Пленная Воля - Сергей Рафалович

Марфа и Мария

Тихий гость пред очагом.Тихо в доме; а кругомЖдут толпой чужие.Хлынут в дверь. Но до порыС гостем только две сестры:Марфа и Мария.

«Гость желанный, с нами ль ты?Видим прежние чертыС лаской вечно новой…»Но, незримая земле,Кровь сочится на челе,Где венец терновый.

И, читая скорбь и страхВ двух трепещущих сердцах,Как во всех на свете,Сказку сестрам шепчет Он,Чтобы жизнь они сквозь сонВидели, как дети.

Марфа то спешит к плите,То в привычной суетеСтол большой готовит;А Мария к гостю льнетИ, забыв про темный гнетБудней, сказку ловит.

Сказку вечную о том,Как нежданно в каждый домПостучит Мессия…И не так ли каждый часДушу вы двоите в нас,Марфа и Мария?

Солнце жизни

Мой день прошел, хоть солнце не зашло:Но я один стою на прежнем месте,А ты ушла. И если мы не вместе,И в полдень мне не может быть светло.Мой день прошел, хоть солнце не зашло,И веет зябкая вечерняя прохладаМне на душу. Но если мы не рядом,В полдневный зной не может быть тепло.И понял я, что солнце жизни в нас,Где двое сходятся, как два враждебных тока;И каждый луч, блеснувший нам с востока,Лишь искра страсти, вспыхнувшей на час.

Колыбельная песня

Шумный день уйдет с полей,Даст нам отдых краткий.За ночь на душе твоейСон разгладит складки.

С сердца будни он стряхнет,Память зачарует,Сказку на ухо шепнет,В очи поцелует,

Чтоб не видели глаза,Не слыхали уши,Как роняется слезаТам, где плачут души;

Чтоб, свершая подвиг свой,Сохранил ты силыДонести любви живойПламень до могилы.

Толпе

Пусть наши цели разошлися,Мой мир действителен, как ваш:Один напиток ДионисаИз разных только пьем мы чащ;

Но то же в каждой вдохновенье,И безрассуден дерзкий спор:Герою — власть, жрецу — прозренье,И хору — вещий приговор.

Не все в священном действе схожи,Но каждый с общим роком слит:Погиб Эдип на брачном ложе,Погиб безбрачный Ипполит.

Стоим мы все пред той же тайной,Но жизнь по-своему творим:Эдип — разгадкой неслучайной,И Александр — мечом своим.

Повсюду двойственность ответа,Как жизни двойственный закон:Стрелой смертельной ФилоктетаСражен священный Илион;

Но песня вновь воздвигла Трою,И подвиг тот же совершилГомер, бессмертье дав герою,И, Гектора сразив, — Ахилл.

Пьеро

Бел я весь от лба до пятокИ лицом луны круглей;Не люблю я шумных святок:Пост и слезы мне милей.

Мой соперник — мастер смеха,Не снимает он личин,И повсюду, где потеха,Всех потешней Арлекин.

Может быть, он шуткой пошлой,Тем, что в грубости смешон,— Непристойный, наглый, дошлыйУвлекает дев и жен.

Кто поймет, что бабе мило?Кто познает, не смутясь,Чем сильна над слабой сила?Чем властна над чистой грязь?

Но вглядитесь, но поймите:Нарядился он, как шут,И бубенчики на нитиНанизал и там и тут,

Нарумянил нос картонный,И, как истый Арлекин,Красный, желтый и зеленыйСшил из тряпок казакин;

Два горба скроил из ваты,Взял пеньку для парика,И горбатый и носатыйОн играет простака.

А за маской — злой и злобен —Притаился он и ждет;Вору дерзкому подобен,Что наметил — то возьмет.

Что таит — под маской скрыто:Зверь душой — лишь видом шут…А мое лицо открыто,А мои глаза не лгут;

Всем видна моя кручина,Весь я бел, как ствол берез…Но смеется Коломбина:«Бел от мела, глуп — от слез».

Страсть

Все покорно вечной цели,Жизнь творится каждый миг;В тесноте земных ущелийЛюбит страсть, кто страсть постиг.

Тесен путь земных служений:Стены жмут, и мгла слепит.Страсть на крыльях вдохновенийНас в простор небес умчит.

Хочет хлеба, ищет власти,Жаждет славы человек.Счастлив, кто единой страстиПосвятил себя навек,

Все заботы, все надежды,Цепь забав и цепь тревог,Как ненужные одежды,Сбросил с плеч своих и сжег;

И в блаженстве сладострастьяБога вечного воздвиг,Умирая с воплем счастья,Воскресая каждый миг.

Красота

В темной роще — пруд глубокий,Сверху, снизу — небеса.На пылающие щекиС веток капает роса.

Скрыт зеленою листвою,Я сажусь на мшистый пень;И тропинкою лесноюТы приходишь каждый день.

Платье легкое срывая,Не дрожит твоя рука.И стоишь ты вся нагая,Недоступна и близка.

Плавно раздвигая водыТам, где света полоса,Ты, как светлый луч свободы,Уплываешь в небеса.

И гляжу я упоенный,Чар земных расторгнув плен,Увлеченный, покоренный,Но восторженно-блажен…

Каждый вечер в дом знакомыйВ переулке, за рекой,Полон тягостной истомыЯ крадусь, как вор ночной.

Тесно, грязно, шумно, смрадно,Пьяный хохот, топот, крик…Обнажая тело, жадноК телу женскому приник.

Грузен стан, отвисли груди,Кожа дряблая желта…Верьте чуду, люди, люди!..Чудо скрыла темнота;

Но во мгле лучом мгновеннымМне блеснула, слив черты,Над уродством несомненнымНесомненность красоты.

Христу

С тех пор, как люди в первый разТебя по имени назвали,Стал житием святым рассказ,Воспоминанья — верой стали

И то, что мудрые моглиДарить насмешкой иль презреньем,Событьем стало для землиИ благодатным откровеньем.

Ты был иль не был — все равно:Мечта и Бог одно и то же;И в сказке может быть дано,Что лжи и правды нам дороже.

Я верю истине Твоей,Хоть, может быть, в Тебя не верю,И без Тебя среди людейСправляю Тайную Вечерю.

Мне плоть Христова не нужна:Тебя с другими не терзаю,И чтоб поверить, как Фома,Перстов я в раны не влагаю.

Кто б ни был Ты — Тебя я чту,Хотя б в сердцах былого векаНе Ты взрастил свою мечту,Но создан мыслью человека.

Проститутка

Был я молод и беспеченИ надеждами богат,Добродушно-бессердечен,Как и ты, мой юный брат.

Был неведеньем свободен,Беззаботностью силен,Безрасчетно-благороденБыл привет мой и поклон.

И пока я в город тесныйНе проник, могуч, как ты,На земле простор небесныйОкрылял мои мечты.

Но кругом смыкались стены,Воздвигалися как щит,Точно страшный лик измены,Где толпа толпе грозит.

И подхвачен вихрем шумным,Волей чуждою влеком,Я от страха стал разумнымИ в разумности — рабом.

И, поняв в безволье плена,Что друг другу все нужны,Что послужат для обменаСилы, мысли, речи, сны, —

Мощью тайных унижений,Униженьем гордых сил,Для безропотных служенийЯ себя преобразил.

И — одним угоден шуткой,И слезами мил другим,Ныне стал я проституткойИ за то толпой храним.

Каждый день за хлеб и водуИль за терпкое виноЯ кую, забыв свободу,Рабства новое звено;

И запретов не нарушу,Но, ценя свой теплый кров,Каждый день живую душуЗа него отдать готов;

И за благо общежитья,И за ласку чуждых глазПревращу я все событьяВ занимательный рассказ;

И на то, чем сердце жило,— Преступив шутя межу —Я румяна и белилаПошлых сказок наложу;

И, осилив трепет жуткий,Заявлю перед Судом,Что все люди — проституткиИ весь мир — публичный дом.

Камень