12 великих трагедий - Коллектив авторов

(Карабкается на дерево.)

И утро вечера ведь мудренее;Святая эта истина не разПроверена, подтверждена на деле.

(Устраивается поудобнее.)

Отрадно чувствовать такой подъем;Мышленье благородное дорожеБогатства всякого. На волю БожьюЛишь положись. Он знает, сколько выпитьПо силам мне из чаши испытаний;Ко мне отечески расположен.

(Бросая взгляд на море, со вздохом шепчет.)

Нельзя сказать лишь, чтоб он был расчетлив!

Стан марокканцев на границе пустыни. Ночь. Возле сторожевого огня отдыхают Воины.

Раб (выбегает, рвет на себе волосы)

Коня царя украден белый!

Второй (выбегая и разрывая на себе одежды)

Нет одежд царя священных!

Надсмотрщик (вбегая)

Всыплю палок сто по пяткамВсем, кто не отыщет вора!

Воины садятся на коней и скачут в разные стороны.

Купы деревьев – акаций и пальм. Утренняя заря. Пер Гюнт с обломанной веткой в руках сидит на дереве, отбиваясь от обезьян.

Пер Гюнт

Из рук вон! Неприятнейшая ночь!

(Отмахиваясь.)

Опять? Ах, черт! Швыряется плодами!И не плодами, а черт знает чем!Ведь экое животное какое!..Хоть и написано: «Борись и бодрствуй»,Но я, ей-богу, больше не способен;Устал, ослаб.

(Потревоженный снова, нетерпеливо.)

Нет, надо положитьТакому безобразию конец.Поймать бы хоть одну из этих бестий,Повесить, ободрать, да на себяЛохматую приладить шкуру, – пусть быПодумали, что я из их породы…Ох, что мы, люди, в мире? Лишь песчинки.Приспособляться надо понемножку;С волками жить – по-волчьи выть… Опять!Их тут не оберешься. Так и лезут.Пошли! Кыш, кыш! Совсем взбесились, право!Ах, будь теперь при мне тот хвост поддельный,Иль что-нибудь, что придавало б сходствоИзвестное с животным!.. Ну, скажите, —Затеяли возню над головою!..

(Смотрит вверх.)

Старик набрал пригоршни грязи… Ух!

(В испуге съеживается и с минуту сидит молча.)

Обезьяна делает движение; Пер Гюнт начинает манить и уговаривать ее, как собаку.

Пер Гюнт

А, это ты, Барбосик? Ну, ты славный!С тобой добром поладить можно. Полно,Ведь ты не бросишь, нет? Ну разве можно!Ведь это я. Фью-фью! Твой старый друг.Ам-ам! По-твоему умею, видишь?Мы старые знакомые с тобой.Да, да; и сахару получишь, только…Скотина! Так-таки и залепил!..Какая гадость!.. А быть может, впрочем,Она съедобна?… Гм… не разберешь…Но вкус зависит больше от привычки.Какой это мыслитель раз сказал:«Плюю и на привычку уповая»?За стариком и молодежь!..

(Отмахиваясь.)

Пошли!Нет, это уж из рук вон: царь природыИ вынужден… На помощь! Караул!Беда со старым, с малыми же вдвое!

Скалистая возвышенность с видом на пустыню. По одну сторону ущелье с пещерой. Раннее утро.

Вор и Укрыватель в ущелье с украденными царским конем и одеждами. Конь, в богатой сбруе и под роскошным седлом, привязан к камню. Вдали видны всадники.

Вор

Копья и пикиБлещут вдали,Острые жалаТочат свои!

Укрыватель

Головы нашиС плеч полетят,Алою кровьюПрах напоят!

Вор (складывая руки на груди)

Вор был отец мой, —Сын его – тать!

Укрыватель

Мой – укрыватель, —Мне – укрывать!

Вор

Жребий неси свой,Будь сам собой!

Укрыватель (прислушиваясь)

Слышу шаги яТам за скалой…

Вор

Ох, поразит нас,Чую я, рок!

Укрыватель

Дай улизнуть нам,Мощный пророк!

(Бегут, бросив в ущелье краденое. Всадники исчезают вдали.)

Пер Гюнт (входит в ущелье, вырезая из тростника дудочку)

Чудеснейшее утро! Жук навозныйКатает шарик свой в песке; улиткаИз домика тихонько выползает.Да, да! Час утренний – час золотой.Поистине, природа в свет дневнойВложила замечательную силу.Увереннее чувствуешь себя,Бодрее как-то; духу прибывает;Хоть на быка рогатого пошел бы!Какая тишь кругом! Не понимаю,Как мог я до сих пор пренебрегатьПривольную жизнью сельскою на лонеПрироды. Сиднем взаперти сидетьВ больших вонючих городах. Зачем?…Чтоб всякий сброд порог твой обивал!..А как проворно ящерица-крошкаСкользит между камней и ловит мошек,Не задаваясь мыслью ни о чем!Какая милая царит невинностьВ животном царстве! Каждое созданьеЗавет создателя блюдет и строгоСвое предназначенье исполняет,«Самим собою» остается, – то естьВ игре, как и в борьбе за жизнь, таким,Каким явилось в первый день творенья…

(Поднося к глазам лорнет.)

А, жаба! В самой середине глыбыПесчаника. Окаменела там.Лишь голова торчит наружу.Сидит и будто бы в окошко смотритНа божий мир, столетья оставаясьСама собой… сама собой довольна!

(Задумывается.)

Самим собою быть… довольным?… Гм…Откуда взял я это? Где читалЕще мальчишкой это изреченье?Мне помнится – в какой-то толстой книге…В «Домашнем проповеднике»?… Иль нет…У Соломона в изреченьях, что ли?Досадно, что с летами все слабеетПо части времени и места память!..

(Присаживаясь в тень.)

В тени тут отдохну! Эге, какиеКусты большие! Не съедобны ль корни?

(Пробует на вкус.)

Скорее для скота, чем для людей;Но ведь написано недаром где-то:«Превозмогать свою природу нужно»;А также: «Пусть гордец смирится, ибоВозвышен будет, кто себя унизит!»

(Несколько встревоженно.)

Возвышен? Да. И я возвышен буду.Иначе быть не может. Мне отсюдаПоможет выбраться сама судьбаИ так устроит, что себе смогу яОпять пробить дорогу. ИспытаньеНиспослано мне временное. СкороЕму придет конец. Вот только дал быГосподь терпенья, силы и здоровья!..

(Отгоняет от себя мысли и, растянувшись на песке, устремляет взгляд в пустыню.)

Какая безграничная пустыня…Вон там вдали шагает важно страус.Не понимаю, право, для чегоТакое запустенье и безлюдьеПонадобились Богу? НикакихИсточников к существованью; пользыНа грош нельзя извлечь из этой частиВселенной, втуне здесь века лежащей;От сотворенья мира не слыхалТворец от трупа этого спасибо.К чему же было создавать его?Н-да, расточительна природа-мать!..А что, не море ль это на востоке —Та плоская, блестящая равнина?…Не может быть. Оптический обман, —Оно на западе; вон та грядаХолмов отлогих отделяет мореПлотиной узкой от пустыни мертвой.

(Вдруг, словно осененный мыслью.)

Плотиною? Так мог бы я?… ОнаНе широка. Прорыть канал – и хлынутЖивительные воды, и пустыня,Все это море знойное песку,Соленым, настоящим морем станет!Оазисы в нем будут островами,И побережием зеленым АтласПотянется на север. Словно птицы,Начнут летать суда на парусах,Следы пересекая караванов.Морской живительный и влажный климатУдушливую атмосферу сменит;Дожди здесь будут выпадать и росы;Начнут селиться люди, строить городЗа городом; появится трава,Зашелестят и закивают пальмы!..Страна на юге за стеной СахарыПриморской станет с новою культурой;Откроются заводы в Тамбукту;Борну колонизируется мигом,Через Габес железная дорогаПройдет к верховьям Нила, и спокойноВ вагоне будет путь свой с этих порЕстествоиспытатель совершать!А на оазисе центральном моряНорвежскую я расу распложу.Мы, гудбраннсдальцы, – самой знатной крови!Арабской примесь дело довершит.И на высоком берегу заливаЯ город славный заложу – Перополь.Свет старый одряхлел. Пришла пораСтране возникнуть новой – Гюнтиане!

(Вскакивая.)

Лишь были б капиталы – дело в шляпе.К вратам морским ключ золотой мне нужен!Поход крестовый смерти объявлю!Пусть ростовщик сундук свой, на котором,Как курица на яйцах, сидит,Откроет мне! Мечтают о свободеТеперь везде, и как осел в ковчеге,Я Голос свой подам на целый светИ скованным, прекрасным берегамСвободу возвещу… Но прежде надоОтсюда выбраться. Вперед пробиться.А там и капиталы я достану.Вперед! Полцарства за коня!

В ущелье раздается ржанье.