Сокровище троллей - Ольга Голотвина

— Лиса! — вскинула Маринга ладони к груди. — Настоящая лиса! Даже мордочка остренькая!

— И в ошейнике! — осипнув от волнения, вторил ей Челивис.

Когда искатели сокровища выбрались из сквозной пещеры через «оконце», то обнаружили, что высившаяся впереди скала, которая с дороги (и, наверное, с реки, со льда) выглядела бесформенной грудой камня, отсюда смотрелась настоящей лисой, лежащей над обрывом. А шею этой лисы пересекала широкая полоса темного гранита.

— Ошейник! — торжествовала Маринга. — Теперь надо туда забраться. От этой полосы — сорок шагов к воде!

— И там искать сокровище, — согласился игрок.

— Не так! — поправила его девушка. — Сказано: «Не будет там награды для тебя». Там будет какой-то Пьяный Карась и самое-самое последнее указание, где искать…

Челивис кивком признал свою ошибку и озабоченно глянул на низкие, грузные тучи.

— Будет снегопад. Надо поскорее вернуться на постоялый двор. Эта лисичка никуда не убежит до завтра.

— Завтра?! А если нас кто-нибудь опередит? Она же рядом, тайна — только пройти немножко… Ну пожалуйста! Иначе меня до постоялого двора придется тащить на руках, а я буду отбиваться, визжать и кусаться!

— На руках — это хорошая идея, — усмехнулся Челивис, — а вот кусаться ни к чему.

И снова взглянул на тучи.

Игроку приходилось в жизни делать глупости ради случайных красоток. Ради девиц, которых потом больше не встречал и не грустил о них. Так неужели он не рискнет ради лучшей на свете девушки, с которой целовался над тушей убитого чудовища?

— Моя королева, — улыбнулся игрок, — с тобой — хоть в Бездну. Пойдем узнаем, что там за карась и кто его напоил.

— Вот, бабушка! В этой каморке мы с Ласточкой спим… смотри, какой топчан широкий! А сейчас день, каморка пустует, — щебетала служанка. — Никто тебе не помешает отдохнуть — верно, Ласточка?

Вторая служанка, прижавшись к дверному косяку, со страхом глядела в спину старухе, которая уже по-хозяйски зашла в каморку. Стоптанные мужские сапоги оставляли на каменном полу большие мокрые следы.

Но на вопрос подруги Ласточка закивала так усердно, словно ужасная нищенка могла ее видеть. А может, и впрямь могла. Кто ее, ведьму, знает…

— А и посплю, красавицы, и посплю. — Рука в большой кожаной рукавице прислонила к стене посох. — Набродилась, намаялась… хоть в кустах ложись да спи, на радость голодному зверью… А вы бегите, умницы, бегите, у вас дел полно, пчелки вы работящие…

Работящие пчелки упорхнули молча и стремительно.

А старая нищенка прикрыла за ними дверь и откинула капюшон.

Некому было удивиться, когда в тонких лучах света, падавшего сквозь щели рассохшейся двери, засеребрились короткие волосы разбойничьей атаманши.

Уанаи сбросила прямо на пол плащ и с облегчением стянула через голову сооружение из двух подушек, скрепленным по углам веревочками. Одна из подушек до этого мгновения лежала у ксуури на спине — и создавалось впечатление, что крупная женщина устало сутулится. А вторая подушка изображала солидное пузо.

Подушки были тяжелыми и неудобными, но не они были самой раздражающей частью маскарада.

Уанаи села на топчан и с удовольствием сбросила с ног огромные сапоги, набитые соломой. Сапоги не только скрывали маленькие ножки ксуури, но и прибавляли ей роста… но как же они ей надоели!

Нет, сапоги она оставит в каморке, как и подушки. Пройдется босиком. Заморочить голову случайно встреченному слуге она сумеет. Один человек — это не толпа слуг и стражников. Тут можно пустить в ход то, что в здешних краях называют «колдовством ксуури»…

Хрупкая фигурка в не по росту длинном плаще двинулась по коридору. Босые ножки ступали по холодному камню бесшумно и уверенно. Кожаные рукавицы были заткнуты за пояс, чтоб не мешали.

Ксуури обратилась в слух. Нет, не просто вслушивалась в окружающие звуки, как это сделал бы обычный человек. Она приказала своему слуху стать острее — и теперь улавливала легкий стук крысиных когтей далеко впереди, шелест крыльев воробья, завозившегося на карнизе маленького оконца…

Дошла до лестницы. Спустилась на несколько ступенек. Доносящиеся снизу, из кухни разговоры повара и служанок разбойница слышала так отчетливо, словно стояла у большого очага, среди кухонного жара, суеты и аппетитных запахов.

Кухонная челядь обсуждала приезд знатного гостя. Также звучало имя Арби. Увы, как быстро поняла разбойница, кухня бурно обсуждала вчерашние похождения хитрого певца и гадала, за сколько золотых этот ловкач продаст в Джангаше украденную редкую зверушку. До кухонного царства не докатилась весть о том, что Арби пойман…

Разбойница двинулась вверх по винтовой лестнице. Голоса с кухни удалялись, приближалось бормотание со второго этажа. Разговор доносился из-за дубовой двери, слышно было плохо, но суть Уанаи уловила: Спрут расспрашивал кого-то (как предположила ксуури, стражника) про разговоры, которые ведутся в округе о ящерах и их возможном появлении на болоте. В разговор время от времени вмешивался третий собеседник, говорящий мягко и так тихо, что Уанаи не могла понять ни слова. Но отвечали ему — даже Спрут! — с почтительностью, из чего ксуури сделала вывод, что это и есть знатный гость из столицы.

Ближе бы подойти, но нельзя даже покинуть лестницу: на неясный разговор из-за двери накладывается четкое сопение, перекрывающее слова. А значит, возле двери столбом стоит стражник. Обычай силуранской знати, знак уважения к почетному гостю.

Уанаи не могла понять: в чем же тут уважение? Разве гостю грозит опасность? Или за ним надо присматривать, чтоб не стащил чего?

Впрочем, Уанаи многого не понимала в этой безумной стране…

Наконец скрипнула дверь. Уанаи поспешно отступила на несколько шагов: на второй ярус ведут две лестницы, и тот, кто покинул комнату, мог спуститься по любой из них. Надо было уступить ему дорогу.

Но тут же ксуури застыла на месте. Потому что словно рядом, словно у самых ушей плеснулся горячий, быстрый шепот.

— Плохи наши дела, Ваглити. Гость сегодня рано ляжет спать. Вот чтоб меня пьяного свиньи в хлеву сожрали, если хозяин не позовет того певчего змея на допрос!

— Что же делать, десятник?

— Мне пришибить бродягу нельзя, меня Спрут в любой миг может кликнуть. А вот ты сейчас сменишься, так ступай к чулану, где та зараза сидит. Там должен был Репа сменить караульного, но я Репу с поручением услал. Вместо него на смену пойдешь ты, Ваглити.

— Из караула — в караул?

— А ты, дурак, хочешь, чтоб их караула — на пытку? Молчи и слушай. Когда останешься возле чулана один — отодвинешь засов, выпустишь бродягу. Скажешь, что хочешь его спасти. Пусть, мол, идет вниз, там его выпустят втихаря. Как мимо тебя пройдет — бей под лопатку. Ножом. Ну, ты умеешь.