая на то, что полученные от экспорта средства, по крайней мере частично, будут вкладываться владельцами капиталов в промышленную и военную модернизацию страны. Первым пунктом этой программы было форсированное строительство железных дорог.

«Сооружение железных дорог можно назвать не только настоятельной потребностью, но и положительно важнейшею для будущности России задачей правительства… – докладывал царю министр финансов М. Х. Рейтерн в 1866 году. – Экономическое положение России может быть существенно улучшено лишь посредством железных дорог, которые дадут ценность ее произведениям и, следовательно, достаточное вознаграждение труду и безбедный доход с земли; в финансовом отношении можно ожидать существенного увеличения доходов лишь от улучшения экономического быта, который находится в зависимости от улучшения путей сообщения; наконец, даже в политическом отношении возможность скорого передвижения от центра к окраинам должна умножить силу России».[1205]

У государства не было денег на строительство железных дорог, и М. Х. Рейтерн предпринял новую попытку привлечения иностранного капитала. В 1866–1870 годах было основано несколько привилегированных компаний по образцу «Главного общества»; ситуация на западных финансовых рынках на этот раз была более благоприятной, и компании смогли разместить на них часть своих акций и облигаций; другая часть была куплена правительством. Началось интенсивное строительство; в 1866 году в стране было лишь 3543 версты железных дорог, в 1866–1870 годах было построено 6659 верст, в 1871–1875 годах – еще 7424 версты. Основная масса оборудования для этих дорог доставлялась из-за границы, стоимость ввозимых машин увеличилась с 7,5 млн. руб. в среднем в 1856–1860 годах до 51,1 млн. руб. в 1876–1880 годах; ввоз черных металлов (в основном рельсов) в 1872–1876 годах составлял в среднем 24,5 млн. руб. В торговом балансе России предметы роскоши для дворянства были впервые оттеснены на второй план индустриальными товарами. Одновременно строились заводы по производству паровозов, вагонов, рельсов. К концу 1870-х годов были построены первенцы русской индустрии: Коломенский, Невский, Сормовский, Обуховский, Балтийский, Путиловский, Брянский заводы. В 1880 году на машиностроительных заводах было занято 48 тыс. рабочих, и они давали продукции на 56 млн. руб.; к этому времени Россия производила в год 250 паровозов и могла полностью обеспечить локомотивами свои железные дороги. В 1881–1885 годы ввоз машин уменьшился в среднем до 18,8 млн. руб. в год.[1206]

Таким образом, в России начался процесс индустриализации, происходивший в значительной мере благодаря приливу западных капиталов. Однако условия привлечения этих капиталов были настолько невыгодны для казны, что, как оказалось впоследствии, частные железные дороги строились в основном на средства, полученные от государственных и гарантированных государством внешних займов. Общий объем этих займов в 1861–1880 годах составили более 1,6 млрд. руб., и за 1866–1880 годы казна была вынуждена выплатить 350 млн. руб. процентов по этим займам. В итоге Россия попала в долговую кабалу, выплата огромных процентов по займам стала главной статьей государственных расходов, намного превосходящей военные расходы (рисунок 6.1).[1207]