Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

Вслед за Парилли в Швейцарии появился и сам Вольф, который встретился с Алленом Даллесом. Вольф сообщил, что он считает капитуляцию германских вооруженных сил в Северной Италии неизбежной, и выразил готовность предпринять необходимые в этом направлении шаги. Из предварительных переговоров с Вольфом становилось ясно, что гитлеровские генералы добиваются заключения мира на южном фронте. Такая постановка вопроса придавала переговорам весьма важное значение. Получив сообщение Вольфа, США и Англия решили завязать официальные переговоры о капитуляции гитлеровских войск в Северной Италии. Командующему союзными войсками Александеру было дано указание командировать своих офицеров в Швейцарию для встречи с представителями командования гитлеровских войск.

Понимая, что результаты предполагаемых переговоров не смогут не оказать влияние на положение на других фронтах, англичане и американцы решили поставить Советское правительство в известность об установившихся в Швейцарии контактах с общим противником. 12 марта 1945 г. английский и американский послы в Москве вручили народному комиссару иностранных дел ноты, в которых кратко сообщали о предпринятом немцами зондаже и планируемых союзниками переговорах. В этой связи союзники запрашивали точку зрения Советского правительства по данному вопросу.

В тот же день Англии и США было сообщено, что Советское правительство «не возражает против переговоров с генералом Вольфом в Берне с тем, чтобы в этих переговорах приняли участие офицеры, представляющие Советское Военное Командование», и назначает своих представителей[718].

Однако советское пожелание не встретило положительного отклика в Лондоне и Вашингтоне. Против удовлетворения советского предложения высказались посол США в СССР Гарриман, глава американской военной миссии в Москве Дин и некоторые другие. Гарриман в своей телеграмме в государственный департамент 13 марта советовал отказать Советскому правительству в его просьбе, так как считал, что удовлетворение просьбы Советского правительства в Москве будет рассматриваться как признак слабости западных союзников. Он утверждал, что в случае, если в этих переговорах примут участие советские офицеры, возникнут якобы трудности, которые помешают успешному их завершению. Так как «немцы просто предлагали капитуляцию вооруженных сил на англо-американском фронте», то Гарриман считал участие советских представителей в этих переговорах нежелательным. К такому же заключению пришел и объединенный комитет начальников штабов, который «не желал, чтобы советские офицеры фигурировали в предварительных переговорах в Швейцарии»[719].

В соответствии с этими мнениями была составлена новая англо-американская нота Советскому правительству, в которой содержался отказ в советской просьбе со ссылкой на то, что предполагаемые переговоры в Швейцарии будут якобы носить сугубо предварительный характер. Сообщалось также, что окончательная выработка условий капитуляции будет осуществлена в штабе Александера и что к этим переговорам советские представители будут приглашены. «Однако, – говорилось в ноте, – ввиду того, что германское предложение касается капитуляции вооруженных сил на американо-британском фронте, фельдмаршал Александер как верховный командующий на этом театре будет один ответствен за ведение переговоров и принятие решений»[720].

Позиция, занятая союзниками, не могла не вызвать недоумения Советского правительства. Отказ американского и английского правительств в участии советских представителей в переговорах в Берне «явился для Советского правительства совершенно неожиданным и непонятным с точки зрения союзных отношений между нашими странами», – говорилось в советской ноте американскому правительству, датированной 16 марта. Ввиду этого Советское правительство высказалось против переговоров американских и британских представителей с представителями германского командующего в Берне и настаивало на том, чтобы уже начатые переговоры в Берне были прекращены. «Советское правительство, кроме того, – говорилось в упомянутой ноте, – настаивает на том, чтобы и впредь была исключена возможность ведения сепаратных переговоров одной или двух союзных держав с германскими представителями без участия третьей союзной державы»[721].

Англия и США, игнорируя мнение Советского правительства, продолжали встречаться с представителями гитлеровского командования в Италии. 19 марта состоялась встреча генерала Вольфа с генералами Эйри иЛемнитцером из штаба Александера. Во время этой встречи Вольф подробно изложил свою точку зрения по поводу предстоящей капитуляции. В результате переговоров было достигнуто согласие относительно условий капитуляции, которые должны были быть подписаны в штабе Александера в Казерте.

Вольф поставил союзников в известность о том, что гитлеровский фельдмаршал Кессельринг переводится из Италии и что поэтому ему теперь необходимо заручиться согласием нового командующего, генерала Витингофа, на капитуляцию. Вольф сообщил далее, что он сделает это при поддержке Кессельринга, но что для свидания с последним ему придется ехать в Германию. Непредвиденные обстоятельства привели к тому, что новая встреча с Вольфом не дала пока формальных результатов. Вольф был отозван в Берлин и допрошен Гитлером и Гиммлером. Он прямо заявил Гитлеру, что действует в полном соответствии с провозглашенным фюрером в январе 1945 года желанием «отколоть западных союзников от русских», с тем чтобы путем капитуляции на Западе продолжить войну против с другой. Советское Правительство считает это совершенно ключается в том, чтобы продолжить сопротивление еще в течение 2 месяцев, после чего, по расчетам фюрера, произойдет окончательный развал антигитлеровской коалиции[722].

Продолжающиеся контакты англо-американцев с гитлеровцами вызвали резкий протест Советского правительства. «…В Берне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, – говорилось в новой советской ноте от 22 марта, – ведутся переговоры между представителями германского военного командования, с одной стороны, и представителями английского и американского командования – с другой. Советское Правительство считает это совершенно недопустимым…»[723].

Разногласия по поводу швейцарских переговоров грозили оказать серьезное влияние на советско-англо-американские отношения в целом. Поэтому этот вопрос стал предметом переписки на самом высоком уровне. В конце марта президент США обратился к главе Советского правительства с посланием, в котором оправдывал действия англо-американских властей. «Мое Правительство, – писал он, – как Вы, конечно, поймете, должно оказывать всяческое содействие всем офицерам действующей армии, командующим вооруженными силами союзников, которые полагают, что имеется возможность заставить капитулировать войска противника в их районе. Я поступил бы совершенно неразумно, если бы занял какую-либо другую позицию или допустил какое-либо промедление, в результате чего американские вооруженные силы понесли бы излишние потери, которых можно было бы избежать. Как военный человек Вы поймете, что необходимо быстро действовать, чтобы не упустить возможности. Так же обстояло бы дело в случае, если бы к Вашему генералу под Кенигсбергом или Данцигом противник обратился с белым флагом»[724].

В своем ответном послании Сталин пояснил Рузвельту позицию Советского Союза, который не против, а наоборот, целиком стоит за то, чтобы использовать «случаи развала» в гитлеровских войсках и ускорить их капитуляцию на том или ином участке фронта. Вместе с тем Советское правительство заявило, что оно согласно на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, «если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт». Именно в этих целях Советское правительство приняло решение об участии представителей советского военного командования в переговорах с Вольфом. «Задача согласованных операций с ударом на немцев с запада, с юга и с востока, – говорилось далее в послании, – провозглашенная на Крымской конференции, состоит в том, чтобы приковать войска противника к месту их нахождения и не дать противнику возможности маневрировать, перебрасывать войска в нужном ему направлении».

Советское правительство не согласилось с аналогией, приводимой в послании президента, по поводу возможной капитуляции гитлеровцев под Кенигсбергом или Данцигом. Тут аналогия явно не подходила. Немецкие войска под Данцигом или Кенигсбергом были окружены, поэтому в случае их сдачи в плен они не открывали бы фронт советским войскам, который ушел далеко от них на запад, на Одер, не говоря уже о том, что сами гитлеровские войска, окруженные под Данцигом или Кенигсбергом, не могли быть использованы немецким командованием на каком-либо другом фронте против союзников[725].