Большая гонка. Драма на миллион. Легендарная история о том, как еврейский гонщик, американская наследница и французское авто посрамили гитлеровских асов - Нил Баскомб

Генеральная репетиция

В четверг 7 апреля два грузовика Delahaye с надписями ÉCURIE BLEUE и эмблемами-бульдогами на бортах двигались на юго-запад Франции. За ними на собственных спорт-купе следовали Рене и его товарищ по команде и бывший партнер по Ferrari Джанфранко Комотти. Ближе к вечеру из-за горизонта безмятежной жемчужиной показался провинциальный городок По.

Без радионовостей никому бы и в голову не взбрело, что менее чем в ста километрах к югу, за зубцами Пиренейского хребта, армия испанского узурпатора генерала Франко при поддержке итальянской и германской авиации ведет массированное наступление на опустошаемые адской артподготовкой позиции республиканцев с намерением расклинить их слабеющие силы надвое и вынудить сложить оружие. Многие полагали, что ужасы этой гражданской вой ны вкупе с интервенцией, такие как стирание с лица земли целых испанских городов, шокировавшее весь мир благодаря шедевру Пикассо «Герника», где маслом по огромному холсту во всю стену воссоздан ад пребывания под немецко-фашистской бомбежкой, были лишь прелюдией к распространению подобного хаоса всеобщего разрушения и ужаса вой ны эпохи индустриализации на всю Европу.

Расположенный на плато над рекой Гав-де-По и узнаваемый издали по доминирующей над окружающим ландшафтом высокой каменной башне – По издавна привлекал богатых туристов средневековым очарованием и живописными окрестностями. В XIX веке они стекались туда со всей Европы, включая Россию, и даже из американских далей (вдова Авраама Линкольна Мэри), и в результате городок прирос пышными особняками и роскошными отелями, а затем и бюветами, и казино, и театрами. Вдоль края плато над рекой протянулся длинный променад с метким названием Пиренейский бульвар, связанный фуникулером с оживленной привокзальной площадью внизу, у самой реки.[674] Известен По и как центр спорта, и как излюбленное место пионеров авиации. Братья Райт перебазировались в эту «королеву Пиренеев» из Китти-Хок через несколько лет после первого полета, да и многие из первых французских и американских пилотов учились летному ремеслу именно в этих местах.

В 1930 году По выиграл конкурс на право проведения Гран-при Франции. Провели его тогда на загородной трассе треугольной формы длиной 15,8 км. Впоследствии устроители Гран-при По из местного L’Automobile Club Basco-Béarnais (ACBB) решили радикально изменить его концепцию и для придания гонке остроты и драматизма стали проводить ее на короткой уличной трассе а-ля Монако протяженностью всего 2,77 км зато с чертовой дюжиной крутых поворотов и острых шпилек на крутых подъемах и спусках и всего лишь тремя коротенькими прямыми. В 1933 году при первом проведении Гран-при По на новой трассе улицы были припорошены снегом, и гонка имела колоссальный успех. После этого с каждым годом слава этой уличной трассы только росла, пока не достигла своей кульминации, вылившейся в выборе По в качестве места проведения первого Гран-при гоночного сезона 1938 года.[675]

По прибытии в По Рене застал там на улицах оживленные приготовления. Персонал ACBB занимался оборудованием КПП для регулирования притока зрителей, коих ожидались десятки тысяч, и возведением отбойников и защитных ограждений вдоль трассы, дабы по возможности обеспечить их физическую безопасность. Вдоль участка, примыкающего к стартовому полю, рабочие завершали возведение шести крытых трибун, проверяли работу громкоговорителей и табло для оповещения публики о текущих позициях и результатах лидеров и, конечно же, развертывали временные буфеты с выпивкой и закуской. А с образовавшимися из-за перекрытия движения на фоне наплыва гостей пробками тем временем деловито разбиралась полиция.

На следующий день начинались тренировочные заезды, а потому последние штрихи вносились и в оборудование боксов и заправочных станций, расположенных аккурат напротив трибун по ту сторону стартовой прямой. Пока хронометристы обустраивали себе посты по курсу трассы, полчища журналистов, включая десятки немецких, уже сновали туда-сюда, выискивая, у кого бы взять интервью, – и брали у кого ни попадя![676]

Рене и Комотти помогли Жану Франсуа и его механикам сгрузить 145-е с трейлеров. Écurie Bleue была командой более чем скромной и малочисленной и напоминала скорее какую-нибудь ремесленную артель на фоне прибывших в тот же день соперников из Mercedes. Немцы вступили в По колонной из пяти больших грузовиков, во главе которой на лимузине, будто генерал оккупационной армии, ехал Нойбауэр. Один из пяти грузовиков представлял собой автомастерскую на колесах, оснащенную всем, что только можно себе представить, – от электросварочного оборудования до токарных станков и даже стендов для тестирования амортизаторов. Другой грузовик был оснащен мощнейшим двигателем с наддувом на случай, если вдруг понадобится мигом слетать в Германию за запчастями накануне старта.

Команда Mercedes привезла трех гонщиков на две машины, по запасному двигателю на каждую из двух и плюс к тому такую гору оборудования и комплектующих, что могла на месте собрать и третью машину. Помимо множества инженеров и механиков в состав команды входили и врач, и психолог, и специалисты по шинам и топливу от Continental и Shell соответственно, и даже ряд завербованных «независимых» иностранных журналистов для освещения событий в заказанном им прогерманском ключе.[677]

Именно в интервью одному из этих ангажированных журналистов Руди как раз и заявил по прибытии в По, что предстоящая гонка – не более чем «генеральная репетиция» перед началом настоящего сезона Гран-при.[678] Однако как целенаправленная подготовка команды Mercedes в Монце именно к этой гонке, так и организационно-техническая поддержка ее выезда в По явственно свидетельствуют о том, что Руди либо недопонимал истинной значимости этого соревнования, либо лукаво ее принижал.

Ясным солнечным утром 8 апреля Рене вышел из помпезного Hôtel de France на Королевской площади. Прокатиться на фуникулере от променада вниз к вокзалу было делом быстрым и приятным. А оттуда рукой подать до боксов, где ждала заправленная и готовая к старту Delahaye 145. После выигрыша «Миллиона» его любимицу выкрасили в синий цвет с красно-белыми полосами, расходящимися от носа вдоль обоих бортов, – так что при взгляде на машину сверху четко читалась буква “V”, символизировавшая их викторию. На обеих дверях машины Рене были начертаны цифры «2» – его стартовый номер. У Комотти на дверях значились номера «4», а в остальном его Delahaye 145 была идентична[679] машине лидера команды.[680]

Но обе их Delahaye притягивали к себе куда меньше внимания, чем впервые явленные взорам публики «Мерседесы» новой модели W154. Немецким водителям – Караччоле и Лангу – приходилось всякий раз чуть ли не с боем продираться к своим машинам через толпы журналистов и фотографов.[681]

Число