Поэзия Африки - Антология

ТАДЖ АС-СИР ХАСАН[368]

Возвращайся

Перевод М. Курганцева

Ждет менястарый,давно покинутый дом —памятьо позабытом детстве моем.Песня, звучащая в сердце,на самом дне,свирель,протяжно поющая,стонущая во мне, —дом,где столько осталосьмоих следов,откуда ко мне долетаетбезмолвный зов:«Возвращайся!»

…С поляотец приходил на закате.Падал на хижинузнойный вечер.Мать,и братья мои,и сестрывыбегали ему навстречу.Помню,даже младший братишка,неуклюжий, смешной,неловкий,не умел говорить —смеялся,улыбался,кивал головкой…А потомначинались сказки.Голос бабушкислаб, натужен.Мы сидели, не шелохнувшись,забывали про сон и ужин.

Помню руки ее большиеи лицов лиловых морщинках.Море молодостии светажило в сказках ее старинных…Мы засыпаем,а сказка еще струится.Тень тишиныупала на наши лица.Сад засыпает,птицы в саду засыпают,лунная полночьдобрые сны посылает…А поутрусвирель зовет за окном,утро приходитв старый, далекий дом…Дом,где столько осталосьмоих следов,откуда сегодня слышубезмолвный зов:«Возвращайся!»

МУХАММАД АЛЬ-ФЕЙТУРИ[369]

Голос Африки

Перевод М. Курганцева

Молчаливая Африка!Жизнь,принесенная в жертвучужеземным богам,земля,орошеннаяреками крови и пота,изможденная,горькая Африка,кончилось время твое!Начинается новая эра —эра Сорванных Пути Разбитых Оков,и Расправленных Плеч.Слышу голос твой,Африка,дерзкий,разгневанный голос.В нем — горячее пение ветраи гул прорастающих трав,и живое дыхание рек,и гром водопадов,и удары морского прибоя,и шелест опавшей листвыпод тяжелыми лапами льва.

Слышу голос твой,Африка,ясный,отчетливый голос.В нем —мелодия песенпростого крестьянского поля,и размеренный скрипдеревянного плуга,и скрежетнеторопливых ручных жерновов,превращающих зерна в муку.

Слышу голос твой,Африка,юный,ликующий голос.В нем —призывы вождей,и рокот народный собраний,и биение наших сердец,переполненных яростной кровью,и сумасшедшая дробьнеукротимых тамтамов,говорящих:Свобода!Свобода!Свобода!Свобода!

Старый моряк

Перевод М. Курганцева

Ветер отчаянно бьет в паруса.В море открытое парусник правит.Время — шатер, и его продырявятсолнце, и звездная ночь, и гроза.Эй, обернитесь назад, корабли!На горизонте, у края земли,старый моряк под флагами порта —смятая фуражка,ступни затекли;смех словно саван,холодный и желтый,смотрят глазав океан распростертый…Вам они смотрят вослед,корабли!

Время прошло.Нас навылет прожгло.Нет больше моря, и ветра, и утра.В раковинахне найти перламутра.Время — как сломанное весло.Время — как высохшая река.Нет тишины в зрачках старика.Он наклоняется над погасшейтрубкой —в ней пепел, боль и тоска.

…В ночь паруса разрывались в клочья.Тучи спадали, словно кора,когда мы вышли к портуи ночьюбросили гулкие якоря.Эй, моряки, спускайте трапы!Неужели все это зря?Неужели ночь провисит, как тряпка,на перекрестке добра и зла?Вскинуты на головы фуражки,бушлаты черные на плечах.Но хохот веселый смолк и зачах,будто разбился о камень тяжкий.

Город, откройся,разбей замки,двери раскрой,отодвинь засовы,сбрось дремоту свою, полусонный,протяни нам ладонь руки!Дай эту ночь,молчаливый порт!Зажги все лампы в барах и лавках!Пусть в ноздри ударит звериный запах,пусть заструится огненный пот.Если ты спрячешь себя от нас,от бесшабашных наших желанийв час непогожий, глухой и ранний, —мы проклянем тебя в тот же час!

Старик вспоминает,и падают слезы,как с ветки листва,и пепелбессильно слетаетс трубки…И альбатросыкрыльями плещут,летят,и цепкой сетью морщинопутаны руки.

Время проходит,и те, кто сменили нас,будут, как мы,бродить среди скорби и мрака.В гавани горьких утратони бросят якорь,и угнездится тоскав расщелинах глаз.Будет все —и прибой прощанья,и соль изгнанья,и боль угасанья,и пустота увяданья,если не смогут с ходу порвать паруса,остановить бесплодное ожиданье.

СЬЕРРА-ЛЕОНЕ

ГАСТОН БАРТ-УИЛЬЯМС[370]

Клавиши рояля

Перевод А. Голембы

Кожа твоя горда белизной,Кожа моя черна;Дай мне руку, пойдем со мной,Музыка грянет, звучна.В одной гармонии соединим,В песню одну сольемВсе, что в призыве моем звучитИ в зове звучит твоем.Музыка в воздухе:Слышат все,Как, ненависть прочь гоня,Звучат, сочетаясь,Клавиш ночнойИ клавиш белого дня.

Когда же мы рядом,В тени стены,В страхе или смятенье, —Наши тени,Как ночь, темны,Одной становятся тенью.Музыка в воздухе:Видят все,Как дерзновенно и смелоОдною гармонией сплетеныОблик черныйИ облик белый.

Письмо к матери от черного сына из Вьетнама

Перевод А. Голембы

Милая мама,слава богу,я уже прикончил нескольких вьетконговцев,и белый капитансказал мне, что я молодеци настоящий герой.Но когда я убью гораздо больше,то он представит меня к медали,и когда я убью еще больше,он поместит мое имя во всех газетах,и ты будешь гордиться твоим родимым сыном,всеамериканским героем всей Америки!Здесь никто не упрекнет цветного, что он цветной,поле боя усеяно трупами цветных.Вы ведь знаете: Кассиус Клей не решился приехать,но ваш сын — герой,и, быть может, когда я убью кучу этих красных,отсюда сообщат мою фамилию в Белый дом, —быть может, Президент узнает мое имя,быть может, он в один прекрасный деньсамолично наградит меня орденоми скажет, —до чего горда Америка мною.«Господь на вашей стороне, мой мальчик!»И я щегольну своей медалью в своем родном городе,в Детройте, в Ньюарке и в Алабаме, —и я увижу черные тела в лужах крови,и я вспомню Шарпевиль,и я вспомню моих задушевных братьев во Вьетнаме.Милая мама,черная мама,прости твоего черного мальчика во Вьетнаме!Я не Кассиус,прости,я, понимаешь, не Мохаммед Али,я твердо запомнил наконец,что янеутонченный,необразованный,неуклюжийи т. д. и т. п.,и все, что я делаю здесь,я делаю для того только,чтобы стать всеамериканцем,культурным и окультивированным —истинным сыном Америки;ты знаешь это, мамочка, —и, если бы не цвет кожи и не курчавые волосы,я был бы парень хоть куда!Впрочем, парик стоит всего лишь сто долларов,а белолилейный крем «Беляночка» всего лишь пять долларовбанка!И ежели это мерзопакостное снадобье не подействует вовсе,лучше уж я околею здесь,я предпочту,мамочка,лучше останусь здесь, в этой заморской могиле!И ежели я помру здесь,так и знай,что я погиб за Америку,за счастье быть сыном этой Земли Обетованной…Но ежели я погибну, сражаясь,скажем,в Ньюарке,или в Миссисипи,или в Детройте,или в Чикаго,или в любом другом месте, которое ты назовешь,мама, —то ты уж пойми, дорогая,что президент не назовет меня героем,а мой белый капитанне станет превозносить меня до небес.Моей вдове не назначат пенсию,и они скажут, что я из красных,и они скажут, что было бы лучше,если бы твоего черного сына убили во Вьетнаме.Прости,мама,я знаю,что я тупой,неразумный,невоспитанный грубиян и т. д. и т. п.Я знаю все это,и мнесовершенно точно известно,почему именноя долженпомогать здесь моим соотечественникамв осуществлении планаистребления цветных.Не плачь обо мне,черная мама,не оплакивай мой американизм и т. д. и т. п.Горе Америке! Джазы ее грохочут,их громыханья и возгласыне прерываются ни на мгновенье,и дыхание их донеслось до Хиросимы,их лопотание и гром реют над Африкой, —вспомни, мама,что они визжат везде и всюду, где есть наши братья,и тебе теперьпревосходно известны все резоны,всякие там отчего и почему,И на кой ляд,прошу прощения,милая мамочка,ваш черный малышобязан убивать здесь как можно больше цветных!Видишь ли, мама,я здесь сражаюсь за свободу,сражаюсь во имя божие,видишь ли,я храбро сражаюсь здесь с красными,знаешь ли,я здесь слышу,как свистят пули,и я снова должен проводить в жизньрасширенные наметки по истреблению цветного населения.Милая мама,я, право же, предпочту погибнуть здесь,в этой заморской могиле,нежели околеть где-нибудь в Нью-Йорке,и вообщеты, конечно, поймешь, почему это у меня такое странное желание!Ну а ежели ты меня не захочешь понять,так, может, и впрямьтвой родной сын — грубиян невоспитанный,чурбан совершеннейший,неблагодарный остолопи т. д. и т. п.!И к тому же еще самый разнегодный негодяйизо всех,что носят солдатский мундир!Да будет тебе земля пухом, милая мамочка!Покойся с миром, —знаешь ли,я здорово уважаю всех тех,которые отдают свою душу господуу себя дома,в собственных своих постелях,в наших старых-престарых американских городах!

Ваш любящий сын,Грубиян Невоспитанный,Остолоп Неблагодарныйи т. д. и т. п.!

Да благословит нас господь!