Уроки нежности - Дана Делон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, нас всегда было пятеро… Луна была моей тенью.
Глава 6
Селин
В СПИСОК МОИХ ПРЕДМЕТОВ в этом году входят мировая литература, экономика, политология, латынь, история и искусствоведение. Список кажется странным, потому что у меня нет прямого ответа на вопрос, на кого я учусь. Специализацию я выберу лишь на третьем году обучения, к тому же окончу по выбранному профилю еще и магистратуру в будущем. Сейчас же, как было написано в электронном письме с расписанием, мне важно понять свои сильные стороны, а также обогатить общую культуру, ведь это то, что в будущем поможет проявить свои лучшие качества. Тон письма очень официальный и с нотками избранности. В академии любят подчеркивать, что их студенты особенные и выпускники ценятся на вес золота. Интересно, кто-нибудь в этом учебном заведении слышал про комплекс самозванца или я буду единственной?
Латынь – моя первая лекция. Я смотрю в зеркало и расправляю на юбке невидимые складки. Нервничаю. Надеюсь, я не выгляжу нелепо в академической форме. Галстук в серо-зеленую полоску небрежно свисает с шеи. Поверх рубашки я накидываю темно-синий кардиган и, коротко кивнув своему отражению, выдыхаю. У меня есть все основания находиться здесь.
Моей соседки не было в комнате всю ночь. Стоит ли мне переживать? Бросаю беглый взгляд на беспорядок в нашей комнате. Надо было обменяться с ней номерами телефонов. Я не видела ее и за ужином, что меня огорчило. Пришлось есть в полной тишине рядом с каким-то парнем, который делал вид, что меня не существует. Уильяма за ужином тоже не было. И, думая об этом, я начинаю нервничать еще сильнее… Не найду ли я свою соседку мертвой по пути в лекционный зал? По спине пробегает дрожь. Выбрось эти мысли из головы, говорю я себе. Люси покончила жизнь самоубийством. В ее телефоне нашли предсмертную записку, в которой она извинялась перед родителями и дедушкой, но говорила, что жить больше нет никаких сил. Конечно, когда начинаешь гуглить имя этой девочки, в это сложно поверить. Она была желанной гостьей на всех красных дорожках мира. Блистала на Каннском фестивале, Met Gala и прочих мероприятиях. Ее соцсети транслировали идеальную жизнь мечты. «Но, возможно, все было не так радужно… или же, возможно, ее с той башни сбросил Уильям?» – шепчет внутренний голос. Иначе зачем он запугивал журналиста? Не просто запугивал, а угрожал смертью? Качаю головой и смотрю в свое отражение в зеркале:
– Какая тебе разница? Все! Прочь ненужные мысли – сосредотачивайся на учебе.
Хватаю сумку, учебники и выбегаю из спальни. Луна, наверное, осталась на ночь у своего парня, ведь это свойственно девушкам в студенческие годы. Выхожу из общежития и уже знакомой тропинкой, выложенной из камня, спокойно шагаю к главному зданию, где проходят все лекции. По дороге останавливаюсь перед высокой башней. Здесь когда-то была колокольня, но со временем в ней не стало надобности. Дверь забита большими деревянными досками, и табличка гласит, что вход строго запрещен. Поднимаю голову к колоколу. Башня действительно высокая, метров семь-восемь. Неужели она упала прямо оттуда?.. Делаю несколько медленных шагов назад. Кажется, между камнями, в щелях, все еще виднеются засохшие коричневые пятна крови. Это все плод моей фантазии. Ведь подобное невозможно! За столько месяцев дождь бы уже смыл что угодно. Мне становится не по себе. Я впервые стою на месте, где был убит человек… Она покончила жизнь самоубийством, раздраженно перечит та часть меня, которая абсолютно не понимает, почему я стою тут уже три минуты и никак не сдвинусь с места.
– Да, я тоже часто останавливаюсь тут…
Незнакомый голос застает врасплох, и, подпрыгнув на месте, я прижимаю руки к груди. Ощущение, что сердце сейчас выпрыгнет или вовсе остановится.
– Прости, не хотел напугать, – неловко заканчивает он.
Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с мужчиной лет тридцати пяти. У него приятное благородное лицо. Он взъерошивает темные волосы и поправляет очки в черной оправе, за которыми скрываются умные, проницательные зеленые глаза. Его губы растягиваются в едва уловимой улыбке.
– А мы с вами незнакомы, – с интересом констатирует он.
Я облизываю пересохшие губы:
– Первокурсница Селин Ламботт.
Мужчина задумчиво хмурится.
– Ламботт, – повторяет он, а затем в его глазах мелькает озарение. – Точно, вы в моей группе! У вас же сейчас латынь?
– Да.
– Профессор Рош, – наконец представляется он и протягивает крепкую мужскую ладонь.
Мои брови высоко поднимаются. Я не ожидала увидеть столь молодого профессора. Неловко жму ему руку.
– Предлагаю пойти в лекционный зал, чтобы не опоздать, – говорит он мягко.
Я киваю, и мы идем. Легкий ветерок раздувает волосы. Я оглядываю дворик со все еще ярко-зеленой травой, но присутствие осени чувствуется – воздух свеж и прохладен. «Надеть кардиган было правильным решением», – думаю я и натягиваю рукава на кисти рук.
– Вы были знакомы с Люси? – осторожно спрашивает профессор, и в его глазах проскальзывает сочувствие.
– Нет, – спешно отвечаю я. – Я только вчера узнала о… – Тут я запинаюсь.
Мы идем бок о бок по тропинке, и профессор Рош поджимает губы:
– Страшная трагедия… Такая молодая, такая яркая, умная. – Его голос начинает ржаветь. – Простите, Селин. Она была моей студенткой. Я все еще не могу прийти в себя.
– Соболезную, – тихо говорю я.
Рош с признательностью кивает и слегка одергивает ворот коричневой рубашки:
– Я не могу поверить, что это случилось. И не могу понять, что на нее нашло. – Он растерянно оглядывает меня.
Я молчу, не зная, что сказать.
– Это такой удар для всех нас.
И я понимаю, что в академии, где количество студентов не превышает двести человек в год, случившаяся трагедия стала настоящим ужасом.
– Вот и пришли, – откашливается Рош.
Мы перед главным зданием. Это огромное сооружение, очень похожее на средневековый готический замок с башнями, узкими окнами, арками и витражами. Каменное строение украшено тонкой резьбой. Оно великолепно, и в нем неуловимо ощущается история этого места.
– Селин, желаю вам успехов в учебе. – На лице преподавателя появляется мягкая улыбка, а глаза светятся меланхоличной добротой. – Надеюсь, мой предмет придется вам по вкусу.
Я видела в интернете снимки аудитории, в которой проходят лекции по латыни. Но фотографии, как всегда, не в состоянии передать красоту и масштаб. Помещение поистине впитало в себя дух старой Европы. Высокие сводчатые потолки украшены гипсовыми фресками, изображающими великих философов и ученых прошлого. Светло-серые стены увешаны портретами людей, которые, должно быть, имеют какое-то отношение к этому учебному заведению. К своему стыду, я не знаю ни одного из них. Вдоль стен амфитеатром расположены деревянные скамьи, каждый ряд выше предыдущего. Аудитория полупустая. До начала лекции осталось всего минут десять, и лишь несколько студентов сидит вдоль длинных деревянных парт, над которыми свисают лампы, горящие мягким светом. Я присаживаюсь на край пустой скамьи в первом ряду. Аккуратно достаю тетрадь и пенал. Нервно перебираю листы, ожидая начала лекции. Краем глаза вижу, как студенты группами проходят в аудиторию, но не поднимаю головы. Ко мне никто не подсаживается. Моя длинная парта в первом ряду принадлежит лишь мне.
Посмотрев на часы, Рош коротко кивает, подходит к двери и запирает ее на ключ. От этого действия все замолкают и с любопытством смотрят на профессора.
– Опоздавшим вход закрыт, – разводя руки в стороны, произносит
