Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- Ты же не в бою.

-- Ну и что.

Он сосредоточился, но ничего не почувствовал. Собственно говоря, самыми сильными ощущениями были анисовый вкус арака во рту и подозрительная легкость в ногах.

-- Должно быть чисто, -- сказал он. -- Я первый, если что. Мне уже прилетало, я опытный.

Ханса с готовностью пропустил его. Острон открыл дверь и скользнул в темный зал. Глаза к темноте привыкли не сразу; Ханса успел зайти и закрыть дверь за собой, и тут они услышали голос:

-- Так-так, два отважных стража Эль Хайрана пытаются проскользнуть незамеченными мимо женщины.

Острон едва не подпрыгнул, но потом сообразил, что голос принадлежит Сунгаю.

-- Ты напугал прямо, -- выдохнул он. -- Сафир спит?

-- Откуда я знаю, -- фыркнул джейфар; теперь, когда их глаза понемногу начинали видеть, они разглядели его силуэт на подушках у столика. -- Они с Лейлой сегодня крупно повздорили, и Сафир весь вечер просидела в комнате.

-- А ты что здесь делаешь, Сунгай? -- спросил Острон. -- Уже поздно, почему ты не спишь?

-- Я жду Хамсин, -- ответил тот. -- Вижу, ты нашел общий язык с юным разбойником.

-- Я не разбойник, -- заявил Ханса. -- Еще раз меня так назовешь -- пожалеешь.

-- Ну-ну. Ладно, ступайте спать. Кстати, Острон, ты ведь ничего не поджег сегодня?

-- Нет, -- торопливо отозвался Острон уже на полпути к лестнице. -- Мне кажется, или ты чем-то встревожен, Сунгай?

Джейфар негромко рассмеялся.

-- Да, тренировки с Халиком тебе точно идут на пользу. Ты почуял мое беспокойство, верно?

-- Что-то случилось?

-- Ничего... или почти ничего. Сегодня вечером прилетела одна птица. Я велел им приносить мне вести о южной части Саида, -- серьезно сказал Сунгай. -- Эта сипуха принесла мне известие о том, что серединные посты пали, и все бойцы, несшие на них караул, были вынуждены отступить в Залман.

-- Боги, -- прошептал Острон, резко остановившись; Ханса врезался в него. -- А Муджалед? Ты не знаешь о нем? Муджалед жив?

-- Не знаю, Острон. Ничего больше не знаю.

Острон поднялся к себе в полной растерянности. Мысли бродили туда и обратно без всякого порядка. Мубаррад милостивый, и это когда стена Эль Хайрана почти уничтожена, когда безумцы безнаказанно шляются по Саиду, он, Одаренный, сидит себе в полной безопасности в Ангуре, пьянствует с друзьями!..

Когда он мог бы воевать вместе с Муджаледом, Замилем и тысячами других людей, которые теперь заперты в западной твердыне.

Он улегся на кровать, но был уверен, что не уснет, все думал: что же скажет Халик, когда вести дойдут до него? Быть может, хотя бы один отряд отправится на юг раньше намеченного срока? Быть может...

Как он задремал, он и сам не заметил.

...Утро было тихое.

Сунгай уже ушел; Хамсин спала на спинке его кровати. Ни намека ни на Сафир, ни на ее гнев не было; Острон поначалу вздохнул с облегчением. Значит, обошлось?..

Сафир была внизу. Она стояла посреди пуфиков, одетая в широкие штаны и рубашку, и заплетала себе косу; Острон остановился на лестнице и залюбовался ею, благо она его еще не увидела. Тонкие пальцы сноровисто перекидывали прядки темных волос туда и обратно, и время от времени девушка дергала локтем. Лук со спущенной тетивой лежал рядом на пуфике: Сафир собиралась уходить на тренировки, на которых уже она обучала новобранцев вместе с несколькими другими воинами.

Задумавшись, он сделал еще один шаг, который она услышала, обернулась и молча посмотрела на него. Острону показалось, что под ее глазами залегли тени, будто Сафир не спала добрую половину ночи. Мягкий солнечный свет, проникая в окно, падал на ее лицо и вызолотил его. У нее были слегка неправильные черты, но это не делало ее менее симпатичной, скорее наоборот.

-- Чего уставился? -- хмуро спросила девушка. Острон немного растерялся: знала она о том, что он вчера был в кабаке, или нет, но выглядела она рассерженной.

-- Н-ничего, -- брякнул он, -- просто ты очень красивая.

-- Да конечно, -- буркнула Сафир и завязала кончик косы лентой. -- Служанкам в трактире рассказывай байки.

Схватив лук, она буквально вылетела из комнаты; Острон недоуменно смотрел ей вслед.

***

Дурное настроение Сафир ровной полосой окрасило в серый цвет два последующих дня. С Остроном она почти не разговаривала; в тот вечер, к тому же, когда они с Сунгаем пили чай в зале, к ним присоединилась Лейла. Она уже вполне оправилась от раны, нанесенной маридом, хоть и была чуть бледновата, и Острон обнаружил, что в ее отношении к нему действительно что-то поменялось.

Что-то кардинально поменялось.

За весь вечер Лейла только два раза назвала его идиотом. Сунгай и Острон большую часть времени вовсе молчали: говорила в основном девушка. Острон то и дело краснел, вспоминая то, что случилось после нападения одержимых. Тут еще как раз вернулась с тренировок Сафир, обнаружила их сидящими втроем, как-то странно помрачнела и почти бегом поднялась по лестнице, не сказав ни слова. Сунгай только усмехнулся; Лейла не обратила внимания.

Острон поймал ее только на следующее утро, заглянул в ее глаза и спросил:

-- Сафир, я что-то сделал не так?

-- Ничего, -- бросила девушка, отворачиваясь.

-- Но я не могу смотреть, как ты злишься на меня...

-- Неужели! А я думала, как у тебя хватило наглости еще спрашивать меня, -- выкрикнула Сафир и почти выбежала на улицу. Тогда лишь Острону пришло в голову, не могла ли она откуда-нибудь узнать о... но ведь не могла же?.. Только трупы одержимых да, быть может, Хамсин были свидетелями, но Хамсин могла рассказать только Сунгаю, а Острону не верилось, что Сунгай проболтался бы Сафир. И вообще, это произошло без его, Острона, согласия. И...

Неделю спустя Острону стало не до того. Халик собрал всех стражей Эль Хайрана на портовой площади, -- теперь они там с трудом умещались, и еще больше того, насколько знал Острон, было людей в лагере за городом, -- и объявил:

-- Настало время отправляться в путь, бойцы Эль Хайрана. Как было решено, с завтрашнего дня корабли начнут перевозить людей на южный берег, где мы временно встанем лагерем вокруг ахада Дарваза. Ваши командиры распределят вас по отрядам. Как только последний страж окажется на южном берегу, мы выйдем в поход. На Тейшарк!

-- На Тейшарк! -- подхватили люди, в глазах которых полыхала решимость: час пробил, и неопределенность ожидания закончилась.

Острон с некоторым трудом пробился к Халику после этого и взволнованно спросил:

-- Халик, а мы...

-- Вы переправитесь первыми, -- сказал слуга Мубаррада. -- Ты и Сунгай.

-- А Сафир тоже?..

Только тогда карие глаза Халика внимательно посмотрели на Острона; здоровяк, казалось, задумался.