Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- Острон... -- только успела прошептать она; впрочем, что там она хотела сказать, Сафир уже не помнила. Дерево мягко обронило пожелтевший листок точно на его макушку.

-- А ты ей скажи, -- его глаза потемнели и были так близко, что она могла рассмотреть каждую иголочку беснующейся зелени, -- что я целовал тебя много раз.

Сумерки накрыли собой взволнованный город; во дворике стояла тишина. Спустя полчаса туда вышел Сунгай, чтобы выпустить Хамсин; сова улетела, не издав ни звука, а джейфар весело ухмыльнулся и безмолвно ушел прочь.

***

Наутро в порту было столпотворение. Казалось, весь город пришел на площадь, чтобы проводить воинов в путь; хотя в путь отправлялись лишь первые отряды, и Ангуру еще предстояло провожать солдат неделю, не меньше.

Острон и Сунгай, как Одаренные, занимали совершенно особое место в войске. Формально под командованием каждого из них, -- об этом Острон узнал лишь сегодня утром и страшно удивился, -- находился целый тумен. На самом деле, как пояснил ему джейфар, управлять они ничем не будут, они -- что-то вроде символа, знамени. Это Острона немного успокоило: стоило ему представить, что придется отдавать какие-то приказы десяти тысячам человек, как у него начинала кружиться голова.

Помимо них, на белокрылом самбуке с алым флагом (Острон не удивился, когда обнаружил, что это корабль нахуды Дагмана) в путь отправлялись еще без малого пятьдесят солдат. Восемь других кораблей должны были выйти из порта вместе с ними. Когда Острон пришел на пристань, Сунгай уже сидел на одном из ящиков, сложив руки на груди, и смотрел на реку; нахуда Дагман о чем-то разговаривал с высоким человеком в цветастом халате, в котором он сразу узнал Абу Кабила.

Его провожали, конечно. Сафир, с лица которой в то утро почти не сходила улыбка, шла вместе с ним, держа его под руку; дядя Мансур вышагивал с важностью старейшины и каменным лицом, но Острон знал, что в глубине души дядя гордится им. На плечах старика лежал расшитый бишт, и хадир его был новеньким: конечно, как только Халик (в числе последних) переправится на южный берег Харрод, дядя Мансур возглавит охрану Ангура.

Солнце заливало золотом портовую площадь, освещая тысячи людских голов. Ясно блестели шлемы солдат, на ветру полоскали разноцветные знамена. Острон подошел к Сунгаю и остановился. Джейфар рассеянно кивнул ему.

-- Мы с тобой впервые расстаемся надолго, племянник, -- глухо сказал дядя, отводя взгляд. -- Если будет на то воля богов, увидимся снова только весной. Я был тебе вместо отца эти двадцать с лишним лет... быть может, чему-то я не научил тебя, но я надеюсь...

-- Дядя, -- растроганно улыбнулся Острон. -- Ты как будто навсегда со мной прощаешься.

Дядя Мансур нахмурился и все-таки взглянул в лицо племяннику.

-- Кто знает, -- строго произнес он. -- ...Я надеюсь, ты не опозоришь наш род, Острон. Помни о том, кто был нашим предком.

-- Я тебе обещаю, -- посерьезнел парень, -- я буду сражаться не хуже, чем Эль Масуди.

Сафир сдавленно хихикнула сбоку.

-- Присматривай за Сафир, -- добавил дядя, зыркнув на нее; девушка стихла. -- Я также надеюсь еще погулять на вашей свадьбе.

Острон подавился; дядя Мансур, ухмыльнувшись в бороду, хлопнул его по плечу и пошел прочь.

Какое-то время Острон и Сафир молчали, все еще держась за руки. Людской гомон наполнял собой площадь, и бойцы, которые должны были отправиться на одном корабле с Остроном, подходили к сходням, возле которых продолжали разговаривать нахуда Дагман и Абу. Он заприметил кудрявую шевелюру Ниаматуллы; за спиной будущий аскар, конечно, волок барбет, аккуратно завернутый в ткань и привязанный к вещевому мешку. С другой стороны посреди людей показался Ханса, о чем-то споривший с Лейлой. Девушка бросила на Острона темный взгляд и отвернулась; он смутился и опустил голову. Сафир смотрела на него снизу вверх.

-- Мой дау отправляется через четыре дня, -- негромко сказала она. -- И даже не надейся, что я на него не сяду. Сам темный бог не остановит меня.

-- Хорошо, -- мягко ответил Острон и пожал ее руку. -- Только будь благоразумной и береги себя.

Тут он заметил голову Халика, предсказуемо возвышавшегося над всеми остальными; перед слугой Мубаррада с почтением расступались люди, и он быстро оказался рядом с Остроном.

-- Все готовы? -- спросил он, оглядывая собравшихся.

-- Мои сорок восемь пассажиров на месте, -- ответил ему нахуда Дагман. Халик кивнул.

-- Можно начинать. Острон, Сунгай, -- джейфар встал; Острон выпрямился. Сафир по-прежнему держала его за руку. -- В мое отсутствие за главных в лагере будете вы двое.

Они кивнули; Халик оглянулся и зычно крикнул:

-- Поднимите флаги! Первый отряд уходит!

Люди на площади закричали. Тысячи глаз смотрели на них; Острон почувствовал, как замирает в груди, под кольчугой, сердце. Сунгай первым вскинул правую руку, ухмыльнулся и легко взбежал по сходням.

-- Скоро увидимся, -- немного неуверенно прошептал Острон. Сафир обвила его руками за шею.

Крики были просто оглушительными. Она отпустила его неохотно, и когда она отвернулась и почти побежала прочь, накидка взвилась за ней флагом. Острон, отчаянно пытаясь сдержать глупую улыбку, поднял ладонь и пошел следом за Сунгаем.

-- Вы двое, -- негромко сказал нахуда Дагман, неведомо как очутившийся рядом с ними на палубе, хотя еще секунду назад вроде бы стоял у сходней, -- можете остаться на юте.

-- Где?.. -- пробормотал Острон. Капитан чуть рассерженно кивнул в сторону возвышения в кормовой части корабля. Сунгай первым поднялся туда, и Острон последовал за ним; с юта было видно пристань, как на ладони. Он нашел взглядом Сафир, которая стояла рядом с дядей Мансуром.

Люди тем временем поднимались и поднимались на корабль; Ниаматулла весело махнул рукой Острону, Ханса ухмыльнулся. Последним на палубу ступил Абу.

-- Поднять сходни! -- рявкнул нахуда Дагман, взбегая на ют. Моряки засуетились. Абу забрался на корму и встал рядом с нахудой.

-- Абу, ты с нами? -- немного удивился Острон. -- Ты ведь кузнец, не воин.

-- И что? -- фыркнул тот. -- Ты думаешь, хороший кузнец в войске не нужен? Еще как нужен.

Острон снова перевел взгляд на Сафир и вздохнул. Она подняла руку и махала платком. Корабль тронулся с места под звуки барабана; люди столпились на площади и восторженно кричали.

-- Абу, -- пришло ему в голову. -- А ты ведь и кольчуги умеешь делать, верно?

-- Я все умею, -- отозвался кузнец.

-- Но, наверное, такая кольчуга будет стоить больше меня самого, -- Острон приподнял уголок рта. -- Целый мешок золота.

-- Ты никак хочешь сделать заказ? -- рассмеялся Абу. -- Дарить я тебе больше ничего не собираюсь, герой, извини.