Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- Вообще-то Усман назначил ее командиром джунгана лучников, -- наконец сказал он. -- Но, я так понимаю, ты хочешь, чтобы она осталась в городе.

-- Я много думал об этом, -- пробормотал Острон, отвел взгляд: на самом деле он вообще много думал о Сафир за прошедшую неделю. -- Дядя говорит, что она имеет полное право сражаться: одержимые перебили всех ее родных. Но Сафир и дядя -- мои единственные родные... и мне очень не хочется, чтобы они подвергались такой опасности.

Халик вздохнул.

-- Господин Мансур и так остается в Ангуре, -- сказал он. -- Мы попросили его, если что, встать во главе защитников города. Он нехотя, но согласился. А что касается Сафир... я думаю, лучше тебе самому поговорить с ней. Если она останется -- полагаю, ее сотню возглавит кто-нибудь другой.

-- Хорошо, -- уныло ответил Острон, -- я... поговорю.

Легко сказать -- но как трудно сделать! Он собирался с духом до самого вечера. Он почти слышал ее гневные крики. К тому же, Сафир и так злится на него.

Но одна мысль о том, что она будет сражаться, пугала Острона. А если ее ранят? В таком огромном войске, -- Сунгай позавчера говорил, что только в лагере под Суманом уже почти двадцать тысяч человек, а есть еще один, чуть поменьше, с востока, и в самом городе расквартирован десятитысячный тумен, -- будет непросто постоянно держать ее на виду. К тому же, он, Острон, пойдет впереди с пехотой, а Сафир останется в тылу, -- но если... если... бесконечные, пугающие "если".

И в конце концов, это войско. Пусть до того Сафир сражалась вместе с ними, тогда это была необходимость -- для того, чтобы выжить. А теперь у нее есть возможность остаться в безопасном городе.

За ужином дядя Мансур и Сунгай без конца обсуждали грядущий поход, отчего Острону только делалось тошно. Хотя бы Лейла на этот раз отвлеклась на Хансу, который ее дразнил чем-то, -- Острон не вслушивался в их перебранку. Сафир закончила есть быстрее всех и ушла к себе.

Надо было бы идти в тот момент, когда все еще были внизу, но Острон слишком долго собирался с духом, и в итоге обнаружил, что в зале остались только дядя и Сунгай. Только если он не поговорит с ней сегодня вечером, времени завтра уже не будет: первый отряд, в котором состояли и Одаренные, отправлялся утром.

"Это последний шанс", подумал Острон и медленно поднялся с места. Постоял немножко, оглядываясь. "Сейчас или никогда".

Ноги были словно налиты свинцом. Он поднялся по лестнице и подошел к двери комнаты девушек. Поднял руку. Опустил.

"Я должен это сделать".

Тяжко вздохнув, Острон все-таки снова вскинул кулак и негромко постучал.

Дверь открылась не сразу; на пороге стояла Лейла, и ее тяжелая каштановая коса свисала с одного плеча.

-- А, Острон, -- почти пропела она. -- Тебе что-то нужно?

-- С-сафир здесь?

Лейла оглянулась.

-- Нет, -- радостно сообщила девушка. -- Зачем тебе Сафир?

-- Нужно поговорить, -- буркнул Острон. -- Я ведь завтра утром уже отправляюсь на южный берег.

-- Кстати, да, -- Лейла дернула себя за косу. -- А со мной попрощаться ты не хотел?

-- Завтра утром, -- он отвернулся и почти побежал назад, вниз по лестнице. Может быть, она на кухне?

На кухне сидел Ханса и доедал оставшуюся от ужина курицу. Сафир не было.

Тогда остается только внутренний двор.

Острон вышел на терракотовую плитку двора и огляделся. Поначалу ему показалось, что и здесь ее нет, но потом он углядел кончик рубашки за старым деревом.

Мгновенная робость охватила его, но он собрался с силами и подошел к дереву. Сафир сидела прямо на земле, уперевшись в ствол спиной, и теребила пальцами кончик своей косы.

-- Сафир, -- неуверенно окликнул Острон, остановившись чуть поодаль. Она не подняла головы.

-- Что тебе надо? Уходи.

-- Но я хотел поговорить с тобой...

-- Нам не о чем разговаривать.

Он вздохнул, опустил взгляд.

-- Я завтра утром ухожу, Сафир. Лучники отправятся одними из последних.

-- Ну и прекрасно. Или, может, ты расстраиваешься, что Лейла среди лучников?

-- Я... мне... причем тут Лейла?

-- А, я поняла, -- в голосе девушки скользнули легкие истерические нотки. -- Ты пришел, чтобы просить меня остаться в городе. Верно? Чтоб я больше не мешалась тебе.

-- С-сафир, я...

-- Так ведь?

Острон опустился на землю рядом с ней и все-таки успел заглянуть ей в лицо, хотя она резко отвернулась; щеки у нее были мокрые.

-- Ты плачешь? Из-за меня?

-- Уходи немедленно и оставь меня в покое! -- она уже явственно всхлипывала. -- Иди к своей Лейле, и не беспокойся, я вам больше не помешаю!

-- Но между мной и Лейлой ничего нет! -- в панике воскликнул он.

-- Да? А она сказала, что вы целовались!

Острон опешил. Этого он ожидал меньше всего. Плечи Сафир судорожно тряслись, на светлую ткань ее шаровар быстро капали прозрачные капельки слез.

-- Н-ну, -- обреченно признался он, -- она поцеловала меня, но я клянусь тебе, я не...

-- А что вы делали в том квартале вдвоем? Небось искали уединенное местечко?

Щеки у него зарделись.

-- Тот человек приставал к ней, -- тем не менее сказал он, хоть и не надеялся, что Сафир поверит и успокоится. -- Лейла буквально силой потащила меня с собой, она просто хотела, чтобы он отвязался от нее...

-- И ты пошел!

-- Но я ведь не собирался с ней... целоваться, -- возразил Острон. Сафир отодвинулась от него, поджала ноги. Ему было стыдно.

-- Ты можешь себе представить, что я чувствовала, когда она сказала, что...

-- Сафир, прости! Я... я должен был сразу все рассказать тебе, -- покаянно пробормотал он, -- сам. Я повел себя, как идиот... но я клянусь тебе, мне плевать на Лейлу, и... в общем... я действительно хотел, чтобы ты осталась в городе, Сафир.

-- Я так и знала!..

-- Потому что если с тобой что-то случится, я этого не перенесу, -- добавил Острон. -- Мне кажется, я сойду с ума. Поэтому... поэтому я думал, что мне будет легче отправиться в поход, зная, что ты в безопасности.

-- Я ни за что не останусь в городе, -- чуть успокоившись, ответила она. -- Во-первых, я, между прочим, командир целого джунгана! А во-вторых, даже не надейся, что я позволю этой разбойнице беспрепятственно увиваться вокруг тебя!..

-- Н-но она же будет с другими лучниками, Сафир, и...

-- Я как подумаю, -- добавила она, перебив его, -- что эта дрянь целовала тебя, а я!.. А я -- нет...

Под деревом воцарилось молчание. Сафир замерла, распахнув глаза; теплая рука легла на ее плечо. Она еще немножко отодвинулась, но Острон уже поймал ее, и его пальцы скользнули по ее мокрой щеке.

-- Острон... -- только успела прошептать она; впрочем, что там она хотела сказать, Сафир уже не помнила. Дерево мягко обронило пожелтевший листок точно на его макушку.