Ожог от зеркала - Александр Доставалов

Городские, одно слово.

От столичных манер приходилось отвыкать.

Как ни странно, никаких последствий антисанитария не имела, пища прибавила бодрости и сил. Мрачный мужичок у коновязи помахал им вслед ладошкой, и на поверку всё оказалось и удобоваримо, и по деньгам.

Два дня прошли без происшествий.

Ночевали у костра в лесу, выбирая закрытые низины, а завтракали и ужинали в подобных трактирах, не растрачивая время на приготовление пищи. Дорога оказалась не так страшна, как рисовалось из Твери. Маленький отряд уже миновал старицкие леса, приближаясь к третьему по величине городу княжества, самой Старице.

Если кто и собирался их преследовать, то, по общему мнению, им удалось затеряться среди сотен и тысяч тверских деревушек.

На третий день оказалось, что всё не так уж здорово.

Именно в тихом деревенском трактире и случилась беда. Неприметный пьянчуга из тех, что к вечеру набираются в стельку, пошатываясь, подошёл к школярам, пытаясь о чём-то заговорить, но язык у бедняги слишком заплетался. Варя брезгливо отодвинулась от грязных рук, но тут с пьяницы как будто шелуха слетела.

Он сделал всего одно движение. Трезвое, точное, как удар хищных лап богомола. Жесткий хват левой рукой – из рукава правой в то же мгновение вылетел нож, раскрываясь будто сам собой, встал на упор и легко качнулся. Бродяга улыбался, причём было очевидно – ножом он владеет мастерски. Никаких эффектных перекидов и вывертов для этого не потребовалось, это просто чувствовалось в каждом движении желтых от никотина пальцев.

Лезвие прочно уперлось в горло Варвары.

– Деньги на стол. И ручками не дергать. – На нежной коже проступила красная полоса. Вниз покатилась первая капля крови, Тарас и Никита замерли, боясь пошевелиться. Ярослав медленно, пальцами потянул из кармана кошелек, стараясь, чтобы движение не выглядело угрозой, зацепил шнурок завязки, и на стол посыпались серебристые ноготки. Бродяга осклабился, обнажив чёрные щербатые зубы:

– Всех касается, уроды. Муха, подведи коней к двери.

Худощавый парнишка юзом мелькнул в дверях и исчез в направлении конюшни. В раскрытом окошке показалось невозмутимое лицо Лучника. Его рука плавно потянула из-за спины арбалет, что висел на специальном двойном креплении на манер самурайского меча, – а взгляд встретился с широко раскрытыми глазами Тараса. Школяр даже не моргнул, опасаясь реакции бродяги, а лишь чуть-чуть качнул веками, разрешая, но тот всё равно что-то почуял и резко обернулся в сторону окна – и в его горле вздрогнуло оперение. Никита ударом ноги выбил нож, а Варвара, схватившись за шею, зажала руками глубокую царапину. Тарас, стоявший дальше всех, ладонями вперед гасил чужую удачу; сработало оно или нет, могли разобраться только эксперты, но выстрел Лучника оказался выше всяких похвал. Ярослав выскочил на улицу, пытаясь догнать мальчишку, и вскоре приволок его в харчевню. При этом нос школяра оказался расквашен, и у новой куртки опять пострадал рукав. Ярик тяжело дышал, жёстко сжимая чужой ворот, а обвисший пацан напоминал дряблую куклу. Но Никите показалось, что, если б не стоявший сзади Лучник, пацан давно бы выскочил из полушубка и утёк. Варвара, разминая шею, укоризненно бросила Тарасу:

– А если б не попал?

– Восстановили б кровушку. По свежему разрезу.

Варвара только вздохнула. Тарас был прав: если быстро, то горло лечилось. Хотя смотря какой разрез...

– И потом, он ведь мог и перед уходом тебя полоснуть.

Об этом она не подумала.

– Зачем?

– Чтобы нам было чем заняться. Наверняка ведь понял, что мы из Колледжа.

Допрос мальчишки мало что дал. Бить пацана не пришлось, хотя Тарас был готов изуродовать крысёныша. Достаточно оказалось обещания позвать рыцарей.

Однорукий воришка бросился школярам в ноги и выложил всю подноготную. Врать он ничего не врал, вот только рассказывать ему было почти нечего.

Муха и его более опытный «наставник» Клещ вышли на «свободную охоту» пару дней назад. Школяров они специально не искали, просто увидели подходящую цель. Бродяга, чьё тело уже остывало, решил, что барчуки «сами денежку насыплют». А резать горло Варваре никто не собирался. Наверное. Только в крайнем случае. Или перед уходом, может быть. Вчера вот так же мужичка из города тормознули и отпустили живым, совсем живёхоньким, весело домой поскакал. Без лошади. Муха вытащил из-за пазухи серебряный ноготь, свою долю во вчерашнем ограблении, и положил на стол. Хозяин трактира, половой и пожилой крестьянин, сидевший с круглыми глазами над миской похлёбки, молча слушали этот рассказ. Сами они считаются из банды Хвоща, но Хвоща в районе нет, хотя, говорили, он скоро должен объявиться. И рыцарей звать, пожалуйста, не надо, потому как руку уже отрубили, теперь голову, а он ведь только коней держал. За уздечки.

– Никита, забери одного коня. Второго оставим здесь, за хлопоты. – Старая кобыла, на которой ездил Муха, Тарасу не понравилась. Школяр повернулся к хозяину трактира. – Бродягу закопать, рыцарей вызывать... – Он помедлил, внимательно глядя на Муху, но не собираясь, конечно, наводить на собственный след. – Ладно, рыцарей вызывать не нужно. У нас к ним жалоб нет. Мальчишку поучите, как у вас тут положено. Выпороть или ещё как – сами решайте. Но не калечить.

Муха облегчённо вздохнул, боясь поверить в свою удачу.

Тарас ловко щёлкнул по лежавшей на столе серебряной монетке, и она исчезла в его ладони.

– За нас заплатит Клещ. – Он кивнул на мертвеца. – У него должно быть несколько таких ногтей. – Хозяин трактира кивнул, соглашаясь с решением Тараса. Впрочем, властный голос школяра не оставлял ему вариантов. – И заверни-ка нам два окорока вот из той связки.

Маленькая чёрная гадюка ползла по тропинке. Змея двигалась удивительно быстро и целенаправленно. Вот уже много часов она выдерживала одно направление – по следу девушки и четверых парней. Змея великолепно различала запахи и каким-то образом чувствовала даже цвет вьючных лошадей, которых стало две, но это её не занимало. Мыслей в маленькой головке было не больше, чем в стальном механизме. Змея почти летела, едва касаясь земли, и расстояние между ней и людьми быстро сокращалось.

Старый опытный ёж, большой охотник до гадюк, вылез на поросшую мохом кочку и только фыркнул, когда мимо с огромной скоростью проползла эта змейка. Гадюка настолько игнорировала опасность, что её чешуйки едва не скользнули по самым лапкам ежа. Старый ёж сначала хотел ударить, но уже через мгновение что-то его смутило, и он дал змее ускользнуть. Сконфуженный собственной нерешительностью, ёжик фыркнул на отражение в осенней луже, попятился и исчез в зарослях травы. Впрочем, где-то в глубине своей колючей души ёжик чувствовал, что поступил правильно.