Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

Так уже повелось между нами, что Горбачев называл меня Егором, а я обращался к нему по имени-отчеству.

– Надо задержаться, Егор, – спокойно сказал Горбачев… – Придется сдать билет.

…В 10 утра, как говорится с боем часов, я открыл дверь его приемной. С этого момента и начались для меня новый отсчет времени, новая пора жизни, перед которой поблек даже бурный томский период.

Горбачев приял меня моментально и, поздоровавшись, сразу огорошил:

– Егор, складывается мнение, чтобы перевести тебя на работу в ЦК и утвердить заведующим организационно-партийным Отделом. Тебя приглашает Юрий Владимирович для беседы. Он меня просил предварительно с тобой переговорить…

Горбачев снял трубку прямого телефона, связанного напрямую с Генеральным секретарем ЦК:

– Юрий Владимирович, у меня Лигачев. Когда вы могли бы его принять?..

И, положив трубку, ободряюще сказал:

– Он примет тебя прямо сейчас. Иди…

Я поднялся на пятый этаж и пошел к кабинету № 6, где по традиции работали генеральный секретари. В ту пору мне уже было 62 года. За плечами нелегкая жизнь, в которой хватало драматизма. Да и политический опыт накопился за десятилетия немалый… В общем, цену я себе, конечно, знал…

Юрий Владимирович принял меня… очень быстро. Сразу спросил:

– С вами говорил Горбачев?

– Говорил.

– Я буду вносить на Политбюро предложение, чтобы вас утвердить заведующим Отделом. Как вы на это смотрите? Мы вас достаточно хорошо изучили…

Я кратко ответил:

– Я согласен. Спасибо за доверие.

– Тогда сегодня в 11 часов будем утверждать вас на Политбюро…

– Уже сегодня? – невольно вырвалось у меня…

– А чего ждать? Надо делать дело. (Е. К. Лигачев. „Предостережение“. М., 1999, с. 37–49).

Спустя полчаса Политбюро ЦК утвердило Е. К. Лигачева в предложенной должности. Всего полтора часа прошло с его разговора с Горбачевым, как пишет Лигачев сам, а жизнь „моя круто изменила маршрут“. (Там же, стр. 52).

…В декабре того же 1983 года Лигачева ждала новая неожиданность. И опять, как свидетельствует он сам, „все началось с Горбачева“… Приближался очередной Пленум ЦК КПСС, и Михаил Сергеевич однажды сказал мне:

– Егор, я настаиваю, чтобы тебя избрали Секретарем ЦК. Скоро Пленум, я над этим вопросом усиленно работаю.

За минувшие восемь месяцев мы с Горбачевым еще больше сблизились, проверили друг друга в деле. Наступил такой этап наших взаимоотношений, когда мы начали понимать друг друга с полуслова, разговор всегда шел прямой, откровенный…

Через несколько дней мне позвонил П. П. Лаптев, помощник Андропова:

– Егор Кузьмич, вам надо побывать у Юрия Владимировича. Он приглашает вас сегодня в шесть часов вечера…

Когда ехали по Москве… я перебирал в памяти события последних месяцев. Политический курс Андропова уже определился: речь шла о совершенствовании социализма и преемственности в политике на основе всего лучшего, что было добыто трудом народа. При этом предстояло решительно отбросить негативные наслоения.

Я знаю, что после избрания Генеральным секретарем ЦК Андропов получил десятки тысяч телеграмм и писем с просьбами и требованиями укрепить в стране дисциплину, повысить ответственность руководителей. Юрий Владимирович откликнулся на этот зов народа.

Год „Андропова“ остался в народной памяти как время наведения порядка в интересах людей труда. Причем речь шла, прежде всего, об эффективном использовании гигантского потенциала нашей страны… Юрий Владимирович обладал редким, истинно лидерским даром переводить общие задачи на язык конкретных дел. Он держал в руках такие ключевые вопросы, как соотношение между темпами роста производительности труда и зарплаты, сбалансированность между товарной массой и доходами населения. Для него это были вопросы большой политики.

…У Юрия Владимировича было четкое видение перспектив развития страны, он не любил импровизаций и шараханья, а на основе достигнутого ранее и творческого развития марксистско-ленинской теории, планировал обновление социализма, понимая, что социализм нуждается в глубоких и качественных изменениях. Юрий Владимирович считал этот процесс объективно необходимым и не раз говорил:

– Нам его не объехать и не обойти.

…Народ принял его призыв: настрой на дела, а не на громкие слова.

…По дороге к Андропову сопровождавший товарищ из 9-го управления КГБ сказал, что едем мы в Кунцевскую больницу.

…Там мне показали, как пройти в палату Юрия Владимировича… В первый момент я не понял, что это Андропов. Я был потрясен его видом… Поистине на его лицо уже легла печать близкой кончины…

Юрий Владимирович, почувствовав мое замешательство, стал меня успокаивать:

– Расскажи-ка спокойно о своей работе, какие у тебя сейчас проблемы?

…Но уже минут через семь прервал меня:

– Ну, ясно, хватит… Я тебя пригласил для того, чтобы сообщить: Политбюро будет выносить на предстоящий Пленум вопрос об избрании тебя Секретарем ЦК… Вы для нас оказались находкой…

А через несколько дней состоялся Пленум, на котором меня избрали Секретарем ЦК…

Потом Горбачев рассказал:

– Члены Политбюро очень хорошо встретили предложение об избрании тебя Секретарем. Особенно поддержали Громыко и Устинов…“ (Е. К. Лигачев. „Предостережение“. М. 1999, с. 58–61).

О том, с каким настроением Егор Кузьмич отнесся к предложению войти в состав андроповской команды, он рассказывает так:

„Андропов и Горбачев наметили смену кадров. Она неизбежна в историческом плане. Меня направляют на тот участок, где придется практически заниматься этим нужным, очень нужным, но, увы, не всегда благодарным. Ну что ж, надо – так надо!

…В своем возрасте я считал, что предлагаемая мне работа станет последней в жизни, и внутренне так готовился крутануть маховик дела, чтобы, как говорится, людям добрым стало хорошо, а чертям жарко…“ (Там же, с. 48).

И Егор Кузьмич крутанул…

Должен, однако, заметить, что, к сожалению, „людям добрым“ не стало хорошо, а „жарко“ и больно – не только чертям…

Читая воспоминания его соратников и современников, беседуя с теми, кто был рядом с ним в андроповско-горбачевские годы, я узнал, что от того „маховика дела“, который раскрутил Лигачев, последствия оказались во многих случаях совсем не те, на которые он рассчитывал. Может быть потому, что формировал Лигачев новый кадровый корпус для Андропова, а достался он Горбачеву, который, как известно, был недолго последователем-продолжателем замыслов, планов и программ Андропова. А потом вообще отрекся от всего, чему поклонялся; лицемерил цинично, подло. Об этом речь еще впереди…