Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но…
– У больного нет права на мрачные мысли. – Такую фразу крыть было нечем.
Врачи-стажеры и врачи-практиканты встали кругом. На лицах у них читалось сочувствие с примесью недобрых замыслов. Я понимал, что у всех были определенные профессиональные ожидания по поводу этой операции. Им хотелось оросить шершавые ручонки алой кровью больного, чтобы наконец-то стать светилами медицины. Подумалось, что Дух все-таки не покривил душой. При условии, что этого типа я сам себе не нафантазировал.
– Не надо операции! Не надо операции! – Я и сам поразился тому, что осмеливаюсь так распоряжаться, стоя прямо у пасти вулкана. Похоже, я взывал так к Духу, хотел, чтобы он себя проявил (пускай будет «он», я его воспринимал почти как живого человека). И все-таки я робел от мысли о том, что такое диковинное существо неизвестного происхождения обосновалось у меня в теле. Прожил я сорок лет и даже не допускал такой симбиоз – тело в теле. Припомнилось, как Байдай предупреждала, что у меня в теле повырастают причудливые листочки и веточки.
Хуаюэ перевел глубокомысленный взгляд на одного из молодых коллег.
– Это совсем безрисковая операция. Шанс умереть у вас меньше одного процента. Вам нечего бояться, – заявил стажер.
– Вашу проблему мы можем решить только хирургическим путем. Медицина сейчас такая продвинутая, делают операции на сердце, мозг, глаза… Скальпель можно погрузить в любое святилище человеческого тела. Врачи орудуют ножом так же искусно, как сотрудницы прядильной фабрики – иглами и ножницами, – добавила одна из практиканток.
– Для больных операция почему-то всегда как гром посреди ясного неба. С точки зрения врачей же, это самый естественный исход. Пациент, уверяю вас: вы не отдаете себя на растерзание. Мы с вами все пошагово проговорим, расскажем, как у нас все организовано, – вставил еще один молодой врач.
– Больные боятся операций. Но для врачей операция – регламент. Мы все сделаем по правилам. Не волнуйтесь! Мы такие штуки проворачиваем каждый день по несколько раз, – озвучил, будто зачитывая по памяти текст учебника, практикант.
– Мы понимаем, что вы сейчас расчувствовались. Вам действительно пришлось нелегко, денег много потратили на лечение. Операция вам предписана, если вы хотите отделаться от боли, – с доброжелательно-решительной миной проинформировала меня еще одна стажерка.
– Я только минералки выпил! – выкрикнул я. Внутри меня теплилась надежда, что они вспомнят мое кратковременное пребывание врачом. Мы были почти коллегами.
Доктора не удержались от взрыва хохота. Они поочередно выступали вперед и неуклюже водили стетоскопами мне по черепу, животу и паху, словно желая хором объявить: «Эй, а ты не забыл, что вообще-то больной?» Я извивался, подобно букашке, пытающейся улизнуть из-под струи инсектицида. Я подумал, что, может быть, внутренний Дух меня как-то поддержит или, по меньшей мере, что-то наболтает мне в помощь. Но я не чувствовал в себе ни движений, ни голосов. Наверно, Дух боязливо спрятался в моих глубинах и теперь настороженно, опасливо подглядывал оттуда за разворачивающейся сценой.
Хуаюэ взял последнее слово:
– Вы обязаны верить в больницу и во врачей. Мы плохого не посоветуем. Операцию эту мы решили сделать еще в тот день, когда вы прибыли к нам. И все это время лишь ждали подходящего момента, чтобы ее выполнить. Никто в больнице сам себя не спасает. Надо слушаться врачей. Нельзя считать себя пупом вселенной и заставлять мир крутиться вокруг вас.
8. Боль врачей
И только тут благородно впалые щеки доктора Хуаюэ тронула смутная пелена печали. На лбу у врачевателя, познавшего многие превратности судьбы, проступил легчайший пот, словно каждое слово было произнесено им против воли, в неописуемом духе противоречия. Возникло ощущение, что он не больного увещевал, а самого себя уговаривал на преодоление опасного рубежа. Столь необычная операция явно была испытанием и для Хуаюэ. Перед моими глазами возникла сцена его слияния с Чжулинь, когда врач трепыхался с резвостью утопающего.
Все во мне задрожало. Хуаюэ обязан был понимать, что моя боль была столь затяжной и что даже такой грандиозный целитель – к своему пущему сожалению – не мог придумать ничего, чтобы одолеть ее. Знатный парадокс. Врачи же существуют для того, чтобы больных лишать боли. Но как только боль исчезает, существование врачей утрачивает всякую ценность. И что же вы прикажете делать в таких обстоятельствах доктору? Или здесь просто нет выбора? И эта операция была актом самосохранения для врача? Если никому не дано себя спасти, то не распространяется ли это и на врачей?
Я подумал, что боль врачей схожа с болью пациентов. Однако у эскулапов боль куда более ядреная. Ведь им надо перед больными отстаивать престиж и авторитет медицинской науки. А потому докторам приходится скрепя сердце сносить мучения, не позволяя даже крайним их проявлениям извергаться наружу. Взаимное лечение врачей и пациентов, вероятно, призвано умерить эту немыслимо глубинную боль. Но откуда берется боль у целителей? Ощутим ли был и для Хуаюэ дамоклов меч, нависший над макушкой больницы?
Страшные мысли. Врачи не могли даже самих себя избавить от мучений, что не мешало им рекламировать предстоящую операцию как сверхбезопасную и качественную. Этими речами они хотели скрыть собственную неполноценность. И если они ко всему прочему действительно бессмертны, то сколь же горестно их существование! С какой стати я должен ложиться им под нож?
Но ясно высказать все эти соображения я не мог. Я не осмеливался сказать, что у меня в теле скрывался Дух.
– У меня совсем не осталось денег! – наконец возопил я так, будто желая отогнать от себя врачей. Крайний ультиматум, последний козырь в моей колоде.
Врачи-стажеры и врачи-практиканты на мгновение замерли. Затем все окружили Хуаюэ и посовещались между собой. Старший врач даже достал калькулятор и принялся что-то подсчитывать.
– Мы все проверили. Медстраховка у вас еще действует, а на счету остались деньги. Расходы за лекарства, которые вы покупали на собственные средства, вам возместят по месту работы. В самом крайнем случае больница с радостью выдаст вам кредит. Вы же больной особой важности, так что и проценты мы с вас возьмем не такие уж высокие. Не беспокойтесь, мы не дадим вам загнуться. – Доктор проговорил это с торжественной любезностью, даже не заикаясь о заветном красном конвертике.
Хуаюэ, покачав головой, сообщил врачам-стажерам и врачам-практикантам:
– Пациент все еще страдает иллюзиями. – Молодые врачи переглянулись с понимающими улыбками. Камень со своей души они сбросили.
Я растерянно посмотрел на доктора Хуаюэ. И тут же, ощутив приступ резкой боли, потерял сознание.
